1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов - Страница 87
Что касается расквартирования, то, как и описывал это Дарденн, часть войск размещена в округе Шомона и пригородах, часть - на улицах города, а часть - в городских домах. Понятно, что офицеры ночевали в домах получше, а солдаты - у бедняков, на бивуаках, в пригородах или вообще в близлежащих деревнях. Практически в каждом доме Шомона, за исключением жилищ сборщиков налогов, которые хранили у себя кассу с наличными, должен был быть размещен хоть один военный[1540]. В результате этого сожительства семьям французов часто приходилось ночевать на полу, отдавая кровати постояльцам, а днем быть в готовности им услужить. Некоторые постояльцы благодарили своих хозяев: Дарденн заверял, что, например, поляки перед отъездом «целовали ему руки»[1541].
Мэрия выдавала военным специальные билеты, в которых указывалось число дней, отведенных на постой: эти билеты необходимо было предъявлять хозяевам квартир. Но иногда, нарушая порядок, селились и без этих билетов. Были еще и отдельные военные (отставшие и проч.), и даже отряды, которые не имели письменного ордера на заселение. Чтобы как-то противодействовать подобным «самозаселениям», Рэжекур просил мэрию отправить специальных комиссаров, чтобы те обошли все дома и узнали, имеются ли у военных, там проживающих, соответствующие билеты. Если билетов не было, то комиссарам следовало составить список таких «неофициальных» постояльцев и довести его до сведения их командования[1542].
Самой острой проблемой были реквизиции.
Стинакер рассуждает о попытках союзников поддерживать порядок и замечает, что это была довольно трудная задача для столь разношерстного войска, как Богемская армия. Стинакер по книге барона Фена цитирует письмо Меттерниха Коленкуру от 15 февраля из Труа: хозяева дома, где тот квартировал, перед отъездом благодарили его за то, что он их не съел. В связи с этим князь выдает герцогу сентенцию: «...война гнусная вещь, особенно, когда ведешь ее с пятьюдесятью тысячами казаков и башкир»[1543].
Стинакер полагает, что башкиры были не единственными, кто пропустил мимо ушей все призывы и декларации суверенов быть как можно умеренней в обращении с гражданами Франции: «...Под двойным давлением необходимости и страсти вся армия превратилась в более или менее башкир». Единственно, что могли сделать командиры, так это постараться минимизировать то разорение, которое всегда сопровождает перемещения больших масс людей. Чтобы защитить гражданское население Франции от разрозненных отрядов армии союзников, Эртель издал приказ (отпечатан в типографии Шомона), преамбула и некоторые главы которого опубликованы у Стинакера. Преамбула гласила, что император России информирован, что различные команды, следуя за армией, совершают многочисленные насилия и угрожают жителям деревень. Такое поведение расходится с точкой зрения Александра I и решительно осуждается. Император России распорядился, чтобы Барклай де Толли и Шварценберг предоставили Эртелю все необходимые полномочия принимать любые меры, чтобы остановить подобные беспорядки. Эртель, со своей стороны, приказал, чтобы все отряды военных перемещались только по обозначенным их вышестоящим командованием дорогам. Нарушившие это правило, равно как и отставшие от своих частей солдаты, должны были быть арестованы. Коменданты («от Базеля до Труа и от Труа до Базеля») совместно с мэрами коммун должны были детально рассмотреть поведение таких арестантов. Перемещающимся же по провинциальной Франции командам (например, фуражиров), отрядам или обозам надлежало иметь при себе лист с указанием численности отряда, его маршрута и количества подвод. Сообщение о намерениях отряда расквартироваться в той или иной коммуне должно было быть сообщено через квартирмейстеров руководству коммуны за 24 часа до прибытия войск (чтобы подготовили провиант и ночлег). Эти отряды обязаны были выдавать квитанции (расписки) с указанием употребленного ими, а мэры отправлять эти квитанции 1-го числа каждого месяца Эртелю[1544].
Режим регулярного и достаточного снабжения оккупационных войск должен был предотвратить грабежи и насилия. Проблема же была в том, что войск было очень много. И они то подолгу стояли на месте, что истощало ресурсы в округе, то возвращались в уже опустошенные ими же города и села. Так, Бар-сюр-Об на протяжении всей кампании был перекрестком маршей и контрмаршей союзников, ибо через него шла удобная прямая дорога в направлении главного наступления: «...в результате потери жителей были столь же значительны, как и их огромное доверие к прокламациям союзников: горожане не предприняли соответствующих мер предосторожности, а потом было уже поздно»[1545].
М.-П. Рей обращает внимание, что стратегический план ведения кампании союзниками предполагал снабжение воинских частей с походных складов при одновременном осуществлении реквизиций, «не выходивших за рамки строгой необходимости. Например, русские солдаты должны были ежедневно получать полфунта мяса и два фунта хлеба на солдата, а также семь литров овса и тридцать килограммов сена на лошадь»[1546]. Конечно, при всем усердии интендантов накладки были, видимо, неизбежны. А снабжение летучих отрядов со складов вообще было практически невозможно.
Из всех реквизиций первыми по значимости были реквизиции провианта и фуража... Чтобы продемонстрировать последствия прохождения войск союзников через ту или иную коммуну, Стинакер перепечатал в своей книге публикацию от 23 августа 1855 г. из Tribune littéraire de la Haute-Marne. Заметка называлась «История коммуны Вик»[1547]. Эта небольшая коммуна расположена у ручья в лощине между лесистыми холмами примерно в 40 км к юго-востоку от Шомона и в 12 км к юго-западу от Бурбон-ле- Бэна. 22 января в Вик вошло 3600 русских с 450 лошадьми.
Войсками командовал генерал-лейтенант барон Розен[1548], который здесь установил свою главную квартиру. В течение 8 дней до 29 января жители снабжали эти части фуражом и продовольствием. Кроме того, оккупантам нужны были дрова и экипажи для перевозки 80 раненых и багажа. В итоге общий ущерб, нанесенный коммуне постояльцами, составил 7000 франков[1549]. Одновременно из соседней Бурбон-ле-Бэн также требовали реквизиций и угрожали военной расправой[1550], что побудило мэра Вик пожаловаться в администрацию округа: к жалобе он приложил подробный перечень всего, что было предоставлено русским за 8 дней их квартирования в коммуне[1551]. Ожидалось, что расходы эти будут компенсированы, и цифра, вероятно, была завышена и округлена. В то же время мэр убеждал новые власти, что его коммуна отдала все, что могла, на содержание солдат Розена. Конечно, доля лукавства всегда есть в таких донесениях, но проблема для жителей этой коммуны была не в том, что в конце января они предоставили русским провианта и прочего на сумму около 7000 франков, а в том, что в той же Вик после русских квартировали двое суток 300 пруссаков с 40 лошадьми. В начале марта нагрянули 72 казака, и хорошо еще, что тогда по договоренности с их командиром удалось избежать грабежей: на центральную площадь выкатили несколько бочек вина. Правда, потом казаки все равно забрали у жителей Вик 6 повозок (вернули только 5), чтобы увезти с собой в Шоденей, где располагался артиллерийский парк, 130 литров водки и 60 гектолитров овса. За казаками 19 марта пришли вюртембержцы и т. д.[1552]