81 (СИ) - Страница 13

Контраст между ослепляющим восторгом и нынешним паршивым самочувствием выбивал из колеи. И постепенно до него дошло, что именно сделал Казуя. Этот сукин сын почти довёл его до оргазма, но в последний миг остановился, лишив всего удовольствия и превратив восторг в боль неудовлетворённости. Тело, ошеломлённое столь резким переходом из одной крайности в другую, законно возмущалось и отказывалось работать так, как ему полагалось, наказывало хозяина за неисполненное обещание и неоправданные ожидания. К тому же, Хоаран даже не мог перевернуться на живот и потереться о простыни либо же помочь себе сам руками.

Он многое мог сказать Казуе и убить его словами, но если б он раскрыл рот и выдал больше трёх слов… Весело, да уж.

Он вздрогнул от лёгкого поцелуя, согревшего кожу в нижней части живота. И вздрогнул сильнее, когда пальцы Казуи твёрдо обхватили его плоть и чуть сжали. Уверенные движения завершались быстрыми дразнящими касаниями языка. Он даже не успел выровнять дыхание после предыдущего облома и едва не застонал, но вовремя прикусил нижнюю губу и промолчал. Хотелось рассмеяться. Такая нелепая пытка…

Во второй раз это оказалось сложнее ― управлять собственным телом. Оно само по себе выгибалось, дрожало и требовало обещанного удовольствия, хотело взять то, что должно было взять. И Хоаран мрачно пообещал себе, что он это припомнит Казуе, как только до него доберётся.

Вскоре от этой выматывающей и жестокой игры начали путаться мысли. И не только мысли, но и ощущения. При звуке таймера пришлось осознать нахлынувшую слабость. Пожалуй, прямо сейчас он не смог бы встать на ноги. Или смог бы, но возникли бы проблемы с координацией ― кружилась голова.

Казуя склонился над ним и с интересом принялся разглядывать искусанные губы, а потом внезапно поцеловал. Это вышло настолько неожиданно, что про “цапнуть” Хоаран вспомнил тогда, когда для этого стало слишком поздно.

― Ты просто упрямый и глупый мальчишка, ― тихо произнёс Казуя. ― Те препараты, о которых ты как-то говорил… Я отменил их не потому, что дурак или извращенец, а потому, что они не помогают. Ты просто ничего не знаешь о жизни в таких тюрьмах. Тебе могут нравиться женщины, но их здесь нет и не будет. Тут иные правила игры, рыжий. Надеюсь, до тебя это дошло.

― Иди к чёрту, ― отозвался он.

Казуя отстранился, прогулялся к столу, плеснул в бокал вина и сделал пару глотков, потом обернулся и смерил его внимательным взглядом.

― Впечатляющее упрямство.

― Да нет, это ты впечатляешь, ― лениво отозвался Хоаран и постарался расслабиться, чтобы прийти в себя поскорее после недавних упражнений и изгнать из тела болезненную неудовлетворённость.

― Я? ― искренне удивился Казуя.

― Ага… Я слышал, как ты с остальными поступал. Почему со мной всё по-другому?

Казуя явно развеселился, но ответить не соизволил. Он оставил на столе бокал с вином, набросил на Хоарана одеяло и, склонившись к нему, внимательно посмотрел в глаза.

― Хочешь что-нибудь?

Хоаран хотел. Он буквально умирал от жажды ― полжизни за один глоток воды, чтобы хоть смягчить пересохшие губы. Но попросить об этом… Попросить Казую… Ни за что.

― Тогда можешь поспать, ― кивнул тот. ― Силы тебе пригодятся.

― Лучше о собственных силах переживай.

― Не волнуйся, я тоже вздремну.

Казуя убрался в кабинет и прикрыл за собой дверь. Хоаран огляделся, подёргал цепи и убедился опять, что надёжно пристёгнут к кровати. Жаль. Очевидно, ему в ближайшее время не светит вернуться в камеру. Интересно, а вода и корка хлеба светят? Интуиция подсказывала, что тоже вряд ли. Маловероятно, что Казуя о таких мелочах просто не подумал. Подумал наверняка. И, возможно, это один из способов заставить «упрямого мальчишку» быть посговорчивее.

Цепи ― бессилие, нет еды ― голод, игры ― неизвестность. Но от цепей есть ключи, голодать Хоарану доводилось не однажды, а вся его жизнь ― сплошная неизвестность. Казуе стоило лучше подготовиться к войне. При таких условиях шансов на победу у него просто нет.

========== 07 ==========

К Хоарану Казуя заглянул в восемь утра.

Тот спал, прижавшись щекой к правому плечу. Должно быть, не слишком удобно спать в цепях и с вытянутыми к изголовью руками, но пока делать нечего. Воспитывать мальчишку побоями не хотелось, да и бесполезно ― этот что угодно выдержит, поэтому лучше всего как-то ограничивать пока его в действиях.

Казуя медленно стянул покрывало и прикоснулся рукой к гибким мышцам, присмотрелся и закусил губу. Его ладонь казалась вызывающе тёмной на фоне светлой кожи. За миновавшее время с Хоарана сошёл загар, и золотистый оттенок пропал, сменившись кремовым ― чуть темнее кремового. И всё же ― цвет гораздо светлее, чем у Казуи. Зато этот оттенок сглаживал шрамы.

Поразмыслив немного, Казуя разобрался с креплениями и снял цепи с крюков. Потом наклонился к Хоарану, чтобы почувствовать на своих губах его дыхание. Во сне со спокойным лицом он выглядел ещё моложе, чем был. Казуя кончиками пальцев провёл по левой щеке, тронул волосы за ухом, погладил шею и позволил ладони пройтись по груди, животу и остановиться на бедре.

Наверное, ночью он в большей степени наказывал себя, чем Хоарана. Желания не пропали, лишь стали сильнее.

Проснётся или нет?

Мягко поцеловал в сухие губы, осторожно и почти невесомо. Хоаран чуть нахмурился и немного повернул голову, сонно вздохнул и попытался сбросить ладонь со своего бедра, но не преуспел. Казуя ладонь сдвинул и принялся поглаживать легко и ненавязчиво. Он внимательно следил за лицом Хоарана. Вскоре услышал, как ровное прежде дыхание засбоило, следом дрогнули губы, и Хоаран стиснул кулаки.

Под пальцами Казуи плоть наливалась силой и жаром, оживала с каждым его движением. А он плавно менял ритм и сжимал в ладони то крепко, то нежно.

Хоаран сонно пробормотал что-то низким и хриплым голосом, но Казуя ни черта не понял ― корейского он не знал. Зато ему понравилось, как это прозвучало: прозвучало так, что из головы разом все мысли вылетели, и он поцеловал Хоарана, позабыв об осторожности. И почти сразу же его оттолкнули ― чудом не рухнул с кровати.

Хоаран сел, уперевшись локтем в колено, и прижал ладонь ко лбу.

― Кажется, я говорил, что не ищу удовольствий. Может, уже хватит меня ими осыпать? Или ты решил не давать мне даже спать?

― Это было спонтанно, ― честно признался Казуя и опять отметил, что у Хоарана сухие губы. ― Пить хочешь?

― Хочу, ― глухо рыкнул тот и потёр ладонью глаза. ― Но уверен, что ты решил уморить меня жаждой и голодом.

― Это было бы глупо, поэтому ты зря уверен в этом.

Казуя сходил к столу за бокалом и бутылкой вина, но Хоаран помотал головой.

― Воды или молока.

― Вино прекрасное.

― Я тебе верю. Воды или молока.

― За ними надо посылать, а вино под рукой. ― Казуя наполнил бокал, вернулся к кровати и протянул Хоарану. Тот посмотрел на бокал, потом смерил Казую мрачным взглядом и твёрдо повторил:

― Или воды, или молока.

― Гм… Вино не отравлено. И вряд ли от одного бокала тебя развезёт, даже если ты…

― Нет у меня слабости к спиртному. Просто… ― Хоаран отвернулся и тихо договорил: ― Просто от спиртного мне будет плохо. Даже если чуть-чуть. И даже если вино самое замечательное на свете.

Казуя недоверчиво вскинул брови. Этот неисправимый упрямец… смутился? Очень на то похоже.

Он не выдержал и хмыкнул.

― Что?! ― тут же зарычал на него Хоаран.

― Ты… очарователен просто! ― Давно он так не смеялся ― свободно и действительно весело. Однако он впервые за всё это время увидел смущение рыжего ― и из-за такого пустяка. Кто бы мог подумать…

Казуя покопался в шкафчике с напитками в поисках чего-нибудь подходящего, выудил упаковку сока.

― Клубничный. Будешь?

― Если нет ничего другого, то сойдёт.

― Ты же любишь клубнику.

― Люблю. И что? Сок слишком сладкий.

― Ага, значит, тебе сладкое не нравится?

― Собираешься писать мемуары? Или это допрос? ― Хоаран бесцеремонно выхватил из рук Казуи коробку, скрутил крышку и принялся пить прямо так. И если он мог смутиться потому, что от спиртного ему плохо, то собственная нагота смущения у него точно не вызывала. Зато Казуе становилось плохо, когда он разглядывал Хоарана. То есть, хорошо, но слишком уж хорошо, потому что смотреть-то можно, но и только.