12 маленьких радостей и одна большая причина (СИ) - Страница 14

– Что опять?

– Я устала и дальше не пойду. И если я умру здесь в одиночестве от голода и физического переутомления, это будет на твоей гадской совести.

Смерив меня недовольным взглядом, мужчина резким движением подхватил меня на руки, сразу же получив звонкую затрещину.

– А ну поставь меня на место, небожитель чертов! – закричала я, распугивая остальных смельчаков, решившихся подняться на смотровую площадку. Я так и продолжала истерично дубасить ангела по спине, пока тот не поставил меня обратно на пол.

– Чего ты верещишь, как сумасшедшая? Я тебя всего лишь на руки взял, а визгу как при расчлененке, – запричитал архангел.

– Так не смей меня поднимать на руки без разрешения! Сама как-нибудь справлюсь, – гордо заявила я, с остервенением метнувшись вверх по ступенькам.

49 ступенек спустя…

– Ге-е-ейб…

– Что?

– Понеси меня.

Четыре истерики, девятнадцать многозначительных вздохов и шестьдесят восемь ступенек спустя…

– Господи, как же здесь красиво, – пролепетала я, когда мы наконец взобрались на смотровую площадку.

С этого места открывался один из самых красивых видов на Париж. Красивее только с вертолета и на вершине Эйфелевой башни…

Светло-сиреневое небо слабо освещалось прощальными солнечными лучами, словно акварелью окрашиваясь то в нежно-розовые, то в пурпурно-синие тона. Внизу можно было увидеть толпы спешащих куда-то парижан, которые собирались насладиться последними часами воскресного дня, чтобы в понедельник не пришлось вздыхать о бездумно потраченных выходных. Кто-то спешил на вечерний спектакль, кто-то собирался посетить любимый ресторанчик, а кто-то просто неспешно прогуливался по посвежевшему городу, укутывающемуся в мягкую пелену сумерек. Столько сотен людей, и у всех своя особенная программа на этот кажущийся совершенно обычным вечер. Но мы все знаем, что в Париже по определению не бывает обычных вечеров. В этом и состоит прелесть особенных мест, как этот Город Света.

– Завораживает, не правда ли? – раздался тихий полушепот Габриэля за моей спиной. От неожиданности я едва заметно вздрогнула, поскольку полностью погрузилась в созерцание вечернего Парижа и начисто забыла обо всем, что меня окружало. И голос Габриэля весьма некстати ворвался в мой маленький кокон, разорвав хрупкое и уютное единение с городским пейзажем.

– Да… Завораживает, – негромко произнесла я, разглядывая стремительно сгущающуюся темноту. – Знаешь, мы уже целый день здесь, но все еще не видели Эйфелевой башни. Это, по меньшей мере, странно, посетить Францию и не увидеть ее символа вживую.

– Этот сюрприз я оставил на десерт, – ухмыльнувшись, заявил архангел. Взглянув на наручные часы, он снова взял меня за руку. – Нам пора. Ты же не хочешь пропустить все самое интересное?

Площадь Трокадеро. Идеальное место, чтобы почувствовать себя частью чего-то грандиозного и странного, порой необъяснимого с помощью одного лишь здравого смысла. Нельзя подобрать достаточно емкого слова, чтобы описать то, что творится по вечерам в этом месте, где собираются сотни людей, пришедших насладиться вечерней иллюминацией и поучаствовать в очередном флешмобе. Молодежь, пожилые пары, дружеские компании, кучки фриков, толпы туристов и огромное количество торговцев сувенирами – вот основная часть людей, которые разделят этот вечер с нами.

Осмотревшись по сторонам, я заметила, что многие девушки одеты в легкие белые платья длинной до середины икры и танцевальные туфли. Танцовщицы о чем-то переговаривались друг с другом, разминались и задорно хохотали, шутливо пританцовывая друг с другом.

– Здесь намечается очередной флешмоб? – поинтересовалась я у стоящего рядом Гейба. Загадочно улыбнувшись, он кивнул, не прекращая поглядывать на часы. Его поведение мне показалось немного странным, но я промолчала, продолжив рассматривать сияющую яркими огнями Эйфелеву башню и окружающий меня разнокалиберный контингент. Вдруг вышеупомянутые танцовщицы разбежались по разным частям площади, не прекращая хихикать. Некоторые молодые люди тоже засуетились, а неподалеку от нас с Габриэлем я смогла заметить несколько музыкантов, нервно листающих свои ноты. Это настораживало все больше, учитывая, что толпа людей, окружающих нас, начала стремительно рассеиваться, отходя на несколько шагов назад до тех пор, пока не образовался идеальный круг со мной и Гейбом по центру.

– Если ты сейчас же не скажешь мне, что здесь происходит, я возьму грех на душу и все же врежу архангелу по морде, – угрожающе зашептала я, с ужасом наблюдая за окружившими нас девушками в платьях. Теперь они стояли вместе со своими партнерами и неотрывно следили за каждым моим движением. Или это паранойя?

– Помнишь, ты ходила на уроки танго пару лет назад, еще когда встречалась с тем отвратительным банкиром Алексом? Можешь считать это своеобразным экзаменом, – приподняв брови, сказал мне Габриэль. Наверное, смертный приговор я бы восприняла сейчас спокойнее, чем эту новость.

– Ты хочешь сказать, что сейчас мне придется танцевать танго на самой многолюдной площади Парижа на глазах у тысяч зрителей?!

– Да.

Боже мой, я не хочу вновь возвращаться в тот танцевальный кошмар. До сих пор я с ужасом вспоминаю все попытки выучить хотя бы элементарные движения. А сейчас этот сумасшедший архангел собирается заставить меня повторить этот смертельный номер перед толпой народа и кучей талантливых танцоров?! Нет уж, увольте!

– Ты хочешь, чтобы я танцевала в джинсах и футболке? – последняя попытка отвертеться от ненужного мне танца. Жаль, что и она рассыпалась на миллионы песчинок, словно развеянных ветром из разбитых песочных часов, благодаря одному лишь щелчку пальцев.

Теперь вместо любимых потертых джинсов и растянутой бледно-голубой футболки на мне красовалось черное платье более изящного покроя, чем у остальных девушек, задействованных в безумной постановке Габриэля. Уютные кеды сменили танцевальные туфли на невысоком каблучке, а огненно-рыжие локоны рассыпались по плечам. Все в моем нынешнем образе казалось неестественным для меня самой, слишком дерзким и слишком отчаянным для той флегматичной и расчетливой Изабелл, которую я в себе воспитывала годами.

Удовлетворенно оценив меня протяжным взглядом, Габриэль кивнул музыкантам и подмигнул мне, заметив округлившиеся от животного страха глаза. Танцоры распределились по парам, а толпа зевак отошла еще дальше, ожидая начало интригующего шоу. Вот и полились первые ноты танго. Танго падшей женщины*… Если здесь есть какой-то символизм, то он довольно неоднозначен.

Первые звуки плачущей скрипки, первые резкие движения окружающих нас танцоров. Они сплетаются в танце, вихрем проносятся вокруг, сливаясь в одну черно-белую ленту, отгораживающую нас от пытливых взглядов зевак. Сделав глубокий вздох, я судорожно пытаюсь вспомнить основные движения, чтобы хоть как-то просчитать танец, но у меня решительно ничего не получается. Бессмысленные обрывки роятся в моей голове, смешиваясь в бессвязную череду фрагментов, и я принимаю единственно верное на тот момент решение – полностью довериться Габриэлю и своему чувству ритма.

Шаг, еще один, еще один… Зажмурившись, падаю в руки архангела. Крепко обхватив мою талию, он наклонился ко мне:

– Забудься в танце, просто отключи мысли на эти пять минут. Никакого стеснения, неудобства, суеты – ты думаешь только о наших движениях, и твое тело само начнет двигаться так, как нужно.

Послушавшись, я положила руку на его плечо. Полностью отдаться танцу, стать частью этого сумасшедшего ритма… Мы медленно кружим по образовавшемуся кругу, забывая об окружающих нас людях. Только я и Габриэль, без этой тысячи зевак и прохожих. Движения мягкие и скользящие, словно легкое балансирование над землей.

Но ему это не нравится.

– Слишком нежно. Ты все держишь под контролем своей опеки и ласки… Забудь! Танго – это не нежность. Это дикая страсть, разрушающая тебя изнутри. Это огонь, обжигающий твою душу и превращающий разум в легкие хлопья пепла. Это голод, утолить который ты можешь только посредством танца и никак иначе.