6-я мишень - Страница 53

— Вы что, свихнулись? — заорал Бринкли, не обращая ни малейшего внимания на то, что в комнате полно полицейских, каждый из которых с удовольствием сделал бы из него отбивную. — Все, что вы можете, это вернуть меня в Атаскадеро. А на обвинения мне наплевать.

— Заткнись, придурок, — бросила я. — И скажи спасибо, что тебя увозят отсюда не в пластиковом мешке.

— Нет, это ты заткнись! — завопил Бринкли, брызжа слюной. Глаза его вспыхнули дьявольским пламенем. — Я ни в чем не виновен. И вы все это знаете. Меня признали невменяемым.

И тут в уши ударил пронзительный вопль Елены Бринкли:

— Не-е-е-ет!

Реле сработало — в посудомоечную машину пошла вода.

Я ничего не знала о несчастном в выходном костюме, лежавшем на столе перед Синди, и только предполагала, что его смерть может иметь отношение к трагедии на «Дель-Норте». Синди разрезала и стянула кожу с головы покойника, как носок с ноги, потом вскрыла череп и вынула мозг.

Потом показала мне то, что осталось от пули.

— Похоже, милая, сначала она прошла через что-то твердое, — объяснила Синди. — Может быть, что-то деревянное. Но хотя препятствие и ослабило силу удара, ее хватило на то, чтобы убить этого парня.

Я позвонила Джейкоби.

— Ты знаешь, что делать, Боксер, — сказал он. — Изложи ему свою версию, но только в упрошенном варианте, без деталей.

И он соединил меня с шефом.

Я рассказала Траччио, что и как произошло. Умерший этим утром тридцатидвухлетний мужчина, Вей Фонг, был рабочим-строителем. В течение нескольких месяцев он находился в вегетативном состоянии в палате больницы Лагуна-Хонды с неоперабельной раной головы. Пуля попала в него в тот день, когда Альфред Бринкли устроил бойню на пароме «Дель-Норте».

— Шестая пуля прошла мимо цели, — сказала я. — Бринкли промахнулся по сыну Клэр Уошберн. Но, как оказалось, она попала в голову мистеру Вею Фонгу.

— У вас есть номер моего сотового? — спросил Траччио.

Клэр сложила осколки пули в прозрачный конвертик.

Обычно спокойная и уравновешенная, она так нервничала, что даже руки тряслись. Мы подписали все необходимые в таких случаях бумаги, и я позвонила в криминалистическую лабораторию.

За спиной у меня Клэр обратилась к лежащему на столе покойнику:

— Мистер Фонг, дорогой мой, я знаю, что вы меня не слышите, но хочу поблагодарить вас.

Ее внедорожник стоял на парковке «скорой помощи». Я убрала с сиденья пакет с предназначенными для сдачи в химчистку вещами и накинула ремень безопасности.

Через минуту мы уже выехали на Харриет-стрит.

— Напоминает то давнее дело Мэнсона. Тоже два убийства, Тейт и Ла-Бьянка. Две следственные бригады, работавшие параллельно в течение нескольких недель. И только потом выяснилось, что оба преступления дело рук одного и того же маньяка. И вот теперь история повторилась. Ребята Маклина бились над делом Вея Фонга, но так ничего и не нашли.

— Пока он не умер. Теперь у тебя есть все, что надо? — спросила Клэр.

— Думаю, что да.

Один пакет, с фрагментами пули, лежал в моем нагрудном кармане. Другой, запечатанный бумажный, с револьвером, в сумочке. Мы свернули на улицу Сезара Чавеса и вскоре оказались на Хантерс-Пойнт, где в симпатичном серо-голубом бетонном здании помещается криминалистическая лаборатория.

Клэр припарковалась под одной из трех пальм, стоящих у въезда на стоянку. Я выскочила из машины еще до того, как она успела выключить двигатель.

Шеф криминалистической лаборатории, Джим Мадж, уже ждал нас в своем кабинете. Поздоровавшись, он взял у меня бумажный пакет и достал из него Баки, как называл своего стального дружка Альфред Бринкли.

Мы проследовали за мистером Маджем по коридору и свернули в тир, где он передал оружие инспектору, который выстрелил из «смит-вессона» 10-й модели в наполненный водой резервуар. Достав пулю 38-го калибра, инспектор передал ее мне:

— Держите, сержант. Желаю удачи. Посадите этого ублюдка на иглу.

Мистер Мадж проводил нас с Клэр в лабораторию баллистики в конце коридора. Столы здесь стояли подковой.

— Я — Петра, — представилась молодая женщина, к которой подвел нас Мадж. — Давайте посмотрим, что у вас.

— Вот. — Я отдала ей пулю из револьвера Альфреда Бринкли и пакетик с осколками из головы мистера Фонга. — Посмотрите.

Мы с Клэр встали за спиной у Петры. Я затаила дыхание и скрестила пальцы. Девушка положила обе пули под микроскоп сравнения. Приникнув на несколько секунд к окулярам, она выпрямилась и с улыбкой повернулась к нам:

— Убедитесь сами.

Мне было достаточно одного взгляда, чтобы понять: обе пули выпущены из одного оружия. Бороздки, желобки, фаски — все было одинаковое. Фрагменты принадлежали шестой пуле, той, что Альфред Бринкли выпустил в Уилли Уошберна. Той, что убила Вея Фонга.

Благодаря этой пуле мы могли снова посадить Альфреда Бринкли на скамью подсудимых.

Я повернулась к Клэр и показала ей пять. Мы обнялись.

— Теперь ему не вывернуться, — сказала она.

Еще через час мы с Ричем Конклином стояли в серой комнате, заставленной стульями и столиками. Охранник ввел Альфреда Бринкли. Розовощекого, отъевшегося. Отсутствием аппетита пациент явно не страдал. Я подумала, что он пригласит меня на танец — по его лицу расплылась счастливая улыбка.

— Скучала по мне, Линдси? А я все вспоминаю нашу последнюю встречу!

— Можешь не садиться, Фред, — сказала я. — Мы тебя арестуем. По обвинению в убийстве.

— Шутишь, да?

Я улыбнулась в ответ. Меня переполняла радость.

— Не забыл про «Дель-Норте»? Твой большой день, верно?

— А что такое?

— Последняя пуля. Ты выстрелил в Уилли Уошберна и промахнулся. Но пуля нашла другую жертву. Мы арестуем тебя за убийство мистера Вея Фонга.

— Невозможно, Линдси. — Бринкли равнодушно пожал плечами. — Хочешь сказать, что я убил того, кого даже не видел?

— Да. Ты чертовски хороший стрелок.

— Даже не мечтай, малышка. Меня оправдали. Признали невменяемым, помнишь? Дважды за одно и то же не привлекают.

— Ошибаешься. Обвинения в убийстве Вея Фонга тебе не предъявляли. Это новое дело. Новые улики. Новое жюри присяжных. И на этот раз, думаю, твоя мать выступит в качестве свидетеля.

Бринкли побледнел. Я приказала ему повернуться лицом к стене и надела наручники. Конклин зачитал ему права.

Мы провели Бринкли по коридору, вывели за дверь и посадили в машину. Лицо его за проволочной сеткой выглядело совсем другим — грустным, унылым. Может быть, он вспомнил детство, то время, когда что-то случилось с ним. Что-то плохое.

Но когда мы выехали на шоссе, Фред уже пришел в себя и даже тихонько напевал под нос:

— Ay-ay-ay-ay, canta y no llores / Porque cantando se allegran / Cielito lindo.

— Это тебя мама научила, а, Фред? — Я знала эту старую песню. — Пой, не плачь. Потому что когда поешь, небо светлеет и хорошеет.

Я взглянула в зеркальце заднего вида и увидела, что и Бринкли смотрит на меня. Подавшись вперед, он громко прошептал:

— Эй, Линдси, ты взаправду думаешь, что поймала меня?