2009 № 1 - Страница 67

Понимали ли они, что смерть всей их популяции – всего лишь формальность? Наверное, нет. Иначе их выбор становился не просто неэтичным, а умышленно жестоким.

Слишком устав, чтобы мыться, Винсент вплыл внутрь убежища. Слабый свет, озарявший вход, казался слишком ярким. Его огромные глаза разработали в прошлом поколении, этот шаг подготавливал человечество к экспансии в глубь океана Слезы Инди. Вода в убежище отличалась от окружающей среды на три-четыре градуса и содержала больше кислорода.

Мысль о завтраке вызывала тошноту, поэтому Винсент отправился на свое рабочее место. Сеть гидролокационных станций, использующих неслышимые для Винсента частоты, соединяла лагерь с пятнадцатью подводными сообществами. В ближайшем городе, называвшемся Паутина Шарлотты[1], жило четыреста душ. Здесь они выросли – Винсент, Аманда и Ренальд. Поселение плавало в пятистах метрах под поверхностью океана и ровно в двух километрах над тем местом, где сейчас находился Винсент.

На рабочем столе его ожидали два сообщения.

Он открыл первое. Сформировавшееся невидимое, неслышимое и неосязаемое электрическое эхо оставило слабый аромат в воде и четкое изображение на электрических рецепторах Винсента. Электрические органы увидели лицо его адвоката. Возле дисплея тихо потрескивали разряды: концепцию этого языка они позаимствовали у дельфинов, только вместо звука использовалось электричество. Запись заговорила голосом его адвоката:

– Винсент, я потолковал с прокурором и убедил его не выдвигать обвинений. Учитывая невозможность повторного преступления и твои заслуги перед обществом, мы пришли к выводу, что это будет просто бессмысленная трата времени. Прими мои поздравления.

Электрическое изображение погасло. Винсент не почувствовал ничего – решение суда его не волновало.

Следующее сообщение оказалось текстовым. Тусклые голубые буквы послал его психиатр. Он перечислял дни, когда Винсент может связаться с ним для проведения обязательной терапии. Один из этих сеансов как раз мог состояться сегодня. Лицо Винсента, не способное выражать никаких эмоций, осталось недвижным. Он послал электрический заряд сенсору.

Когда психиатр ответил, перед Винсентом сформировалось электрическое изображение. Психиатр меньше походил на рыбу, его запоминающееся, подвижное лицо принадлежало скорее человеку. Винсент уже разговаривал с ним много раз и знал, что это изображение, содержащее намеки на человеческий облик, не совсем точно соответствует оригиналу. Психиатр использовал этот трюк, чтобы вызывать позитивную реакцию у своих пациентов.

– Поздравляю, Винсент, – сказал доктор, – ты достиг самого дна.

Изображение сформировало нечто, похожее на улыбку. Винсент почувствовал возникающую в нем эмоциональную реакцию на этот трюк и подавил ее в зародыше. Доктор не мог улыбаться, так же, как и Винсент, просто его система связи, запрограммированная на создание сформировавшихся за тысячи поколений реакций, вызывала смутные тени положительных эмоций.

– Я не сделал ничего особенного, – ответил Винсент. – Мы просто тонули на протяжении месяца.

– Ты недооцениваешь свои достижения. Весь город в восторге.

Доктор ждал реакции, но сегодня Винсент решил не сотрудничать.

– Как остальные? – в конце концов спросил психиатр.

– Еще спят.

– А во время путешествия?

– Все то же раздражение.

– Они не такие, как ты, – заметил доктор. – Они не такие талантливые, не такие независимые. Ты легко справляешься со всем, что тяжело дается другим. Они уважают тебя, даже Ренальд, который хотел бы добиться еще большего сходства с тобой. – Доктор сделал паузу, дожидаясь отклика Винсента. Винсент не реагировал. – Мне кажется, они не понимают, почему ты не хочешь с ними разговаривать.

– Нет, они знают причину. Захотят ли они ее понять – уже их проблема.

– Винсент, твои принципы ранят многих людей, включая тебя самого. Умение соотнести свою мораль с другими важными вещами – неотъемлемая часть жизни. Никто из нас не хотел оказаться здесь. Мы принимаем последствия решений наших предков. Мы просто пытаемся выжить.

– Я не дам детей миру, в котором им придется жить так.

– Тебе предстоит жить вместе со своими детьми, Винсент.

– У меня их не будет.

– Ты не имеешь права принимать это решение. Мы пытаемся выжить как вид.

– Какой вид? Homo sapiens? Они живут на Земле и колонизируют другие планеты. Homo indis? Мы даже не являемся одним биологическим видом. Мы costalis, pelagius, а теперь еще и benthus[2]. Сколько еще жалких созданий должны прохромать через свои короткие, наполненные страданиями жизни, чтобы мы могли сказать: «Нам удалось»?

– Тебе снова снилась Мерсед?

Жабры Винсента задрожали, ему не хватало кислорода. Его модифицированные для жизни на дне гемоглобины плохо согласовывались с таким гормональным состоянием, как злость. В следующем поколении Homo sapiens benthus генные инженеры собирались изменить или гемоглобины, или гормоны, чтобы избавиться от этой проблемы, но Винсент, Аманда и Ренальд ничего не могли с этим поделать.

Винсент считал, что такие изменения наверняка вызовут новые напасти и гибель множества эмбрионов, которых называли детьми. Он попытался успокоить себя. Но успокоение – всего лишь искусственное решение.

– Нет, – ответил он.

Психиатр молчал, ожидая продолжения.

– Похоже, что к твоим желаниям в конце концов отнеслись с уважением, они даже не стали выдвигать обвинений.

– Я знал, что они не смогут их выдвинуть. Я им нужен. Они бы стерпели и большее.

– Уничтожив своих зародышей, ты лишил общество большого успеха.

– Я не успех! Ты не успех. Мы успешны лишь на фоне полного провала. Мы ужасны.

– Ты все еще планируешь сделать это?

– Что?

– Ты все еще хочешь убить себя?

Какое-то время Винсент молчал.

– Несомненно, – ответил он. И прервал связь.

Винсент тяжело дышал, его жабры выгибались. И это лишь одна из целого множества подобных же неприятных бесед. На каком-то этапе он решил не воспринимать их лично. С одной стороны, все они касались его. С другой – он не имел к этому никакого отношения.

Прибыв на Эпислон Инди, колонисты взвесили свои шансы и сделали единственно возможный выбор. На орбите Глаза Инди летало слишком много обломков, чтобы организовать там космические поселения, но колонисты могли добраться до Слезы Инди, более тяжелого и холодного мира, находившегося дальше от тусклой звезды. Они создали там орбитальные поселения и начали обдумывать свои дальнейшие действия. Ударивший в корабль метеорит едва ли имел более шестидесяти сантиметров в диаметре, но при этом перемещался со скоростью около двадцати шести километров в секунду. Половина колонистов погибла мгновенно. Метеорит к тому же оказался не единственным. В этой звездной системе летало гораздо больше осколков, чем они думали. Спасти колонистов мог только плотный слой атмосферы. Такой, например, как на планете под ними. Поэтому они покинули свое обиталище и спустились на холодную поверхность Слезы Инди, несмотря на гравитацию, в три раза превышавшую земную.

Винсент покинул убежище, устремившись в холодную бескислородную тьму. К сожалению, токи изменили свое направление, и он почувствовал запах кухни, располагавшейся неподалеку. Он скользнул к цилиндрической постройке, стоявшей в стороне от их лагеря, и запах усилился.

Когда Винсент приблизился, дверь подалась в сторону, и на него навалилась концентрированная вонь серы и азотных соединений с привкусом рыбы. В запечатанных коробках, не способных сдерживать запах, хранилась паста, сделанная из вчерашней добычи, пойманной роботами. Еда выглядела тошнотворно, даже несмотря на то, что ее перемололи в кашицу, избавили от тяжелых металлов, большей части серы и не переваривавшихся минералов.