12 маленьких радостей и одна большая причина (СИ) - Страница 40

– Вообще-то эту «захолустную берлогу» ты ремонтировал сам, так что все претензии можешь свернуть в аккуратный комочек и засунуть себе …

– Знаю, знаю, не стоит уточнять локацию, благо фантазия у меня достаточно богатая, – отмахнулся мужчина, задумчиво отходя вглубь комнаты. Через несколько минут напряженного мыслительного процесса он все же задал мне воистину философский вопрос, который, видимо, и мучил его все это время: – Желтый или красный?

– Красный, – неуверенно протянула я, с опаской поглядывая на хитро ухмыльнувшегося мужчину. Пробормотав нечто наподобие «Так я и думал», он щелкнул пальцами, что само по себе было дурным знаком, но даже самые смелые предположения померкли, когда я узрела весь масштаб произошедшего апокалипсиса.

Буквально с потолка начали сыпаться ярко-красные шары, спиралевидные подвески, маленькие фигурки, изображавшие пухлых ангелочков, и бесконечные нити золотистых и алых бус. Пытаясь увернуться от бомбардировки, я скрылась, частично спрятавшись под кофейным столиком, но когда шум падающих украшений кончился и я высунулась из укрытия (что за глупейшая идея?), прямиком на мою голову посыпались цветастые гирлянды, запутываясь в волосах и цепляясь за одежду, тем самым сковав меня по рукам и ногам. Вакханалию довершила огромная размашистая ель, упавшая где-то между кухней и диваном.

– Кажется, ничего не забыл, – улыбнулся Гейб, крайне довольный проделанной работой. Да уж, ему было, чем гордиться: вряд ли в комнате осталось место, спасшееся от атаки рождественских украшений.

– Значит, освобождение меня из плена дождика в твой список дел не входит? – с упреком в голосе спросила я, пытаясь выпутаться самостоятельно. Увы, предательский дождик был словно охотничьи сети: чем больше жертва сопротивляется, тем сильнее увязает в ловушке. И почему я не ношу в кармане перочинный нож или пятидесятисантиметровый кинжал? В общении с Габриэлем эта вещица пригодится – уж больно часто архангел забывается. Ему-то все равно никакого вреда подобная царапина не принесет.

– Ты такая милая, когда злишься, но ничего не можешь сделать, – умиленно протянул тот, потрепав меня по щеке (интересно, если ему отрезать пальцы за это, они потом отрастут?).

– Милее некуда, – буркнула я. – Развязывай давай.

Удрученно вздохнув, Гейб все же принялся за работу, предварительно еще раз щелкнув пальцами: на этот раз мой потолок расплодился лепестками роз. Бело-алый поток растительности хлынул вниз куда быстрее, чем рассчитывал архангел, так что через долю секунды мы были по колено погребены в романтическом удобрении.

– Надеюсь, в твоем воображении это выглядело лучше, – засмеялась я, увидев некоторое недоумение на лице мужчины.

– Действительно, куда лучше, – рассеяно улыбнувшись, кивнул головой он. – Знаешь, связанная ты мне куда больше нравишься. Если бы еще кляп в рот вставить, то можно будет даже на люди выходить, не боясь за их безопасность.

– С тобой так точно нельзя никуда выходить, несчастные представительницы женского пола слишком часто попадают под твой рентген, – фыркнула я в ответ. – И вообще, что это еще за скрытая тяга к БДСМ?

– На месте человека, у которого на полке для белья спрятаны наручники, я бы не задавал таких вопросов.

– Ты копался в моем белье?! – взвизгнула я, пытаясь замахнуться для удара, но гирлянда все еще не позволяла мне освободиться, из-за чего я напоминала разгневанного цыпленка.

– Не уходи от темы, Изабелл Винтер, – с улыбкой наблюдая за моими ритуальными танцами, произнес архангел.

– Мой бывший был полицейским, наверное, забыл забрать их с другими вещами.

– Твой бывший был банкиром и даже не жил здесь. Врать нехорошо, – шепотом протянул Габриэль, подойдя ко мне вплотную. Его губы… Черт возьми, они слишком близко! Вечно смеющиеся глаза, едва заметная ухмылка – по всему этому я так скоро буду скучать. Кажется, будто всего лишь час назад я облила его кофе, а он помог собрать бумаги в лифте. Час назад мы играли в снежки в парке, выбирали котенка и валялись на земле, разглядывая небо. Час назад объедались шоколадом и танцевали танго на глазах у всего Парижа, катались на лошадях и даже готовили ужин. Всего лишь час назад…

– Изабелл? – встряхнув меня за плечи, взволнованно протянул Гейб.

– Что? – рассеянно отозвалась я, будто выныривая на поверхность реальности. Воспоминания в прямом смысле захлестнули меня с головой.

– Ты будто и не здесь. Все нормально?

Я люблю тебя, как дура, а ты только дразнишь и все грозишься убежать и больше никогда не вернуться. Конечно, все не нормально, все совсем не нормально!

– Да, все отлично, – давай, идиотка, ври дальше. По сценарию он резко поменяет тему, и весь день вы даже не коснетесь друг друга, потому что жутко неловко. Первоклассники, ей-богу.

– Вот и отлично, – с облегчением сказал Габриэль, отстраняясь. – Ну что ж, хватит бездельничать! Нас ждут великие дела!

Кто бы сомневался.

– Украшение елки стало подвигом? – с улыбкой спросила я, снимая с себя остатки дождика.

Иди и целуй. Прямо сейчас. Долбани его по голове омелой и стань пылесосом минут на десять, раз он определиться не может, что ему, черт возьми, надо. А если брыкнется, ударь и опять целуй. Имеешь право, вон он сколько времени честной девушке голову морочит, пусть готовится к последствиям.

Внутренний голос уже заходился в истерике, но я лишь отогнала от себя навязчивые мысли. После минутного поцелуя последует целый час выяснения отношений, а это не то, на что хочется тратить драгоценное время.

– Еще каким! Предлагаю для начала украсить елку, а со стремянками лазить по стенам можно и потом, – голос мужчины раздался словно из другой комнаты, размыто и неотчетливо. Даже ему было сложно перекричать мои внутренние терзания, но, взяв себя в руки, я согласно кивнула головой, решив прекратить захватывающие диалоги с самой собой. Уж больно громко она орет.

Следующие часы пролетели почти незаметно. Включив фоном «Эта великолепная жизнь», а затем и старый мультик «Анастасия», мы наряжали елку, бросаясь друг в друга серпантином и гирляндами, со стремянкой наперевес скакали по квартире, пытаясь развесить повсюду крохотные лампочки. Никто ведь не сомневался, что с лестницы я упала? К счастью, архангел предотвратил романтическое свидание моей челюсти с полом, так что обошлось без жертв, хотя из-за того, что я повисела на шее Габриэля куда дольше положенного, внутренний голос повысил свои децибелы. В любом случае квартира представляла собой концентрат Рождества, и я почти поверила в сказку, несмотря на дурацкую погоду за окном.

– Ну что ж, нужно подвести какой-то итог, – выдохнул Габриэль, устало упав в кресло, когда мы наконец закончили с украшением квартиры. Стоило ему свалиться на мягкие подушки, как, жалобно заискрившись на прощание, резко погасла люстра в гостиной, а за ней и все торшеры, светильники и даже многочисленные гирлянды, с такими усилиями развешенные на стенах, – как всегда вовремя в нашем доме забарахлило электричество.

– Эффектно ты садишься, – издав негромкий смешок, сказала я, когда помещение нырнуло в беспросветную мглу декабрьской ночи. Трепещущие огни бодрствующего города осветили мягкую улыбку архангела, заскользили по его волосам и лишь на мгновение замерли на вороте рубашки, поспешно исчезнув за его спиной и оставив нас во мраке. – Кажется, на кухне были свечи.

Непродолжительная экспедиция к спасительному ящичку, где должен был располагаться наш временный светоч, оказалась куда сложнее, чем мне представлялось, ведь после недавних перестановок я все еще не успела к ним до конца адаптироваться, что стало понятно с погружением в кромешную тьму. После весьма болезненных столкновений с порогом, аркой и столешницей на кухне нашлось две небольших свечи, которые я и зажгла с помощью найденных там же спичек. Комната тут же наполнилась слабым светом и… запахом жженых волос?

– Черт побери, Изабелл! – вскрикнул Гейб, когда я вбежала в гостиную, беспомощно теребя длинную прядь и крича что-то непонятное о врожденной ловкости и проклятии богов. Да уж, выражение «огненно-рыжие волосы» обрело весьма ироническое значение. Недовольно цокнув языком и пробурчав «Тоже мне, Неопалимая нашлась», пернатый щелкнул пальцами, и на меня тут же обрушилась пара литров воды, взявшаяся буквально из воздуха.