6-я мишень - Страница 46

Она не договорила, а я увидела у нее на лбу черное пятнышко. Долей секунды позже с крыши дома на другой стороне улицы донесся суховатый треск выстрела.

Мэдисон вскрикнула, а женщина, называвшая себя Лорой Ренфро, на мгновение замерла в проеме окна.

И упала.

Все ли в порядке с Мэдисон?

Только об этом я думала, взлетая по лестнице на второй этаж и врываясь в первую же комнату. Конклин вбежал за мной. Но девочки нигде не было видно.

— Мэдисон? — окликнула я сорвавшимся от волнения голосом.

У стены, справа от двери, кровать с неубранной постелью. На кровати открытый чемодан с наспех засунутой детской одеждой.

— Где ты, милая? — позвал Конклин, подходя к шкафу. — Мы из полиции.

Я тоже шагнула к шкафу и взялась за ручку.

— Мэдисон, дорогая, все в порядке. Тебя никто больше не обидит.

Я открыла дверцу и увидела на полу кучку одежды. Под ней кто-то дышал. Я опустилась на корточки. Сердце от страха колотилось как сумасшедшее — что там, под одеждой?

— Мэдди, меня зовут Линдси. Я из полиции. Мы здесь, чтобы отвезти тебя домой.

Я осторожно приподняла одежду, сдвинула ее в сторону и увидела наконец маленькую девочку. Она тихонько скулила и раскачивалась, обхватив себя руками и крепко зажмурившись.

Слава Богу! Мэдисон жива!

— Все хорошо, моя милая, — прошептала я дрожащим голосом. — Все будет хорошо.

Девочка открыла глаза, и я протянула к ней руки. Она бросилась мне на шею, и я прижала ее к себе, крепко-крепко, чувствуя, как колотится маленькое испуганное сердечко.

Потом сняла с пояса сотовый и набрала номер, который прочно впечатался в память. Руки так дрожали, что с первой попытки у меня ничего не получилось.

Трубку сняли после второго гудка.

— Миссис Тайлер, это сержант Линдси Боксер. Со мной инспектор Конклин. Мэдисон у нас. — Я поднесла телефон к ее личику и прошептала: — Скажи что-нибудь мамочке.

Вечером того же дня нас с Конклином пригласили в штаб-квартиру регионального отделения ФБР на Голден-Гейт-авеню, тринадцатый этаж. Мы сидели в комнате с пятнадцатью другими агентами и полицейскими и смотрели запись допроса арестованного. Работали с ним Дэйв Стенфорд и его напарница, Хизер Томсон.

Мы смотрели на монитор, и перед нами раскрывалась жуткая история преступлений, совершенных этим человеком, Полом Ренфро, он же Джон Лангер, он же Дэвид Корнуолл, он же Джозеф Уоллер — именно так его назвали при рождении.

— Ты только посмотри на него, — шепнула я Конклину. — Ловит каждое их слово. Все готов выложить.

— Ему еще повезло, что меня там нет, — проворчал мой напарник. — Я бы такого не выдержал.

Рич имел в виду самодовольство и любезность, которые так и сочились из Ренфро. Ни намека на браваду, непокорность, открытый вызов или пренебрежение. Уоллер разговаривал со Стенфордом и Томсон так, словно они были его коллегами, словно он намеревался продолжить отношения с ними после того, как все расскажет, и они поймут, с каким ловким и умным человеком имеют дело.

Мы затаили дыхание, когда Уоллер стал перечислять имена жертв: Андре Деверо, Эрика Уиттен, Мэдисон Тайлер и еще одна малышка, Доротея Альварес, из Мехико.

Ребенок, о котором мы ничего не знали.

Девочка, которая еще могла быть жива.

Попивая кофе, Уоллер называл места, где жили эти дети, проданные богатым мерзавцам в качестве сексуальных игрушек.

— Идея привозить симпатичных девушек из Европы и устраивать их нянями в богатые семьи принадлежала моей жене. Потом мы отыскивали состоятельных покупателей. Я занимался нянями. Мои девочки всегда гордились тем, что работают в домах известных людей, что их воспитанницы и воспитанники — самые очаровательные, самые умные, самые одаренные. И я поощрял их рассказывать мне обо всем, что происходит в семьях.

— То есть первый отбор детей делали сами няни, но никто из них не догадывался, какие у вас на них планы, — сказала Томсон.

Ренфро улыбнулся.

— Как вы находили покупателей? — спросил Стенфорд.

— Ну, как говорится, слухами земля полнится. Все наши клиенты — люди зажиточные, с положением, так что я всегда знал — дети попали в хорошие руки.

Я стиснула зубы, сдерживая позыв к рвоте, и вцепилась в подлокотники кресла, но не отвела глаз от экрана.

— Вы продержали Мэдисон почти две недели, — сказала Томсон. — Не слишком ли рискованно?

— Ждали денежный перевод, — с сожалением вздохнул Ренфро. — Нам обещали за Мэдисон полтора миллиона, но сделка зависла. Было у нас и другое предложение, не столь хорошее. Потом первый покупатель снова вступил в игру. Вот эти несколько дней и решили все.

— Что касается похищения Паолы и Мэдисон, — заговорил Стенфорд, — в парке в тот день было много людей. Светло. Должен сказать, вы ловко сработали. Интересно, как это вам удалось?

— О да, сработали отлично. Но, признаюсь, в какой-то момент все едва не полетело к черту. — Психопат в сером костюме пожевал губами, словно раздумывая, как бы получше подать забавный эпизод. — Мы приехали к Альта-Плаза на мини-вэне и оставили машину возле игровой площадки. Потом я подошел к Мэдисон и Паоле и попросил проехать с нами. Видите ли, няни доверяли нам, а дети доверяли няням.

— Великолепно, — сказал Стенфорд.

Ренфро кивнул, явно довольный тем, что заслужил похвалу, и продолжил:

— Мы сказали, что в доме Тайлеров несчастье, что Элизабет упала с лестницы и что Паоле и Мэдисон нужно срочно вернуться.

Девочку я сразу усыпил хлороформом на заднем сиденье. Прием был уже хорошо отработан при предыдущих похищениях. Но Паола попыталась схватить руль. Мы все могли погибнуть! Мне пришлось ее застрелить. А вы бы что сделали? — спросил он, обращаясь к Дэйву Стенфорду.

— Я бы задушил тебя еще при рождении, — ответил Дэйв. — И очень жалею, что этого не сделал кто-то другой.

Свободных мест в зале не осталось — юристы, репортеры отделов криминальной хроники, родственники жертв, десятки пассажиров, оказавшихся на пароме «Дель-Норте» в тот злосчастный день вместе с Альфредом Бринкли. Приглушенный гул голосов поднялся волной ропота, когда дверь открылась, и два охранника ввели подсудимого.

Вот он!

Убийца-с-Парома.

Пока с Бринкли снимали наручники и цепи, Микки Шерман встал из-за стола и пододвинул своему клиенту стул.

— У меня будет шанс выступить? — спросил его подзащитный.

— Я думаю об этом, — ответил Шерман. — Вы уверены, что хотите это сделать?

Бринкли кивнул:

— Да. Как я выгляжу?

— Вполне прилично.

Микки сел и еще раз оглядел своего клиента — бледный, худой, неаккуратно выбритый, с воспаленной от затупившегося лезвия кожей, в дешевом блестящем костюме, висящем на нем, как на огородном пугале.

Обычно клиентов выпускают для дачи показаний в крайнем случае, когда рассчитывать больше не на что, когда защита, как говорят, уже хватает ртом болотную жижу, да и тогда принимают во внимание его способность поколебать уже сложившееся у присяжных впечатление. Последнее зависит от того, насколько подсудимый симпатичен публике, может ли он внушить ей доверие или пробудить жалость.

Фред Бринкли был скучен, сер и неинтересен.

С другой стороны, чем они рискуют и что могут потерять? Обвинение предъявило свидетелей, видеозапись и собственноручное признание подсудимого. Так что Микки Шерман еще не отказался от мысли бросить на весы самого Бринкли. Может быть, Фред-а-лито-линдо — как называли его в прессе из-за песенки, которую несчастный псих бормотал себе под нос, — убедит жюри, что голоса сводили его с ума, что они терзали его и мучили и что ему ничего не оставалось, как только подчиниться им и расстрелять тех бедных пассажиров.

Фред имел полное право выступить в свою защиту, но Шерман полагал, что сумеет разубедить его при необходимости и удержать от опрометчивого шага. Он так и не пришел к однозначному решению, когда присяжные заняли места на своей скамье, а судья взял в руки молоток. Бейлиф объявил начало заседания, и в обитом деревянными панелями зале воцарилась напряженная тишина.