1941 22 июня (Первое издаение) - Страница 9

На территориях Эстонии, Латвии, Литвы и Белоруссии предполагалось создать германский протекторат во глазе с имперским комиссаром. На этих территориях должны были проводиться «германизация подходящих в расовом отношении элементов, колонизация представителями германской расы и уничтожение нежелательных элементов»[43]. Таким образом, и прибалтийским народам угрожало либо онемечение, либо смерть. В ходе войны немецкие фашисты следовали этой человеконенавистнической политике. Крупнейшие центры страны, прежде всего Ленинград, были обречены на разрушение. В документе совещания от 16 июля говорилось: «Фюрер хочет сравнять Ленинград с землей, с тем чтобы затем отдать его финнам»[44].

Гитлер не скрывал, что цель нацистских руководителей заключалась в навечном присоединении советских земель к Германии. «…Мы сами, – говорил Гитлер на совещании 16 июля 1941 г., – должны совершенно ясно отдавать себе отчет, что мы никогда не уйдем из этих стран»[45]. Гитлер предлагал руководствоваться таким принципом: «Никогда никакой военной силы не должно быть создано к западу от Урала, если даже нам придется вести войну еще 100 лет с этой целью. Всякий преемник фюрера должен знать, что безопасность рейха существует в том случае, если к западу от Урала не будет никаких иностранных армий. Германия сама будет защищать эти районы от всех могущих представиться опасностей. Наш железный принцип сводится и будет сводиться к следующим целям: мы не должны никому разрешать, кроме немцев, носить оружие»[46].

13 марта 1941 г. верховное командование германских вооруженных сил издало секретный приказ – дополнение к директиве № 21 (план «Барбаросса») – о мероприятиях, которые следует проводить в зонах, объявляемых оперативными. Здесь рейхсфюрер СС получал особые полномочия и под собственную ответственность проводил меры по ликвидации политического устройства этих областей. Но, подчеркивалось в директиве, главнокомандующие войсками в каждой области (они делились на три: Северная – Прибалтика, Центральная – Белоруссия, Южная – Украина) является высшим начальником, и ему надлежит вершить правосудие в тесном сотрудничестве с назначенными рейхскомиссарами оккупированных советских областей[47]. Следовательно, речь шла о тесном сотрудничестве военного командования с СС в осуществлении политики Германии на оккупированных советских территориях. Немецкие генералы несут, таким образом, полную ответственность за совершенные злодеяния.

Одной из составных частей плана войны против СССР было уничтожение советских военнопленных. В марте 1941 г. верховное командование созвало секретное совещание начальников отделов военных округов по делам военнопленных и офицеров главного командования. Начальник управления по делам военнопленных генерал-лейтенант Рейнеке заявил, что в связи с подготовкой войны против СССР необходимо позаботиться о подготовке лагерей для будущих пленных. Лагери должны были представлять собой открытое пространство, огороженное колючей проволокой. Участники совещания получили прямую инструкцию об обращении с советскими военнопленными, «предусматривавшую расстрел без всякого предупреждения при попытке к бегству»[48].

30 марта верховное командование собрало высших офицеров, которые должны были командовать войсками в войне против СССР. Это было совещание, подобное тем, которые Гитлер созывал накануне войны против Польши (22 августа 1939 г.) и перед наступлением на Западном фронте (23 ноября 1939 г.). В длинной речи Гитлер подчеркнул особенность новой войны, которую он давно мечтал осуществить, – войны двух различных мировоззрений. В этом выступлении Гитлер заявил об особой подсудности в оккупированных областях, вернее о ликвидации всякого правосудия, об истреблении советских «комиссаров и функционеров». Советских партийных работников и политических руководителей Красной Армии запрещалось рассматривать как военнопленных. Будучи взяты в плен, они должны были немедленно передаваться специальным отрядам ЭБ (служба безопасности), а в случае невозможности это сделать подлежали расстрелу на месте. Гитлер заранее оправдывал насилия и убийства, которые немецкие солдаты могли совершать на оккупированных территориях, и настаивал, чтобы военные суды не применяли к солдатам в этих случаях строгих наказаний. Практически это был призыв к убийству советских граждан. Гитлер заявил, что в войне против Советского Союза надо отбросить всякую солдатскую этику и законы ведения войны и быть беспощадным, ибо речь идет не только о том, чтобы разгромить Красную Армию, но и «на все времена искоренить коммунизм»[49].

12 мая 1941 г. верховное командование германских сухопутных сил издало директиву об отношении к советским комиссарам и политработникам, попавшим в немецкий плен. В ней предлагалось пленных этих категорий передавать службе безопасности и полиции для последующего уничтожения.

Параграф 3 директивы гласил: «Политические руководители в войсках не считаются пленными и должны уничтожаться самое позднее в транзитных лагерях. В тыл не эвакуируются»[50]. Йодль сделал такую приписку к проекту директивы: «Следует считаться с возможностью репрессий против германских летчиков. Лучше всего поэтому представить это мероприятие как расплату»[51]. Эта приписка как нельзя лучше характеризует вероломство и злодейство немецкого генералитета, отрицающего свое участие в преступлениях гитлеровцев. Но и в отношении военнопленных других категорий действовала директива верховного командования вооруженных сил, в которой, в частности, указывалось, что применение оружия против советских военнопленных считается правомерным и освобождает караульных от «обязанностей разбираться в формальностях». Охране предписывалось открывать огонь по пленным, пытающимся совершить побег, без предупреждения. В этом документе, изданном еще до начала войны, содержался почти открытый призыв к убийству военнопленных. Убийцы заранее освобождались от всякой ответственности. Следует подчеркнуть, что за этот приказ прямую ответственность несло германское верховное командование, прежде всего его руководители – Кейтель, Йодль и Хойзингер.

На Нюрнбергском процессе советский обвинитель генерал Руденко спросил Кейтеля: «Значит, вы не отрицаете, что еще в мае, более чем за месяц до войны, уже был запроектирован документ об уничтожении русских политических и военных работников. Вы не отрицаете этого?

Кейтель: Нет, я не отрицаю этого, это было результатом тех распоряжений, которые были доведены до сведения и письменно разработаны генералами в данном документе»[52].

Немецкие фашисты вместе со своими генералами со свойственной им педантичностью за четыре недели до войны с СССР запланировали также и убийства мирных жителей на оккупированной территории без суда и следствия. В соответствующей директиве указывалось, что арестованные подозрительные лица немедленно должны быть доставлены к офицеру, который тут же решает, должны ли они быть расстреляны. В отношении советских мирных жителей устанавливался полный произвол военщины.

Директивы немецкого военного командования, изданные накануне нападения на СССР, отражали те злодейские планы, которые выработали гитлеровцы. В дальнейшем в ходе войны немецкие фашисты и их сателлиты проводили чудовищную политику геноцида, приведшую к уничтожению миллионов людей.

В начале сентября 1940 г. начальник абвера (военной разведки) адмирал Канарис получил приказ Йодля усилить разведывательную деятельность в связи с подготовкой операций против СССР. Йодль предупреждал, что немецкие приготовления не должны создавать впечатления у Советского Союза, что Германия готовит наступление на востоке. Подобный же приказ был сообщен и всем другим родам войск.