1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов - Страница 75

Перрен, стараясь подчеркнуть поспешность отступления Платова, писал, что «атаман даже не остановился на ночлег в Тоннере»[1315]. На самом деле отдых казакам все же был предоставлен; разместились казаки за городом, как отметил Руйе, несомненно, чтобы «сэкономить время». Лагерь разбили ниже Тоннера по течению Армансона, между городом и деревней Эпинёй: «деревня была оккупирована, и ее жители лишились многих вещей»[1316]. Офицеры квартировали все же в городе. «На этот раз еще не было (в отличие от 4 апреля. - А. Г.) никакого тяжелого насилия»[1317]. Руйе подчеркивает, что Тоннеру повезло: накануне в Бриеноне казаки, охранявшие пленных французов, подверглись нападению со стороны горожан (Руйе даже оговорился, что среди казаков были убитые, хотя у других авторов таких сведений нет). Уточняет Руйе и транспортировку заложников - мэра Феррана и судьи Лемюе: до Сен-Флорентена казаки вели их с собой пешком, а дальше до Тоннера ввезли в телеге. Как свидетельствовал Делагюпьер, в Тоннере благодаря заступничеству мадам Шамблен и мадам Адриен Харди, у которых на квартирах остановились старшие офицеры, а также вмешательству мэра Тоннера Клода Базиля Ферран и Лемюе были освобождены. Но войска проявляли возбуждение, и ходил слух, что казаки только потому не учинили всяческих эксцессов, что вмешался атаман Платов, который лично знал мэра Тоннера, которому еще 3 февраля выделялась охрана для поездки в Сен-Флорентен и Жуаньи...[1318] Если верить Делагюпьеру, расквартированные в городе офицеры стянули несколько одеял, часов и других вещей у своих домовладельцев. Разорят казаки в округе и несколько изолированных ферм, например ферму Пети-Берю: домашний скот и птица были съедены или угнаны, а соломенные крыши пущены на бивуачные костры[1319].

«Возбуждение» казаков объяснимо и самим фактом отступления, и произошедшим накануне нападением гражданских на их товарищей, и нехваткой ресурсов: только что перед казаками через Тоннер и округу прошли части Бьянки и Хардегга. Богданович неслучайно подметил, что это отступление происходило по той же дороге, по которой недавно союзники наступали: «...уже опустошенная местность, нехватка припасов едва не превратили армию в дикую орду»[1320].

Отряд Платова, сформировав арьергард, покинул Тоннер в ночь с 24 на 25 февраля и направился к Нюи-су-Равьере[1321]. Алликс вообще отказался от преследования русских, оставил один батальон для защиты Жуаньи и, несмотря на недостаточную численность своего отряда, выступил против австрийцев к Осерру[1322]. Пока Алликс 25 февраля занимал Осерр, Платов в это время уже гарцевал на берегах Оба в Будревиле[1323]. Богданович констатировал: 25 февраля отряд Платова двигался «усиленными переходами» с реки Йонны (если говорить именно относительно 25 февраля, то уже с реки Армансон. - А. Г.) к Будревилю на верхней Обе; Сеславин стоял в 27 км к северу в Лаферте-сюр-Оба[1324]. Платов же со своими полками расположился в Курбане и Будревиле, что соответственно в14 км и18 км к северо-востоку от Шатийон-сюр-Сена по дороге на Шомон.

После того как Блюхер перешел двумя колоннами Об на соединение с корпусами Бюлова и Винцегероде, для Шварценберга было весьма важно оставаться на связи с Силезской армией. 26 февраля утром Шварценберг в Коломбе-ле-дез-Эглизе просил Барклая де Толли для обеспечения этой связи направить в междуречье Оба и Марны летучий отряд, который бы постоянно мониторил передвижения противника и одновременно докладывал о перемещениях корпусов Силезской армии. В качестве такого отряда был выбран отряд М.И. Платова: его присутствие на левом фланге Главной армии потеряло смыл, поскольку здесь вполне достаточно было отряда Сеславина, который в тот момент действовал в Фонтене. Таким образом, 26 февраля Платов получил приказ перейти с левого фланга на правый и, располагаясь между Обом и Марною, через Мери-сюр- Сен и Арси-сюр-Об установить связь с двинувшимся вперед Блюхером. В приказе было указано, чтобы рапорты свои Платов посылал напрямую и лично генералиссимусу[1325].

Но, перечисляя приказы на 26 февраля по перемещению войск, Вейль констатировал, что Платов оставался еще в Будревиле и Курбане[1326]. Приказ от 26 февраля был только отдан, а получит его Платов наследующий день, 27 февраля[1327]. Но даже получив приказ, он никуда не двинулся! 27 февраля Платов лишь отправил вперед авангард на Отрикур[1328], а 28 февраля атаман еще только готовился идти на Арси. Находясь утром 28 февраля в Курбане и Будревиле, он направил к Шварценбергу депешу и английского курьера, направлявшегося в Шатийон и разыскивавшего генеральную квартиру, чтобы передать генералиссимусу письмо лорда Бюргхерша[1329].

Вейль писал, что, несмотря на отданный приказ Платову передислоцироваться на правый фланг и установить связь с Блюхером, Шварценберг, видимо, имел какие-то сомнения относительно способности казачьего атамана выполнить эту миссию. Шварценберг писал Барклаю де Толли вечером 28 февраля из Коломбе-дез-Эглиза, что отныне в генеральной квартире разделяют точку зрения К.Ф. Толя и учитывают мнение Кайсарова относительно Матвея Ивановича. «Я разделяю ваш взгляд относительно предложения отправить Платова или Сеславина на наш левый фланг, но мне и так достаточно хорошо известны движения противника с этой стороны, в то время как я не имею новостей от Блюхера, почему и прошу вас отправить сюда отважного и предприимчивого генерала минимум с 1000 чел. и дать ему приказ установить через Сезанн связь с Блюхером. Отряд Сеславина слишком малочисленен, и я прошу Вас озаботиться его усилением или же отправить сюда Платова». Шварценберг также добавил, что в последнем случае было бы весьма хорошо отправить вместе с Платовым князя Любомирского, «тогда можно было с пользой использовать Платова на правом фланге»[1330]. Но это перемещение затянулось. 1 марта Шварценберг пишет князю Волконскому, что отданный Платову приказ менять не следует, ибо на левом фланге вполне достаточно партизан Сеславина. Напротив, Платову необходимо дать подробные и точные инструкции, которые бы недвусмысленно объясняли ту роль, какую призван сыграть его отряд на правом фланге Главной армии[1331].

В тот же день Шварценберг пишет Платову: «...как никогда необходимо наладить связь с фельдмаршалом Блюхером». Для этого Платову предписывалось продвинуться далее, насколько это только будет возможно, до Сезанна; при этом рассылая партии между Сеной и Марной и открывая не только передвижения Блюхера, но и противника. Шварценберг указывал, что Платов должен как можно чаще рапортовать ему об обстановке. Кроме того, сообщалось, что в Витри-сюр-Марне расположились части генерала Э.Ф. Сен-При, а в Жуанвилле - генерала Ф. фон Ягова, которые прикрывают левый фланг армии Блюхера, поэтому, предполагал Шварценберг, самого Блюхера следовало искать где-то в Mo[1332].

Люсьен Кутан писал, что 2 марта 2 000 донских казаков встали лагерем в Ле-Рисе[1333], а Полизи, Полисо и вся долина Сены вновь была занята австрийскими и русскими войсками[1334]. 3 марта Платов был в Арси-сюр-Обе, где он рассчитывал переправиться через Об. Комендант города, которого оставили с сотней человек, при поддержке нескольких горожан вознамерился воспрепятствовать этой переправе. Как рапортовал атаман из Арси-сюр-Оба 3 марта, авангард его отряда обнаружил в этом городе некоторое количество французских пехотинцев и вооруженных местных жителей, которые устроили с казаками перестрелку. Французы отступили к Мери-сюр-Сену, но, преследуемые авангардом казаков, были рассеяны и 100 человек вместе с комендантом Арси-сюр-Оба пленены[1335]. В самом городе захватили до 500 ружей. Заняв город, Платов одну парию казаков отправил на Монмираль, чтобы установить связь с Блюхером, и другую, направо (к Витри. - А. Г.), чтобы установить связь с Сен-При. Разведчики докладывали М.И. Платову, а тот передавал К.Ф. Шварценбергу, что почти во всех деревнях местные жители «вооружились противу нас». 4 марта в рапорте из Сезанна М.И. Платов сообщал, что при переходе из Арси-сюр-Оба к Сезанну около деревни Ге его отряд наткнулся на сопротивление вооруженных жителей, которые отказались выдать нескольких пехотинцев, отставших от французской армии. Деревню «в пример прочим» пришлось сжечь[1336].