1647 год. Королева Наташка. (СИ) - Страница 176

P. S.

Кажется, я поняла — отчего взбесились голландцы. «Железнобокие» бойцы Кромвеля стакнулись с «железнозубыми» отморозками «немецкого паука». Ну, так про нас в их газетах пишут. Сволочи… Кто самим мешал с английскими индепендентами общий язык поискать? Одеться поскромнее да поговорить на равных? Если разобраться, что наши, поголовно — в серо-зеленой камуфле с пистолетами, что те в коричневом и серо-зеленом, поголовно с пистолетами. Революционная армия! Ощущается глубокое внутреннее родство. А что до поиска нами международных преступников, по итогам Тридцатилетней войны, так эта идея буквально в воздухе витала. Представляете, сколько в Европе обиженных и пострадавших? Только слушай и записывай… Словесный портрет, в отличие от фото, морзянкой передается легко… Авторитет Sacrum Imperium Romanum от показательного отлова мерзавцев, сколотивших состояния на крови, только возрастает. Ах, они собирались вложить свои награбленные капиталы в голландские банки? Ну, кто не успел, тот опоздал… Плачьте… Вот.

P. P. S.

Кромвель, кстати, тоже пофигист, каких мало. На новое открытие миссии иезуитов в Лондоне он согласился, не моргнув глазом. Человек реально уважает чужие религиозные убеждения. М-да, королю хана…

«Сижу за решеткой в темнице сырой…» Нет, у меня — сухая светлица… Второй этаж госпиталя крепости Розенберг. Как звучит-то! А на самом деле — камера-одиночка. То — нельзя… Другое — нельзя… Кормят — по графику. А причина? Подумаешь, масса тела упала на целый килограмм! Тьфу! Это — даже не патология… За несколько дней до родов всегда так. Естественное дело! Никому ничего не докажешь. Фриц приходит, раз по пять за день, становится на колени, прикладывает ухо к животу и слушает. Улыбается… Нравится ему, как у ребенка сердце бьется. А он там, между прочим — пинается уже не по детски. Футболист… И тишина вокруг. Дверные петли смазаны (что бы не скрипели), к телетайпу не пускают (он трещит), револьвер отняли, в тире скоро месяц — не была… Дичаю на глазах. Медицинские процедуры — сон — обед, процедуры — ужин — сон. Ой!

Хотите верить, хотите, нет — радуюсь крикам сов за окном. И до фига развелось этим летом, пустых-то чердаков полно. Ну, и радио слушаю… В смысле — радио пользуюсь. Ещё телефон в палате стоит, но у него отключен звонок (что б не испугал). Кого? Меня?! Блин, а говорят, что отцовский инстинкт — выдумка… Пробовала читать книжки — не идут. Пробовала побольше спать — не хочу. Пробовала больше есть — не дают.

В лесу то-то особенно крупное сдохло… Мне в палату поставили маленький телетайп. Вот этот. Срочно проверила — работает. Хоть какое-то осмысленное занятие. Могу читать распечатки. Ещё новость — в Кронах приехала моя мама. В смысле прилетела. В смысле, почти бабушка. К внуку, ага… И я ничего не могу с этим фактом поделать! Меня же на улицу вообще не выпускают! А там, снаружи — черт знает что творится. Одних иезуитов достаточно, что бы сбить с панталыку пожилую впечатлительную женщину… Эти волчары на мне зубы обломали, а ведь мама — не такая. Она — совсем домашняя. Даже по тросовым дорогам ездить опасается. Куда ей, соваться в позднее Средневековье? Тут не родная уютная Сибирь — Европа. Чуть расслабишься, сожрут живьем. Хотела предупредить, отмахнулась. Прямо как… я в детстве. Любопытная. С час вокруг покудахтала, лично убедилась в надлежащем за мною уходе, а потом, напялив белые штаны и кепку с козырьком, двинула на экскурсию в город и «по делам». Бросила меня… наедине с вареньем и пирожками. Что у неё тут за дела? Не говорит. Типа меня «нельзя волновать и расстраивать» (цитата). Не родня, а сатрапы-конспираторы! А же от любопытства помру!

Тэ-э-кс… Первые вести с фронтов… или «с полей»? Короче, с воли. Если бы могла — уже бы родила. Так нельзя! От смеха недолго лопнуть… Разумеется, иезуиты успели первыми. Отец Моринелли — само обаяние. И по городу маму сопровождать вызвался, и последние события обсудить. А повел её первым делом в собор… И там заговорил о наболевшем — «ребеночка обязательно надо крестить». Он наследник престола! Вот же зараза.

С Фрицем мы этот вопрос обкашляли давно и пришли к выводу — ни в коем случае. Именно поэтому, да. Единственный надежный способ уберечь сына от династических дрязг и связанных с ними опасностей — это непробиваемый атеизм. «Нехристь» — монархом быть не может. Какой из него, к черту, «помазанник божий»? Так попы нашли к кому подкатиться. Нарвались, конечно… Мама елейным голосом (она обещала мне дать прослушать запись) осведомилась — устроит ли святых отцов наследник престола Ихтиандр Первый? Вот, я тоже поперхнулась, когда дошло. Стильная вышла шуточка… В самом деле. Фриц (насколько он сам знает) — крещен по лютеранскому обряду, я — вообще никак, моя мама — урожденная православная. А собор тут всего один — католический. Для верности, получается, надо бы провести обряд не менее трех раз… С тремя комплектами священнослужителей. Они же передерутся!

P. S.

Или иезуит успел прочитать Беляева, или так совпало… Моринелли ответил, что и Ариель — тоже красивое имя. Летать принцу придется явно больше, чем плавать. Воспитали на свою голову продвинутых попов.

Изоляция продолжается… Мама и Фриц забегают попеременно. Кажется, они кого-то между собою не поделили. Не то меня, не то будущего внука… Грустно видеть раздрай между ближайшими родственниками, но никто не ожидал опасности с этой стороны. В минуту слабости мой благоверный философски заметил, что совсем недавно понял разницу межу Mutter (мамой), Grosmutter (бабушкой) и Schwiegermutter (тёщей). М-да. Слегка радует, что ребенку наши взрослые терки по барабану, ему достанется просто Oma (по-русски — баба).

Что сказать? Баба Таня (в миру — Татьяна Сергеевна Сазонова) сумела замутить воду. Никто ж толком не знает, как с нею надо обращаться? А она сама пользуется моментом и без спроса лезет во все дыры. Ладно, когда это её хлопотание не выплескивается за стены крепости — свои люди, разберемся. Так ведь нет! Понесло «в народ». Оказывается, «съездить погостить» она тишком собиралась аж с нового года. И зубрила немецкий… То есть, языкового барьера, ограничивающего свободу передвижения этой почтенной пожилой дамы (ну не могу я её «бабушкой» называть, язык не поворачивается!), в настоящий момент тоже не существует. Да, у неё довольно странный немецкий (учебник-то на основе военного разговорника), но среди местных диалектов не особенно и выдающийся. Есть куда косноязычнее. Народ вроде бы её речи разбирает. И она их — тоже.

За три дня пешком исходила весь центр города и большую часть замка. Распугала нудистский пляж… в пивной завела какие-то подозрительные знакомства… Выпросила (точнее, уведомила, что возьмет на время) у меня вездеход, кошелек и револьвер (свой пистолет — забыла дома) для поездки «в деревню». Сказала, что «ей очень надо». И укатила… Хотя к рычажному управлению абсолютно непривычна. Хорошо хоть — попутчиков себе подобрала надежных. Хотя и не наших ребят — городских, из гильдии пивоваров. Ох… Она думает, что отсутствие преступности — синоним отсутствия опасности. А если её бык забодает? Они ведь дальтоники… Им что красный вездеход, что желтый. Слегка утешает, что против пары ружейных обрезов быку «не светит».

Мать, мать, мать… В смысле — мама, дорогая! Ну, зачем?! Я понимаю, когда я родилась — с едой было не фонтан. Взрослые суррогатами ещё перебивались, а маленькой-то деточке нужна диетическая пища. Не кусок нерпы… и не пережаренный сухарь… С горя пробовали и оленей доить, и куропаток на бульон добывать. Но с тех пор, сколько воды утекло? Всего полно. Только скажи, хочешь — по-русски, хочешь — по-немецки. Все тут же достанут и сами принесут. Возможно, даже бесплатно. Принцу-то… А она что творит? Инспекторша, блин… Пробы она снимает… В тайгу, к тунгусам и медведям, в первые годы попадания — не совалась. Понимала, что саму съедят и не подавятся. А что могут сделать в немецкой деревне XVII века с ведьмой (а кем ещё может быть мать самой Drude?!), которая лично ходит по домам и пробует молоко? Еще, небось, его хвалит… Это же сглаз! Она что, не знает, как из-за ведьм у коров молоко пропадает? Бауэры, конечно, за войну ко всякому притерпелись, но должна же быть какая-то осторожность. Или, она на свою почетную охрану из городских рассчитывает? Зря… Городских в деревне не любят. Гм… Интересно, а как бы я сама двинула на разведку в деревню, за продуктами для любимого внука? Говорят, что материнский инстинкт, внезапно пробудившись, навсегда изменяет душу женщины. Хе… Зажмурила глаза и с ужасом почувствовала, как внутри меня что-то такое уже явно ворочается. Вполне достаточное, что бы ворваться в чужой дом с наганом наголо и криком — «Курка, млеко, яйки!»… Ой! Точно едет крыша.