8000 рыбацких советов от знатока - Страница 104

Вскоре возле нас появляется Александр Иванович. После поимки одного жереха у него зацеп. У меня такая же ситуация. Все зацепы мертвые. Нашумели. Чайки улетели, а значит, и рыба ушла. Александр Иванович плюется, говорит, что мы здесь так оставим все блесны, и чтобы такого не случилось, ловить надо обязательно с лодки, но не сегодня, а завтра. А сейчас надо ехать домой, потому что он и Петр запланировали в половине шестого идти на утиную охоту. Но ведь у меня еще есть полтора часа рыбалки! Я решаю остаться, хотя до поселка потом добираться около трех километров по ночной степи. «Ничего, – думаю, – сейчас рыба успокоится, и снова начнется».

17.30. Небо заметно потускнело. Через полтора часа будет совсем темно. Ветер немного стих, но рябь на воде осталась. После ухода моих разговорчивых друзей хищник стал показывать свое присутствие – он бьет малька: там и тут на воде буруны. Когда блесна попадает в точное место, сразу следует хватка. Чаще всего жерех берет на краю подводного острова и именно там, где коряжник. Что ни заброс – то поклевка! Но очень много зацепов, и я оставил в воде уже пять кастмастеров. Ни на что другое жерех не хочет брать. Я ставлю и «вращалки» разных размеров, и колеблющиеся блесны, и твистеры, и виброхвосты – ноль поклевок! Правда, после трех-четырех проводок у меня лопается терпение, ведь на «кастмастеры» – и на желтые и на белые – берет сразу. Но удивительно – ведь и судак не реагирует, хотя, по словам Александра Ивановича, он здесь стоит.

19.00. Уже глубокие сумерки, а жор жереха продолжается. Я останавливаюсь, чтобы собрать разбросанные по берегу два десятка крупных рыбин, четыре из которых более трех килограммов. Александр Иванович, уезжая, оставил мне на всякий случай три целлофановых пакета. Жерехи едва умещаются в них. Хватит жадничать, хотя, когда разделим на троих, выйдет не так-то много, а привезти в Москву гостинец всем надо. Правильно приготовленный жереховый балык великолепен.

Теперь как-то еще доберусь с такой ношей до дому? Иду, ориентируясь по свету в окнах двух калмыцких сторожек. Ручки пакетов режут пальцы. Приходится через каждые сто метров останавливаться, давая отдых рукам. Через полтора километра выхожу на шоссе. В темноте больно ударяюсь коленкой о придорожный бетонный столбик. Огоньки поселка мерцают еще где-то далеко-далеко. Изредка проезжают в сторону Волгограда машины. Наверное, сидящие в них люди смотрят на меня, увешанного тяжелыми пакетами, как на сумасшедшего. Александр Иванович, узнав, что меня еще нет дома, едет на поиски и уже в поселке встречает меня.

24 октября. 9.00. Сегодня у нас проводник Ярослав – симпатичный восемнадцатилетний парень. У него мать местная учительница. Считая, что собрались слишком поздно, выезжаем во Владимировку, где работает переправа на остров. Однако буксир с белой рубкой и прицепленный к его борту паром безжизненны. На берегу уже очередь из машин и тракторов. Паромщик – бугай в тельняшке и телогрейке нараспашку – появляется только к половине одиннадцатого. Местные равнодушно говорят: «У него были дела». Мы, правда, времени даром не теряли и успели выловить каждый по несколько средних окуней на спиннинг. Окунь брал не часто, но на любые приманки небольшого размера. Петр заплатил паромщику сверх установленной платы, поэтому тот обещал, что заберет нас и еще одну машину позже окончания работы переправы, а именно в двадцать часов.

И вот мы мчимся на всех парах по укатанной дороге. Кругом поля с нескошенной травой, встречаются перелески, озерки с камышом, отдельно стоящие кряжистые деревья – на некоторых орлиные гнезда. Эти исполинские птицы здесь обычное явление. Их можно встретить везде: сидящими на деревьях, на земле, парящими в воздухе. С озер срываются стаи уток, цапель и лебедей… Наконец мы останавливаемся возле череды старых корявых лоз. За ними небольшие лужицы озерков – кажется, их можно перепрыгнуть с разбега.

– Вот здесь и будем ловить, – говорит Ярослав.

Мы с удивленными физиономиями разбираем спиннинги и идем к воде. Петр ловит на эту снасть без году неделя, но первый же его заброс – и на тройнике окунь под килограмм.

– На желтый твистер взял! – в голосе Петра восторг.

Еще заброс, и теперь в его руках окунь чуть поменьше. Потом и у нас началась окуневая охота.

– Здесь в основном окунь, – говорит Ярослав. – Пойдем туда, там за перемычкой такой же ильмень, но там живут крупные буфало и щуки.

Приходим на место. Чтобы подтвердить свои слова, Ярослав достает мотовильце с леской и привязанной к ней серебристой блесной, сделанной из половины ложки. Он сматывает часть лески на землю, раскручивает рукой снасть и посылает ее под куст. Тут же видим в прозрачной воде стремительный бросок хищницы, леска натягивается, уходит влево, разрезая воду; упирающаяся щука мотает из стороны в сторону головой, стремясь освободиться от насадки. Но Ярослав ее быстро подводит и выбрасывает на берег.

Этот древний способ ловли, которым пользуется наш проводник, оправдывает себя там, где узкие прогалы между кустов и требуется точно попасть на чистую воду среди засилья коряг.

Дело пошло. Щуку ловят все и на твистеры, и на «вращалки», и на колеблющиеся блесны, и на другие приманки – цвет и окраска их почти не имеют значения. Бросаем наискось или вдоль водоема, для того чтобы сделать нормальную проводку, поскольку до противоположного берега не более 7 метров. Потом клев затихает.

Все перемещаются на другое озерко, а я остаюсь, на время притихаю, просто любуюсь природой. Через десять минут щука обнаруживает себя шумным всплеском возле торчащей из воды коряги, и я подбрасываю ей «вращалку», но она промахивается. Еще заброс – и снова промашка. Меняю блесну на твистер. Снова бросок, но хватки нет. Такое ощущение, что она не торопится схватить приманку, успевая ее рассмотреть. Ставлю тандем: в полметре от большой желтой колеблющейся блесны – совсем крохотная дайвовская «вращалочка». Есть контакт – щука схватила ее сразу! Видно, что матерая пулей метнулась к моему берегу в сторону завала коряг, но я в самый последний момент успел выбрать леску.

8 этой шельме два с половиной кило, не меньше! Вон она по-змеиному извивается в траве, норовя добраться до воды. Да нет, теперь ты уж никуда не денешься!

Однако хватит щук. Я предусмотрительно захватил с собой удочку и червей. Выбираю место возле свесившегося над водой куста и забрасываю снасть под его ветви. Вначале вылавливаю крупного окуня-горбыля. Он шумно нарезает в воде круги, не желая сдаваться. После этого начинают брать только стограммовые и двухсотграммовые полосатики и, если чуть зазеваешься, заглатывают насадку так, что приходится подбираться к крючку через жабры. Перехожу к другому кусту, но здесь берет только мелкий окунь.

Через двадцать минут возвращаюсь на прежнее место, надеясь, что крупный окунь успокоился. Поплавок слегка гонит ветром от ветвей. Вдруг он как бы нерешительно притапливается, а затем уверенно, не торопясь, наискось погружается. Подсечка. Удилище сразу выгибается дугой, а леска, рассекая воду, бежит в сторону. На мгновение показывается в воде золотистый бок буфало. Затем рыба отчаянно рвется в глубину. Но не тут-то было. Леска 0,3 мм без поводка не дает ему уйти. Буфало шумно кувыркается, но понемногу поддается. Подсаком мне удается его довольно быстро подхватить. Только при близком рассмотрении до меня доходит, какого монстра взял. В нем наверняка более двух кило! До конца дня удается выловить еще трех крупных буфало.

19.00. Перекусываем за раскладным столиком и быстро едем на переправу, подпрыгивая на ухабах. В 19.50 мы на месте. Паром стоит у того берега. В окошках рубки горит свет. Сигналим светом фар – никакой реакции. На звуковой сигнал тоже никто не выходит. Только через полчаса открывается дверь, на палубе появляются двое, потом гаснет свет, дверь запирается на ключ, и паромщики направляются по откосу в поселок. Я выскакиваю из машины и сквозь ледяной сильный ветер пытаюсь что-то кричать. Двое останавливаются. До нас долетают обрывки пьяной речи: