13 маньяков - Страница 8

Так писал отец Георгий Флоровский, так думал диакон Василий, оплакивая дочь.

Он проводил в ее комнате около часа и уходил с тяжелым сердцем. Замок на двери щелкал, словно иссушенная кость. «Умершее однажды – умерло навсегда».

Но он приходил снова, на следующий день или позже. Может быть, он приходил бы еще много раз, но в первых числах ноября, когда небо роняло на мерзлую землю колкие снежинки, сидя в прохладном сумраке комнаты дочери, он почувствовал что-то.

И включил компьютер…

Так же бездумно отец Василий открыл электронную почту. Почтовый сервер послушно скинул в ящик шелуху спама. Он не обратил на это внимания. Сердце отчего-то замедлило свой бег. В теме последнего прочитанного сообщения стояло: «Приколись, че нарыл!!!» Дьяк щелкнул мышкой. В тексте письма была только одна ссылка. Щелчок. Очнувшийся от спячки эксплорер стремительно перебирал адреса, а потом распахнулся, словно окно в Содом и Гоморру.

Сердце отца Василия замерло.

На экране, в маленьком дополнительном окне для просмотра файлов видео, он увидел искаженное страданием лицо дочери. Рука диакона дернулась. Белая стрелка курсора метнулась и остановилась в кружке с треугольником, запускающим просмотр. Над курсором всплыла любезная подсказка: «Продолжить».

Отец Василий понял в долю секунды.

Все.

И закричал, вцепившись ногтями в лицо.

Не важно, кто и когда поместил в мировую паутину, на англоязычный порносайт видео с насилием над его дочерью. Не важно, кто прислал ей эту роковую ссылку. Важно было другое.

В ту пасхальную ночь ничего не закончилось.

Все эти месяцы кто-то продолжал насиловать Надежду, пусть мысленно, но источая каждой порой вполне реальные похоть и пот, раз за разом щелкая мышью: «Продолжить… Продолжить… Продолжить…»

Возможно, кто-то делал это прямо сейчас.

Полторы тысячи просмотров. Шестьсот двадцать пять скачиваний. Три сотни комментариев.

Она не вынесла этого.

Крик застрял в горле диакона, воздух в легких кончился. Что-то рвалось в груди и лопалось с пронзительным звоном, но мысль работала ясно и четко. Он твердо знал, что больше не хочет быть пастырем стада – носителя заразы смерти и горя. Ему будет невыносимо заметить в глазах своих прихожан, где-то на самом донышке, крошечную язвочку пустоты мертвой плоти…

И его не стало. Как раньше не стало офицера спецназа внутренних войск в отставке, «крапового берета». Не стало двух чеченских кампаний и тяжелых снов о «зеленке»: бесконечной, шепчущей, источающей угрозу и ненависть.

Остался только я.

И я услышал: «Вот, Я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло. Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и смерть предложил Я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, и дабы жил ты…»

Я слышу это и сейчас, но не сомневаюсь ни единого мгновения.

Трудно было ждать, когда освободятся твои дружки и не выпускать вас из виду, а собрать всех в одном месте оказалось несложно. Достаточно было взять одного. Знаешь, некоторые услуги операторов сотовой связи могут оказаться полезны не только для разговоров. «Розыгрыш», например…

Не хнычь. Мертвые не выбирают…

Вот возьми. Это телефон моей дочери. У него отличная камера. Тебе придется припомнить свои операторские навыки. Не забыл?

Открой глаза! Открой глаза, я сказал! Иначе я вырежу тебе веки. Ты не поверишь, как быстро можно унять кровь. Ты отснимешь все. До последней секунды…

Теперь держи руку повыше и смотри туда.

Прямо в темноту…

Убить взрослого я, наверное, не смогу. Особенно если тот понимает, что сейчас произойдет. В понимании все дело. Ужас, который испытывает перед смертью разумное существо, поистине вселенского размера. Легко представить себя на месте этого несчастного.

Вернее, совершенно невозможно представить.

Дети – другое дело…

Снимаю парик, бороду и прочий маскарад. Всегда гримируюсь перед реконструкцией. Лицо у меня стандартное, правильной формы, без примет; волосы ношу короткие. Надеваю резиновые перчатки.

Мальчишки, увидев такое преображение, впадают в ступор. А через миг один вытаскивает пластмассовый пистолет. Ну и детки нынче… Отнимаю игрушку.

– Откуда оружие?

– Папа дал.

Дурак ты, папа. Еще и потому, наверное, твой отпрыск пошел с посторонним, что из-за этого твоего пистолета чувствовал ложную защищенность.

Второй пацан ничего не предпринимает: он просто напуган. Он молча плачет.

– Вы кто? – с вызовом спрашивает первый.

– Меня зовут Тараканище.

– Как это?

– Прозвали в детстве.

– А это не про вас случайно? «Вдруг из подворотни страшный великан, рыжий и усатый Та-ра-кан!»

Я смеюсь:

– Молодец, правильные книжки читаешь. Там еще замечательные строчки есть: «Принесите-ка мне, звери, ваших детушек, я сегодня их за ужином скушаю».

Второй, прерывисто всхлипнув, шепчет себе в нос:

– Взял и клюнул Таракана, вот и нету великана…

Мечтает о чудесном спасении?

Я посмеиваюсь, следя за этими двоими. И когда первый вдруг бросается в комнату – к окну, – я хватаю обоих за шкирки. Они лягаются и пытаются заорать; нет уж! Стукаю их друг о друга головами. Игры закончились. Крик длится всего долю секунды. Тела превращаются в мешки…

Как зовут их самих, я не спрашиваю, и так знаю. Димка и Олег. Димка – который посмелее. Учатся во втором классе, живут в соседних домах, дружат, утром встречаются и идут вместе в школу. Фамилии я тоже знаю… вообще знаю о них почти все, в том числе имена одноклассников и родителей, и главное – имя-отчество учительницы, ведущей класс.

Не собрав информации по максимуму, немыслимо приступать к реконструкции. В пятницу, когда пацаны остались после школы погонять мяч, у Олега в ранце моими стараниями завелся электронный «клоп», так что сегодня, в понедельник, сведений у меня достаточно.

Занятия начинаются в девять. Без пятнадцати, как обычно, моя парочка направилась в школу. Один держал другого за ранец и как бы рулил, урча вместо мотора, – импровизированный такой автомобиль. Трогательная картинка… Встретились мы у дома, где была подготовлена квартира. На мне была домашняя одежда и тапочки, чтоб никаких сомнений – живу тут. Окликнутые по именам и фамилиям, они остановились. Говорю, что Татьяна Максимовна, их учительница, подвернула ногу, ходить не может, а тут как раз ее любимые ученики мимо окна идут. Говорю, нужно срочно отнести в учительскую классный журнал, иначе у нее будут неприятности, так что заскочим к ней домой, это здесь, на первом этаже… Всегда выбираю первый, в крайнем случае второй. Чем меньше времени проведем на лестнице, тем меньше вероятность кого-нибудь встретить. Дверные «глазки», не исключая нашей квартиры, залеплены жвачкой – типа шпана баловалась. Видеокамеру с лестничной площадки заберу, когда уйду…

Они не знали, где живет Татьяна Максимовна, откуда бы? Вопрос, почему им просто не вынесли журнал, в голову мальчишкам не пришел (у меня был ответ); не стали они и звонить родителям, прежде чем зайти в подъезд (на этот случай работала глушилка). Все произошло быстро и непринужденно.

Пока они в отключке, раздеваю догола и связываю. Мычат и стонут – сознание к ним возвращается.

– Вы нас съедите? – догадывается Димка.

– С чего ты взял?

– В школе рассказывали.

– Сказочники у вас в школе, не то что было у меня.

– Полицай два раза приходил…

Понятно, в школах обо мне предупредили. Куда чиновным ловцам было деваться? Провели повальные инструктажи. Обычно параноики в высоких креслах избегают огласки. Прикрывая тайной следствия страх ответственности, они скорее допустят несколько новых трупов, чем признают существование серийного маньяка, но с какого-то момента держать правду взаперти стало невозможно.