402, Майами - Нью-Йорк - Страница 4

- Я думаю, мой друг не будет против, - ободряюще улыбнулась Кристина, чтоб как-нибудь смягчить ситуацию ("Что ж, Боба я возьму на себя", подумала она). - Кстати, меня зовут Кристина Бель, - она вопросительно посмотрела на собеседницу, протягивая ей еще бумажных полотенцев.

Анжелина хлюпнула носом и с усилием изобразила на лице подобие улыбки.

- Анжелина... Анжелина Симонс.

Боб уже заволновался, почему Кристина так долго пропадает в дамской комнате. И тут он увидел, как Криси подходит к их столику, поддерживая за плечо какую-то блондинку. Видно было, что блондинка сильно заплакана и, скорее всего, пьяна.

Подойдя к столику, Кристина немного замешкалась, еще не придумав, что сказать Бобу.

- Бобби, эта девушка... кстати, познакомьтесь, Анжелина Симонс, Боб Перкинсон, - она взглянула на свою спутницу и улыбнулась, считая, что это поможет ей не смущаться. Но Анжи и не думала ни капельки смущаться. Она стояла и смотрела на Боба каким-то оценивающим взглядом, скрестив руки на груди, отчего ему стало не по себе, и он вопросительно взглянул на Кристину.

- Дорогой, у этой девушки небольшие проблемы, и я предложила помочь ей добраться до дома.

- Извините, Боб, ваша сестра так добра, но если это очень сильно мешает вашим планам, я доберусь сама.

- С чего вы взяли, что это моя сестра?... Куда ехать?

- Здесь не далеко, я покажу.

Так началось это знакомство. Именно знакомство, вряд ли кто-нибудь назвал бы это дружбой. Кристина не испытывала особой симпатии к взбалмошной, легкомысленной Анжи и при этом понимала, что та, скорее всего, отвечает ей полной взаимностью. Однако характер Кристины не позволял ей просто так взять и прервать их отношения: Кристина видела, что Анжи необходима поддержка и хотя бы какое-то подобие положительного влияния. Ясно, что это влияние никак не исправит Анжи к лучшему, но она, хотя бы, не будет продолжать катиться дальше по наклонной. А то, что она именно это и делает, Кристина поняла из разговоров с ней: коротких телефонных и длинных, часто заполночь, когда Анж, устроившись с ногами в кожаном кресле в гостиной Криси, дымя сигаретой и потягивая мартини, рассказывала о своей жизни такое, что нередко повергало Кристину в ужас. В таких случаях Криси радовало лишь одно: то, что Боб, загруженный учебой, как правило, занимался в своей комнате, не присутствовал при этих встречах и не слышал всех зачастую неприглядных подробностей биографии Анжи. Если изредка они и встречались втроем на пляже или в одном из баров, разговоры велись в основном на общие темы.

Все, что случилось дальше, случилось слишком быстро, буквально за несколько дней. Кристина даже не успела обратить внимание, что звонки подруги стали чаще адресоваться не ей, а Бобу, который, правда, отделывался от Анж несколькими односложными, ничего не значащими репликами. Если бы Кристина лучше разбиралась в жизни, именно это, чересчур ярко выраженное равнодушие Боба должно было ее насторожить. Но Кристина разбиралась в жизни не очень здорово, она привыкла доверять людям и уж конечно она ни секунды не сомневалась в своем друге... нет, не в друге - в своем любимом. Все эти подробности выстроились для Кристины в отчетливую логическую цепь слишком поздно - уже потом, когда ничего нельзя было исправить. Потом, когда она на бешенной скорости вела свой спортивный "Додж" в сторону побережья, всё дальше и дальше от своего дома, где она пережила первую настоящую трагедию в своей жизни. Первую и последнюю.

...В тот день они вернулись с пляжа, смеясь и перебрасываясь шутками, счастливые и довольные жизнью. В этот день Криси, пожалуй, впервые почувствовала, что ее усилия не пропали даром: никогда раньше Анжи не вела себя так естественно, спокойно и дружелюбно. Она... да, Кристина могла сказать, что она была совершенно нормальной девушкой, а не той полусумасшедшей истеричкой со склонностью злоупотреблять алкоголем, какой они с Бобом ее постоянно наблюдали. Самое главное - Анжи и Боб - тоже впервые - разговаривали друг с другом без характерного напряжения, обсуждали такие вопросы, что Криси даже заподозрила наличие у Анж некоторого интеллекта, о котором раньше трудно было подумать.

- Бобби, угости Анж чем-нибудь прохладительным, - сказала Криси. - А еще лучше, если вы закажете пиццу. Я загляну в душ и скоро приду. Не скучайте!

Заходя в душевую, Криси еще слышала доносящиеся из комнаты голоса Боба и Анжи.

В последующие несколько часов Криси жалела лишь об одном: она слишком рано вернулась. Она предпочла бы вообще не видеть того, что происходило в гостиной. Слишком тривиально и слишком понятно. Слишком неожиданно. Небрежно брошенная на пол одежда - и на диване Анжи в страстных объятиях Боба... Вульгарный, поспешный секс - и больше ничего...

Кристине больше ничего и не требовалось. Постояв несколько секунд в двери - пока комната не перестала плыть перед глазами - она повернулась и, не замеченная, ушла в спальню.

Она дала им еще четверть часа, ровно столько, сколько могла еще выдержать. Когда она вновь появилась на пороге гостиной, Боб и Анжи сидели друг напротив друга с совершенно нейтральным видом. Анжи приветливо улыбнулась Кристине, и только Боб как-то нервно курил сигарету.

- Бобби, - Кристина постаралась, чтобы голос ее не дрогнул, - Бобби, выйди, пожалуйста, ко мне. На секундочку.

Боб тяжело поднялся с кресла, и, нахмурившись, последовал за Кристиной, провожаемый взглядом Анжелины, в котором отчетливо читалось удивление. Уже на крыльце коттеджа Боб заметил в руке Криси ключи от машины.

- Что случилось? - спросил он. - Хочешь сама съездить за пиццей?

Кристина помолчала несколько секунд, глядя куда-то за плечо Боба... скорее даже, сквозь него. Когда она, наконец, заговорила, ее голос звучал ровно и безжизненно.

- Боб, - тихо произнесла Кристина. - Я никогда не думала... Я правда никогда не думала...

Больше она ничего не сказала. Повернулась, села в машину и запустила двигатель. Боб, у которого неожиданно наступило оцепенение, продолжал стоять неподвижно, он так и стоял, пока машина Криси не скрылась из виду за поворотом дороги. Лишь после этого он на негнущихся ногах вернулся в дом.

Глава 3

Кафе международного аэропорта Майами. Анжелина сидит за одиноко стоящим у окошка столиком со стаканом апельсинового сока. Взглянуть правде в глаза всё же пришлось, и эта правда оказалась крайне неприятной, если не сказать - пугающей. Анжелина теперь реально оценивала сложившуюся ситуацию - мир будто бы перевернулся для неё, и сейчас она была в состоянии трезво мыслить. Она прекрасно понимала, виновницей чего она является, и эта мысль, естественно, не давала ей покоя. В её жизнь, полную приключений, никем и ничем не ограничиваемых удовольствий, ворвалась вся эта пренеприятнейшая история, которая должна теперь поневоле всё изменить: во-первых, Анжелине приходится возвращаться в Нью-Йорк к родителям, что конечно же означает конец её беззаботной жизни, хотя она и понимает, что так будет лучше, так как всё равно ей в Майами, в городе, где всё напоминает о случившемся, оставаться нельзя; во-вторых, ей придется за всё отвечать перед родителями и сестрой, девушкой строгих правил. Как она всё это объяснит? Расскажет ли всё по чести или же выкажет виновной не себя? Как будет смотреть в глаза родным? Но всё-таки её тешила, если можно так выразиться, мысль, что сестра поймёт её и поддержит, как всегда и было, и что именно её Анж увидит из родных первой.

Сестра... Да, Анжелина и вправду очень любила и уважала свою сестру, и Элиана была единственным человеком, по которому Анж всерьёз скучала с момента её приезда в Майами.

Кому-то могло показаться странным, что такой человек, как Анж, вообще способна кого-нибудь любить, но, тем не менее, это было чистой правдой. Сейчас, сидя в кафе, Анж мысленно вернулась в годы своего детства. Хотя Элиана и была старше ее на семь лет, это ничуть не мешало их взаимопониманию. Конечно, Элиана опекала младшую сестру, но делала это настолько ненавязчиво, почти незаметно, что Анжи чувствовала себя рядом с ней прекрасно; наоборот, когда Элианы не было рядом, Анж казалась самой себе растерянной и неуверенной в себе и окружающем мире. А такое случалось часто, потому что у Элианы всегда было много разных дел: сначала - колледж, потом - учеба в школе бортпроводниц и затем - работа в компании "Пан Америкэн". Сейчас Анжи была уверена, что именно на тот период, когда Элиана стала постоянно находиться в рейсах, как раз и пришлись все изменения не к лучшему в ее собственном характере. Ей просто было нечем себя занять, вот почему она начала пропадать в ночных клубах, завязывать сомнительные знакомства и злоупотреблять алкоголем. Родителям, конечно, это не нравилось, но пока они смотрели на это сквозь пальцы - надеялись, что с возрастом всё пройдет. Отчасти эта надежда была внушена им старшей сестрой. Когда происходили семейные скандалы, спровоцированные ночными похождениями Анж, Элиана спокойно объясняла, что молодая девушка, тем более - из обеспеченной семьи, тем более - без ярко выраженных способностей и интересов, вряд ли может спокойно жить в таком огромном деловом центре, как Нью-Йорк. Хотя, давая такие объяснения, Элиана совершенно не вспоминала о том, что сама она - тоже девушка из обеспеченной семьи, и тем не менее, успела получить хорошее образование и устроилась на работу, начав свою карьеру полностью с нуля, никак не используя родительские связи. Она вполне могла получить какое-нибудь тепленькое местечко в "Пан Ам", если уж ей так хотелось работать - Симонс-старший занимал пост вице-президента компании но она стала простой стюардессой, совершенно не жалея об этом, и за пять лет была уже старшей по бригаде бортпроводников.