1415. Азенкур. Новая история (ЛП) - Страница 6

Принц Генрих так и не переправился во Францию. В Англии постоянно возникали заговоры против Генриха IV, трудности с шотландцами, восстание и длительная война в Уэльсе, финансовые проблемы — все это в основе своей было связано с фактом узурпации. В Крещение 1400 года знатные аристократы замышляли убить Генриха и его сыновей. Ответ нового короля был жестоким и быстрым, как и на протяжении всего его правления. В данном случае это привело к казни нескольких аристократов и убийству свергнутого короля Ричарда II. В 1403 году восстали бывшие друзья Генриха, Перси, которых он победил в кровавой битве при Шрусбери 21 июля 1403 года, в которой принц был ранен стрелой в лицо. Два года спустя угрозы восстания на севере заставили короля казнить Ричарда Скрупа[75], архиепископа Йоркского. В 1408 году новое восстание привело к смерти графа Нортумберленда[76]. Возможность узурпации престола никогда не была полностью уничтожена, о чем Генрих V узнал, готовясь к отплытию в 1415 году.

Как принц, он рос в во времена смут и восстаний. О его военном ученичестве можно было бы написать целую книгу, но здесь следует подчеркнуть несколько важных моментов. Хотя война была вызовом для любого короля, она также была чрезвычайно важным способом проявления королевской воли и практической демонстрации лояльности. Как Генрих V использовал этот механизм, став королем, посредством масштабного вторжения во Францию в 1415 году, так и его отец сделал то же самое в первый год своего правления, предприняв экспедицию против шотландцев, которые воспользовались беспорядком, вызванным низложением Ричарда, чтобы вторгнуться в Нортумберленд, оскорбив короля обращением к нему "герцог Ланкастер".[77] Армия, которую собрал Генрих IV, насчитывавшая не менее 13.085 человек, была одной из самых больших, когда-либо собранных в позднесредневековой Англии, больше, чем при вторжении Генриха V во Францию в 1415 и 1417 годах. Генрих IV призвал на службу дворянство, рыцарей и джентри, ссылаясь на их обязанность поддерживать корону. Таким образом, это был очень эффективный способ навязать свою волю и проверить на прочность власть нового и спорного короля, и Генрих сразу же добился успеха. Столкнувшись с такой военной силой, шотландцы, что неудивительно, предпочли вступить в переговоры.

Экспедиция 1400 года также показывает, насколько хорошо была развита английская военная система и королевские полномочия по призыву людей к оружию. Если бы Генрих IV или его сын захотели вторгнуться во Францию, то можно было бы не сомневаться в наличии мощной инфраструктуры и достаточного количества воинов, особенно за счет дворянства, к чему мы вернемся в главе 3. Более того, королевская семья и придворные занимали центральное место в армии 1400 года и во всех военных начинаниях Генриха IV. Многие из них, например, сэр Томас Эрпингем, продолжали служить до Азенкура и после него. Хотя существует некоторая неопределенность относительно фактического участия принца Генриха в походе в Шотландию, мы знаем, что ему была выделен отряд из семнадцати латников и девяносто девяти лучников.[78] Когда он был впервые назначен королевским лейтенантом в Уэльсе в марте 1403 года, армия, выделенная ему (хотя он все еще находился под опекой других военачальников), состояла из 500 латников и 2500 лучников. Настоящее военное командование пришло к нему в январе 1406 года, когда ему было выделено 1.100 латников и 3.800 лучников для ведения войны в Уэльсе.[79] Эти армии предназначались для использования в полевых условиях, а также для усиления гарнизонов. Войны в Уэльсе были одним из основных факторов, способствовавших возникновению финансовых трудностей у Генриха IV. Они также оказали непосредственное влияние на принца Генриха, предвосхитив проблемы, возникшие в связи с началом экспедиции 1415 года. Например, в конце мая 1403 года принц написал своему отцу письмо, в котором рассказал о том, что ему пришлось заложить свои драгоценности, чтобы заплатить войскам, и что в Уэльсе так не хватало корма для лошадей, что его люди были вынуждены возить с собой овес.[80]

На фоне стольких событий, происходивших на Британских островах, легко упустить из виду заботу Генриха IV о своих французских интересах. Однако очевидно, что он был полон решимости сохранить свои права там и расширить их, если позволят обстоятельства. Притязания на французскую корону были важным элементом его легитимности как короля Англии. Хотя ему так и не довелось побывать во Франции во время своего правления, несмотря на несколько планов сделать это, его участие в англо-французских делах было значительным, а политика, разработанная во время его правления, подготовила почву для политики его сына. В момент своего вступления на престол Генрих IV, возможно, предполагал, что Франция станет его главной головной болью, поскольку существовала опасность, что французы воспользуются его узурпацией как предлогом для возобновления конфликта. Сначала они отвергли его попытки подтвердить состояние перемирия, но их действия были ограничены, поскольку им нужно было вести переговоры о возвращении вдовы Ричарда II, Изабеллы, во Францию. Они отказались рассмотреть предложение Генриха IV выдать ее замуж за принца Уэльского. Если бы они согласились, возможно, не было бы вторжения в 1415 году! Французы так и не признали Генриха IV королем Англии, но подтвердили перемирие в июне 1400 года, согласившись, что оно было заключено между королевствами и народами Англии и Франции, а не между Карлом VI и Ричардом II как частными лицами.[81] Несмотря на это, они по-прежнему не желали проводить встречи для урегулирования нарушений перемирия, которые увеличивались с каждым днем, особенно на море, пока Генрих не вынудил их сделать это, отсрочив возвращение Изабеллы (а вместе с ней и возвращение части ее приданого). 31 июля 1401 года молодая королева была возвращена французам.

В последующие годы началась "холодная война". Французы подстрекали англичан к неприятностям везде и всюду, где только могли, словом и делом, но всегда останавливались перед тем, чтобы официально возобновить войну. Когда дофин Карл умер в возрасте девяти лет в январе 1401 года, его следующий брат, Людовик (р. 1397), которому тогда было почти четыре года, стал дофином, а также герцогом Гиеньским. Именно под этим последним титулом он упоминается в большинстве хроник того периода, включая хроники времен Азенкура, хотя он, вопреки Шекспиру, не участвовал в битве. Его возведение в герцоги Гиени было задумано как намеренное оскорбление англичан. Это, безусловно, заставило парламент весной 1401 года опасаться, что французы вот-вот вторгнутся в герцогство.[82] В ответ на это 5 июля 1401 года Генрих IV назначил своего кузена Эдуарда, графа Ратленда, лейтенантом в Гиенне на три года с отрядом из 100 латников и 1000 лучников.[83] Ратленд стал герцогом Йоркским в 1402 году после смерти своего отца, Эдмунда Лэнгли, последнего выжившего сына Эдуарда III. Он играл видную роль в валлийских кампаниях вместе с принцем Генрихом, который поддерживал его даже тогда, когда король подозревал его в измене. Он продолжал играть видную военную роль после 1413 года и был знатнейшим английским пэром, погибшим в битве при Азенкуре.[84] К концу 1401 года английская власть в Гиени была восстановлена, но на границах продолжалось давление, особенно в Перигоре, который Карл VI пожаловал своему брату Людовику, герцогу Орлеанскому. Хотя Людовик поддерживал Болингброка, когда тот был изгнан Ричардом II, после узурпации он превратился в его злейшего врага. Орлеанский, безусловно, стоял за вторжением в Гиень в октябре 1403 года, возглавляемым им самим, графом Алансоном и Шарлем, сиром д'Альбре, который был коннетаблем с 1403 года. Оба последних встретили свой конец при Азенкуре после многих лет участия в военных действиях.