50 знаменитых загадок истории XX века - Страница 17

Эта самая известная из лже – Анастасий утверждала, что своим спасением она обязана солдату по фамилии Чайковский, который сумел ее вытащить раненой из подвала дома Ипатьева после того, как увидел, что она еще жива. В дальнейшем ее история выглядела так: вместе со всей семьей Александра Чайковского (матерью, сестрой и младшим братом) Анастасия приехала в Бухарест и оставалась там до 1920 года. От Чайковского она родила ребенка. В 1920 году, когда Александр Чайковский был убит в уличной перестрелке, она, не сказав никому ни слова, бежала из Бухареста и добралась до Берлина. «Я была вместе со всеми в ночь убийства и, когда началась резня, спряталась за спиной моей сестры Татьяны, которая была убита выстрелом, – так рассказывала 20 июня 1922 года русскому эмигранту барону фон Клейсту о себе сама А. Андерсон, содержавшаяся около полутора лет в психиатрической лечебнице в Дальдорфе близ Берлина под именем «госпожи Чайковской». – Я потеряла сознание от нескольких ударов. Когда пришла в себя, то обнаружила, что нахожусь в доме какого-то солдата, спасшего меня… Я опасалась преследования и потому решила не открываться никому…»

Другую версию той же истории изложил бывший австрийский военнопленный Франц Свобода на суде, на котором Андерсон пыталась отстоять свое право именоваться великой княжной и получить доступ к гипотетическому наследству «отца». Ф. Свобода провозгласил себя спасителем Андерсон, причем, по его версии, раненая княжна была переправлена в дом «влюбленного в нее соседа, некоего X». Версия эта, впрочем, содержала множество явно неправдоподобных деталей, например, Свобода говорил о нарушении комендантского часа, что было немыслимо в тот момент, об афишах с объявлением о побеге великой княжны, якобы расклеенных по всему городу, и о повальных обысках, которые, по счастью, ничего не дали. Томас Хильдебранд Престон, бывший в то время генеральным консулом Великобритании в Екатеринбурге, полностью отверг подобные измышления.

Несмотря на то что все знавшие великую княжну Анастасию не находили решительно ничего общего между ней и кочевавшей из одной германской клиники в другую «фрау Анны Андерсон», нашлись влиятельные силы, которые поддерживали претензии самозванки. Дошло до того, что в 1938 году эта дама потребовала юридического признания «факта»: она – дочь российского императора! (К этому времени «фрау Андерсон» уже перебралась в Америку, выйдя замуж за профессора медицины Джона Мэнэхэна.)

В феврале 1984 года Анна Андерсен-Мэнэхэн скончалась в городе Шарлотсвилл (штат Вирджиния). Но урна с ее прахом захоронена в Германии, в фамильном склепе герцогов Лейхтенбергских, близких родственников семьи Романовых! Почему? Как утверждает изучавший обстоятельства этого дела российский историк Андрей Низовский, при жизни «фрау Андерсон-Мэнэхэн» семейство герцогов Лейхтенбергских было на ее стороне. Это тем более поразительно, что многие представители этого германского аристократического рода хорошо знали настоящую Анастасию.

Официально начатое в 1938 году судебное дело по иску самозванки о признании ее великой княжной Романовой – самое длительное в истории мировой юриспруденции. Оно не разрешено до сих пор, несмотря на то, что еще в 1961 году суд Гамбурга вынес однозначный вердикт: истица в силу целого ряда причин не может претендовать на имя и титул великой княжны.

Гамбургский суд указал причины своего решения о том, что «госпожа Анна Андерсон» не вправе называть себя Анастасией Николаевной. Во-первых, она наотрез отказалась от медицинской и лингвистической экспертиз, без проведения которых подобная идентификация невозможна, а состоявшиеся графологическая и антропологическая экспертизы дали отрицательный результат. Во-вторых, судебный референт, знающий русский язык, засвидетельствовал, что претендентка им никогда не владела[4]; наконец, ни один из свидетелей, лично знавших Анастасию, не увидел в истице даже отдаленного сходства с нею.

Тем не менее, в конце 1970-х годов дело о признании «Анастасии» получило новый скандальный поворот: полицейская экспертиза во Франкфурте-на-Майне нашла некое сходство между формой ушей «фрау Андерсон-Мэнэхэн» и настоящей княжны. В уголовном законодательстве Западной Германии этому способу идентификации личности придавалось такое же значение, как у нас – отпечаткам пальцев. Дело не дошло до трагикомического финала лишь потому, что претендентка к тому времени стала совершенно невменяемой.

Точку в затянувшемся споре должен был поставить генетический анализ. Предварительные выводы генетиков не оставляли сомнений: Анна Андерсон, на протяжении 64 лет утверждавшая, что она дочь Николая II, не кто иная, как самозванка. Однако это требовалось документально подтвердить исследованиями ее тканей, образцы которых хранились в больнице американского города Шарлотсвилл. Но по непонятным причинам этому упорно противилась авторитетная Ассоциация российских дворян США, в судебном порядке блокировавшая любые попытки провести такое исследование. Наконец группа британских ученых во главе с известным криминалистом Питером Гиллом получила в свое распоряжение фрагменты кишечника «Анастасии», удаленные у нее в ходе давней операции в США. Оказалось, что генетический код этой фрау очень далек от характеристик кода герцога Эдинбургского Филиппа, мужа английской королевы Елизаветы II, связанного узами родства с семейством Романовых. Зато практически полностью совпадает с генетическими данными ныне живущих родственников некоей Францишки Шансковской – немки польского происхождения, в 1916 году трудившейся на заводе боеприпасов под Берлином и попавшей в психиатрическую клинику после случайного взрыва пороховых зарядов, повлекшего за собой умопомрачение. Итак, несмотря на то что Анна Андерсон до конца жизни отстаивала свое «царственное» происхождение, написала книгу «Я, Анастасия»[5] и в течение нескольких десятков лет вела судебные тяжбы, окончательного решения о ее принадлежности к семье Романовых при ее жизни вынесено не было.

Но Анна Андерсон, как уже говорилось, была не единственной, хотя и самой упорной, претенденткой на имя дочери Николая II. Очередной самозванкой в бесконечной череде «спасшихся Анастасий» стала Элеонора Альбертовна Крюгер, история которой ведет в болгарскую деревушку Габарево. Именно там в начале 20-х годов прошлого столетия появилась таинственная молодая женщина «с аристократической осанкой», которая при знакомстве представлялась Норой Крюгер. Спустя год к ней присоединился высокий молодой человек болезненного вида, Георгий Жудин. В деревне ходили слухи о том, что они – брат и сестра и принадлежат к царскому роду. Однако ни Элеонора, ни Георгий никогда даже не пытались заявить свое право на фамилию Романовы. За них это сделали люди, интересующиеся загадкой царской семьи. В частности, болгарский исследователь Благой Эммануилов говорил, что ему удалось отыскать доказательства того, что Элеонора и Георгий – дети российского императора. «Множество данных, достоверно известных о жизни Анастасии, совпадают с рассказами Норы из Габарево о себе, – говорил исследователь в одном из своих интервью для «Радио Болгарии». – К концу своей жизни и сама она вспоминала, что слуги купали ее в золотом корыте, причесывали и одевали. Рассказывала она и о собственной царской комнате, и о своих детских рисунках, в ней нарисованных. Есть еще одна интересная улика. В начале 1950-х годов в болгарском черноморском городе Балчик русский белогвардеец, описывая в подробностях жизнь расстрелянной императорской семьи, упоминал Нору и Жоржа из Габарево. При свидетелях он рассказал о том, что Николай II повелел ему лично вывести Анастасию и Алексея из дворца и укрыть их в провинции. После длительных скитаний они достигли Одессы и поднялись на борт корабля, где во всеобщей суматохе Анастасию настигли пули красных кавалеристов. Все трое сошли на берег на турецкой пристани Текердаг. Далее белогвардеец утверждал, что волею судьбы царские дети оказались в селе у города Казанлык. Кроме того, сравнивая снимки 17-летней Анастасии и 35-летней Элеоноры Крюгер из Габарево, специалисты установили существенное сходство между ними. Совпадают и годы их рождения. Современники Георгия утверждают, что он был болен туберкулезом, и рассказывают о нем как о высоком, слабом и бледном молодом человеке. Подобным же образом описывают больного гемофилией принца Алексея и русские авторы. По утверждениям врачей, внешние проявления обеих болезней совпадают».