2012: Вторая Великая Отечественная. Дилогия - Страница 8

Вот и получилось так, что я смог забронировать себе номер в отеле в Отрадном — бывшем Georgenswalde, что совсем под боком у Светлогорска, только на середину октября. Прилетев в Храброво, я добрался на заранее заказанной машине (автобусом пришлось бы давать здоровенный крюк с пересадкой в Калининграде, хотя это и обошлось бы дешевле) до своего отеля. Порадовала глаз законченная наконец новая автострада Калининград — Зеленоградск, отводок от которой шел и к аэропорту. Однако (увы!) только глаз — мне нужно было ехать совсем в другом направлении. Машина петляла по хорошо знакомым мне местным дорогам еще немецкой постройки, обсаженным по краям старыми деревьями. Но вот асфальтовое полотно этих дорог временами являло собой картину «шоссе после минометного обстрела», а временами — оно же, но уже с заплатками. В общем-то, при всем при том вполне терпимо. Во всяком случае, это все же дороги, по которым можно разгоняться до 80 км/час, а не просто направления… Но вот год назад, когда меня везли по этим дорогам в больницу со сломанной ключицей, я живенько вспомнил про Великую Отечественную и про раненых, которых полуторки везли по тогдашним проселкам. Предкам, понятное дело, приходилось куда как хуже, так что я не жаловался на судьбу.

Добравшись за сорок пять минут до места, устроившись в номере и отоспавшись после перелета, я окунулся в отдых. Отдых у меня своеобразный (по крайней мере, по сравнению с большинством) — никакого пива, никаких дискотек или ночных клубов, никаких курортных романов. Встал, умылся, сделал зарядку, позавтракал, пешком на пляж — плавать и загорать. А если не сезон (как сейчас), то гулять. После обеда — отдых, затем велосипед, и от двадцати пяти до пятидесяти километров по местным дорогам — подъем-спуск, подъем-спуск. Впрочем, временами и ровные участки попадаются. Вечером, после ужина, почитал три-четыре часика — и на боковую.

Время пролетело незаметно, и от моего кусочка отпуска осталось всего два дня. В ночь с двадцать пятого на двадцать шестое я спал не очень хорошо — вроде и воздух был чистый и прохладный, и дождя не было, так что влажность была невысокая, а как-то было не по себе. Однако рано утром я, как обычно, отправился на пляж — хотя море в октябре для меня уже слишком прохладное, но подышать морским воздухом, пощупать воду ногой, послушать шум прибоя мне всегда хотелось. Стояла настоящая золотая осень, и несмотря на слабенькие ночные заморозки, яркое солнце обещало довольно приличный день — градусов двенадцать тепла сегодня уж точно будет, если не больше.

Не успел я пройти и нескольких шагов, как внезапно накатил быстро нарастающий рев авиационного двигателя, и надо мной мелькнул серебристый корпус самолета. Задрав голову, я успел увидеть скошенные назад крылья и два сопла реактивного двигателя в хвосте. То ли «Су», то ли «МиГ». Я их и так не очень-то различаю, а тут, через не опавшую еще листву краснолистых буков, почти сомкнувшуюся над головой, фиг что разглядишь. Правда, на ближайшем военном аэродроме в Чкаловске вроде «сушки» не водились — припомнилось мне. И чего это они в октябре разлетались? Учения-то в этих краях где-то в первой половине августа проводятся, тогда и полеты идут, и морские стрельбы… Как будто кто-то подслушал мои мысли, и до моих ушей донесся отдаленный, на пределе слышимости, звук артиллерийских залпов. Я дернул плечом в недоумении и, решив больше не заморачиваться этими вопросами, потопал дальше.

Но сегодняшний день, похоже, решил доконать меня своими сюрпризами. На этот раз ровный гул мотора, пришедший издалека, накатывал медленно, неспешно. Летело явно что-то винтовое. Ну и пусть себе летит. Лишь когда гул авиационных движков стал буквально давить со всех сторон, раздаваясь, казалось, чуть ли не с крыш близлежащих домов, я непроизвольно вскинул голову. Теперь я стоял на достаточно открытом месте, чтобы разглядеть не так уж и высоко, немного в стороне, весьма знакомый силуэт со столь же известными опознавательными знаками. Все это было знакомо по кинохронике, по фотографиям, по рисункам и проекциям в интернете. «Рама»! Она же «Фокке-Вульф-189» (если мне не изменяет мой склероз!) с весьма характерными крестиками на крыльях — а то по малограмотности можно было бы принять за какой-нибудь современный изыск. Ну не «заклепочник» я, и моя техническая подкованность оставляет желать лучшего.

«Кино, что ли, снимают? — посетила меня первая пришедшая на ум мысль. — Но бюджет у кого-то нехилый, если на съемки настоящую „раму“ высвистали». Мысли пришли и ушли, а я продолжил свой путь на пляж. Пока я спускался по разбитым бетонным плитам дороги — единственного автомобильного спуска к пляжу в этом курортном поселке — до меня донесся близкий раскатистый грохот. Звуковой барьер кто-то решил перейти на малой высоте? Но вроде не похоже. Или что это тогда? Пока никаких более серьезных подозрений мне в голову не приходило, и я продолжал свою неспешную прогулку к берегу моря.

На пляже я сразу обратил внимание на сторожевик, болтавшийся довольно далеко от береговой линии. Ну, тут ничего необычного — эта посудинка, базирующаяся в Пионерском, всего в нескольких километрах отсюда, нередко торчала в виду пляжа. Необычным было другое — два суденышка, напоминавшие и обликом, и окраской, и скоростью торпедные катера (насколько это вообще можно было разглядеть без бинокля), показались со стороны Донского и быстро шли чуть не вдоль самого берега на восток. «Неужто все же решили еще и осенью учения провести? — удивился я. — Но с чего бы это им перед самым пляжем все это затевать? Не было ведь раньше такого. Да и к чему?» Впрочем, эти мысли не сильно донимали меня. Я подошел к кромке прибоя, разулся, потрогал воду ногой — холодная, зараза, никак не теплее тринадцати-четырнадцати градусов. Но солнце припекало все сильнее и сильнее, я стал подозревать, что так, пожалуй, воздух и до двадцати градусов прогреется. Ничего себе октябрь!

Катера тем временем, не дойдя примерно пары километров (а может, и трех — не мастер я расстояния на море на глаз определять) до сторожевика, дружно развернулись по широкой дуге и пошли обратно. Из-за высокого берега выплеснулся почти не слышимый до этого стрекот вертолета, а затем показалась и сама камовская машина с хорошо различимыми соосными винтами (вроде бы что-то из семейства «Ка-25» — но опять-таки, легко могу и ошибаться). Это была, похоже, та самая единственная рабочая лошадка с аэродрома в Донском, которую регулярно можно было видеть в небе в этих местах. Заложив крутой вираж, вертолет удалился вслед уходящим катерам.

Больше ничего, привлекающего внимание, не происходило, и я медленно поплелся вдоль кромки прибоя в сторону возвышавшейся вдалеке башни лифта санатория Министерства обороны в Светлогорске. Далеко позади громыхнуло раз, затем другой. «Все-таки учения затеяли… Решили натовцам показать, что силенки еще есть. НАТО с прибалтами совсем недавно учения тоже проводили», — вяло подумал я, даже не обернувшись, поскольку меня занимало совсем другое. Становилось заметно жарче, совсем не по октябрьской погоде, и, несмотря на дувший с моря ветерок, я не только расстегнул, но и скинул с себя ветровку.

Через полчаса, заметно разогревшись ходьбой по песку, я был уже у спасательной станции, от которой начиналась набережная. И вот тут какая-то нездоровая суета на пляже и на самой набережной привлекла мое внимание. Торговцы янтарными сувенирами спешно собирали разложенные на столиках поделки, немногочисленные в этот сезон отдыхающие столь же поспешно покидали пляж.

— Что случилось? — обратился я к мужику средних лет в распахнутой ветровке, который взбегал по лестнице на набережную, таща в руках взятый напрокат шезлонг.

— А ты не слышал? — бросил он на ходу, даже не поворачивая головы и пытаясь сложить никак не поддававшийся шезлонг. — Только что по радио сообщили о введении военного положения.

Наконец шезлонг прекратил сопротивляться его усилиям, и мужик заспешил дальше.

Я машинально глянул на часы. Было где-то одиннадцать с хвостиком. «Военное положение? С чего бы это? А вот они почему разлетались… Что мне-то делать? И „рама“ эта… Она-то тут каким боком?» — вихрем пронеслись в голове мысли. Тем временем из динамиков, через которые в близлежащем кафе обычно крутили раздражающе-громкую музыку, послышались позывные какой-то радиостанции. До меня донеслись слова: «Наши корреспонденты сообщают о подписании президентом указа о введении военного положения, но ни причины этого решения, ни какие-либо еще подробности пока не известны. Ожидается передача официального правительственного сообщения…» В этот момент почти над самыми кронами сосен, росших на высоком берегу (по крайней мере, так показалось), прошел истребитель морской авиации, забивая гулом своих турбин все прочие звуки.