12 маленьких радостей и одна большая причина (СИ) - Страница 15

Я слушаю, затаив дыхание, пытаюсь изо всех сил раствориться в музыке. Движения все резче, ни намека на нежность. А тем временем мужчина продолжал говорить:

– Почувствуй ярость, разозлись на меня и выплесни все в движениях. Танго – это борьба, противостояние двоих, которые готовы убить друг друга, но могут сделать это лишь в танце. И эта безудержная ярость переплетается с желанием. Ты не можешь противиться ему, оно поглощает всю тебя без остатка.

Рваные, быстрые движения, словно выпады на дуэли. Ни револьверов, ни сабель – только движения. Поединок без оружия. Битва, в которой нет победителей, как и выживших. Только двое, которые умирают, убивая другого.

Нет сил на дыхание, лишь яростный танец только для нас. Словно нет тех людей, что окружают нас, только я, Габриэль и безудержный ритм танго, пронизывающий электрическим током каждую клеточку погибающего тела. Сладостная агония захватывает остатки разума, и мы уже не отдаем отчет в своих действиях. Резко отворачиваюсь, бросая быстрый взгляд на толпу, но партнер грубым движением притягивает меня обратно, и мы снова кружимся в этом неистовом танце-падении.

Словно птица, бросающаяся на шипы терновника, я снова и снова падаю в объятия архангела, четко осознавая пагубность последствий, как и та птица, добровольно идущая на смерть. Осознаю, но не могу остановиться, не могу вернуться или что-то исправить. Только продолжать поединок, утоляя голод ощущений. Наклон. Моя талия ложится на полусогнутое колено Гейба, между нашими лицами меньше десятка миллиметров. Пьянящий запах одеколона, сводящая с ума близость губ и искрящиеся несвойственными ангелам адскими искрами глаза.

Подъем, поворот, шаг.

Взлет, резкое скольжение вдоль дрожащего тела, хриплое дыхание, учащающееся с каждой секундой. Горячий ветер путается в золотисто-огненных прядях, обжигает разгоряченную кожу. Четыре шага. Габриэль раскручивает меня, держа лишь за правую кисть, и вновь топит в своих объятьях. Воздух содрогается от разрядов мнимых молний, которые можем видеть лишь мы.

Финальные аккорды, предельный накал всепожирающей страсти. Сделав последний шаг, мы резко останавливаемся под грохот аплодисментов. Финал битвы. Исход очевиден. Слишком многое можно изменить с помощью одного лишь танца.

*El Tango De Roxanne – название песни, под которую танцевали Габриэль и Изабелл. Переводится как Танго падшей женщины.

========== Четвертая маленькая радость: единение с природой или Все ближе и ближе ==========

– Я, конечно, все понимаю, но ты не думаешь, что такие резкие перелеты дурно сказываются на здоровье? – прошипела я, потирая ушибленный затылок. Жухлая листва немного смягчила удар, но все же не очень приятно внезапно сваливаться «с небес на землю». Господи, хоть раз я смогу нормально выспаться до окончания спора?

– Не жалуйся, Иззи. Ты же помнишь условия: «беспрекословное повиновение». Так что будь хорошей девочкой и прекрати ныть о своей ужасной судьбе, – задорно улыбнулся Габриэль, гоняя во рту очередную карамельку.

С трудом открыв глаза, я вновь зажмурилась, ослепленная яркой вспышкой солнечного света. На этом фоне я едва различила темный силуэт находящегося рядом архангела, который просто стоял и ждал, пока я соизволю подняться на ноги. Мне абсолютно не хотелось так просто подчиняться планам сладкоежки, да и обида за очередной перелет без предупреждения все еще теплилась в душе. Именно поэтому я просто перевернулась на бок и свернулась калачиком, намереваясь позлить спутника.

– Хорошо, я перестану жаловаться и продолжу увлекательнейший просмотр сновидений в этой куче опавших листьев. Спокойной ночи, засранец, – сладко зевнув, я закрыла глаза и устроилась поудобнее, всерьез собираясь подремать еще минут десять, пока терпение ангела полностью не израсходуется. Сам виноват, мне надоело безропотно сносить такое отношение.

К сожалению, у Габриэля были свои планы, в которые явно не вписывались подобные задержки из-за моих капризов, поэтому он просто в который раз подхватил меня на руки, неразборчивым шепотом сетуя на мой характер. Не изменяя уже сложившейся традиции, я начала причитать, просить поставить меня на место, отпустить и дать выспаться хоть в чаще какого-то непонятного леса. Традиционно меня никто не послушал.

– Ну, Гейб, пожалуйста. Мне осталось чуть больше недели, могу я хоть один денек провести в постели, наслаждаясь жизнью?

– Если ты так настаиваешь, можно выделить этому место в графике, поскольку такое тоже является неплохой такой причиной жить. И я удивлен, что тебе так неймется, Изабелл, обычно барышни вроде тебя не уделяют этому занятию много личного времени, посвящая всю себя карьерному росту и почти полностью отказываясь от подобного времяпрепровождения. Наверное, именно поэтому они такие злые, – хитро прищурившись, архангел внимательно следил за моей реакцией, которая не заставила себя долго ждать:

– Ты, неисправимый извращенец, я имела в виду сон, обычный человеческий сон! Почему тебе везде мерещатся странные намеки и пошлости? – обрушила я свой поток праведного негодования на мужчину. Тот лишь ухмыльнулся и, наконец, поставив меня на землю, поучительно изрек:

– Каждый слышит то, что хочет слышать. А теперь сделай выводы, учитывая, что я не сделал ни единого намека на секс, – еще раз прогнав в своей голове фразу архангела, я лично в этом убедилась. Он ни разу не сказал ничего подразумевающего занятия любовью, все это полностью мои домыслы. Черт. – Так и кто из нас двоих больший извращенец, мисс Винтер?

Густо покраснев от осознания того, что рядом с Габриэлем я и сама везде вижу четкий и недвусмысленный подтекст, я отвернулась, прошипев «идиот».

– И кстати, моя маленькая шалунья, этому мы можем выделить и не один день, нужно только хорошо попросить, – сладко протянул стоящий позади мужчина, наклонившись прямо к моему уху.

– Еще одно слово – и я в полной мере воспользуюсь тем, что ты не можешь ударить девушку, а значит, все мои действия останутся фактически безнаказанными.

– Ух ты, любишь доминировать? Не привык находиться под чьей-то властью, но для тебя, сладкая, сделаю исключение.

– Видишь ту огромную палку? Если ты не заткнешься, я тебя ею анально покараю. Узнаешь, что такое настоящее доминирование, – озлобленно процедила я, взглядом указывая на внушительных размеров отломившуюся дубовую ветку.

– Только не нервничай, тебе это не к лицу. Какая же ты милая, – сказал Габриэль, тягая меня за щеки, словно бабуля, измывающаяся над своими пятилетними внуками. Обычно это называют заботой и проявлением любви. Странные эти люди, поклоняющиеся семейным ценностям.

– Надеюсь, ты умрешь в муках. И если ты сейчас же меня не отпустишь и наконец не скажешь, что мы забыли в лесу, да еще и осеннем – я лично ускорю наступление этого момента.

– Какая же ты злюка, Иззи. Но ладно, я всего лишь продолжаю свой Сизифов труд – заставляю тебя радоваться жизни.

– В лесу? Вместо сна? – уточнила я, готовая в любой момент все же врезать архангелу.

– Абсолютно верно. Двухдневный поход, страшилки у костра, ночевка в тесной палатке, – многозначительная пауза, прерванная подзатыльником, – лесные пейзажи… Что может быть лучше? Скажешь «сон» – продам твою кровать на eBay.

– Тогда у меня нет вариантов, так уж и быть. Договор есть договор, с этим мне придется смириться, но только попробуй ко мне пристать, – угрожающе прошипела я, глядя прямо в смеющиеся глаза мужчины. Мне и так было неловко находиться рядом с ним после этого странного танго в Париже, больше похожего на затянувшиеся предварительные ласки, так он еще и ежесекундно издевается надо мной!

– Заметано! Я не пристаю, но только если ты не ноешь. Исцелять тебя от «ужасающей усталости» я не буду, так как на эти два дня и сам отказываюсь от архангельских штучек. Идет? – протянул руку Габриэль, выжидающе глядя на меня своими прищуренными глазами цвета гречишного меда. В который раз невольно засмотревшись на него, я, качнув головой дабы отогнать назойливые и совершенно ненужные мысли об ангеле, уверенно пожала его руку: