13 отставок Лужкова - Страница 7

Он внес принципиальное новшество в порядок прохождения приватизационных документов на пути к президенту. Разработав новую концепцию приватизации, предусматривающую переоценку основных фондов акционируемых предприятий и ограничение числа реализуемых за приватизационные чеки акций квотой в 30% (вместо 80%), Лобов, не дожидаясь одобрения этой схемы Чубайсом, представил ее на утверждение президенту. А союзником Лобова был Юрий Лужков.

Основные претензии Юрия Лужкова к осуществляемому правительством курсу ваучерной приватизации состояли в том, что, по его мнению, было необходимо переоценить стоимость денационализируемой собственности и увеличить в ней долю, реализуемую за деньги, а не за чеки. По оценкам Юрия Лужкова, это новшество позволило бы получить от приватизации 250 трлн руб. и дало бы возможность государству решить многие экономические проблемы, в частности, бюджетные. (Действительно, поданным Госкомстата, вырученные в течение 1993 г. средства от денационализации были значительно меньше обещанных мэром Москвы – они не превышали 300 млрд руб. Однако идеологам ваучерной приватизации из Госкомимущества удавалось отстоять выбранный ими курс и приоритет социального согласия в ходе широкомасштабной денационализации над сомнительным разовым экономическим эффектом.)

Кроме того, претензии Лужкова к концепции приватизации Анатолия Чубайса были вызваны тем, что существующее законодательство ограничивало права местных властей по распоряжению недвижимостью. В условиях, когда большая часть зданий находится в частных руках, самым логичным шагом стало бы повышение налога на недвижимость, но городские власти пока не решались так поступать, опасаясь оттока инвесторов. Поэтому мэрия настаивала на сохранении за собой права распоряжаться зданиями, сооружениями и землей на территории города, рассматривая аренду как основной источник дохода.

7 сентября 1993 г., выступая на заседании московского правительства, Юрий Лужков сделал жесткое заявление о недопустимости самой идеи ваучерной приватизации объектов госимущества в городе. При этом, однако, он отрицал наличие своей подписи под документом, направленным Борису Ельцину первым вице-премьером Олегом Лобовым.

Заявление мэра свидетельствовало о том, что он занял достаточно осторожную позицию в вопросе, который приобрел особую политическую остроту. Это, очевидно, было связано с тем, что именно ваучерная приватизация до сих пор была едва ли не основным лозунгом экономической политики Бориса Ельцина. Впрочем, отмежевавшись от документа, Юрий Лужков не стал скрывать, что саму идею отказа от бесплатной ваучерной приватизации, по меньшей мере в Москве, он всегда поддерживал. И это вполне естественно, ведь московское правительство не раз заявляло, что в Москве приватизация должна идти за деньги, ведь она на тот момент осталась едва ли не единственным средством пополнения столичного бюджета.

Юрий Лужков особенно резко заявил о том, что Москва должна сама устанавливать порядок приватизации городского имущества. Ваучерную приватизацию в Москве он расценивает как «форменный грабеж», имеющий своей целью скупить дорогостоящие объекты городского имущества за бесценок. «Приватизацию по Чубайсу можно квалифицировать как преступные действия в отношении городского хозяйства», – заявил мэр.

Демарш главы московской администрации, сопровождавшийся его публичными заявлениями о том, что «нельзя раздавать собственность всякой шпане», мог быть связан с тем, что специальная комиссия, созданная Госкомимуществом, анализировала ход денационализации в столице, которая занимала одно из последних мест в России по акционированию крупных предприятий. Руководство Госкомимущества не исключало того, что приватизация в Москве была проведена незаконно: зафиксированные в решениях Конституционного суда отклонения от правовых норм при «малой приватизации» не позволяли признать приватизацию свыше 8000 предприятий.

Стремление московских властей держать под своим контролем рынок недвижимости подталкивало их к сохранению жестких рычагов регулирования деятельности стройкомплекса в условиях его денационализации. Об этом свидетельствовало распоряжение мэра Москвы Юрия Лужкова «О приватизации предприятий и организаций строительства и промышленности строительных материалов». Этот документ узаконивал протекционизм местных властей предприятиям, контролируемым Департаментом строительства мэрии.

Согласно документу, в число участников инвестиционных и коммерческих конкурсов на приобретение акций приватизируемых предприятий столичной стройиндустрии могли быть включены исключительно предприятия и организации, входящие «в единый технологический цикл», являющиеся потребителями или поставщиками продукции или имеющие «иные хозяйственные отношения, направленные на обеспечение стабильной работы комплекса». Одновременно документ наделял Департамент по строительству полномочиями для отбора головных предприятий, объединений, компаний, акционерных обществ, на которые возлагается «проведение государственной политики» по размещению и обеспечению выполнения заказа на «строительную продукцию». Документ закреплял монопольное положение Департамента строительства не только в выработке инвестиционной политики стройкомплекса, распределении и обеспечении строительных госзаказов на территории Москвы, но и в управлении и распоряжении объектами государственной собственности столицы. Причем Юрий Лужков допускал делегирование Департаментом строительства функций собственника по управлению долями предприятий и пакетов акций строительного комплекса Москвы различным объединениям, компаниям, фирмам, критерии отбора которых в распоряжении не регламентированы.

Стремление московского правительства отстоять экономическую политику, независимую от федеральной, заставляло мэрию изыскивать дополнительные местные источники дохода. Поэтому мэрия решила максимально эффективно использовать муниципальную недвижимость в качестве стабильного источника доходов городского бюджета.

Для этого правительство Москвы приняло постановление «О порядке управления недвижимостью (зданиями, сооружениями, нежилыми помещениями) в Москве». Новый документ содержал меры, направленные на извлечение максимального дохода от сдачи в аренду муниципальной недвижимости. Одновременно мэрия приняла шаги, направленные на закреплению за своими бюрократическими структурами ведущего положения на рынке московской недвижимости.

Правительственное постановление продолжало линию на усиление административного регулирования экономики и предпринимательской деятельности. В частности, одно из октябрьских решений Юрия Лужкова о приватизации стройкомплекса обусловливало полную монополию департамента строительства в распределении госзаказов и размещении инвестиций среди московских предприятий стройкомплекса, которая позволяла чиновникам мэрии контролировать цены на рынке строящейся недвижимости, в частности, жилья.

Это обстоятельство после выхода нового документа позволяло утверждать, что мэрия обеспечила себе ведущее положение на рынке недвижимости и постарается его сохранить за счет блокирования приватизации нежилых помещений и предприятий стройкомплекса.

Практически вся деятельность по размещению заказов и привлечению инвестиций в области капитального строительства в Москве была сконцентрирована в новом департаменте перспективного развития московского правительства. Об этом свидетельствовало распоряжение Юрия Лужкова «О положении о департаменте перспективного развития г. Москвы».

Новый департамент формально был создан в июле 1993 г. путем преобразования управления перспективного развития Москвы. Департамент был подчинен мэру Лужкову и вице-премьеру правительства Москвы Владимиру Ресину.

В соответствии с новым положением, функции департамента перспективного развития были исключительно масштабны. По сути, именно этот департамент должен был разрабатывать инвестиционные программы в сфере капитального строительства Москвы. Более того, на него возлагались задачи формирования городского заказа Москвы в сфере капитального строительства и поиск источников финансирования проектов.