111 симфоний - Страница 149

Буквально через несколько месяцев Шостаковича посылают, несмотря на неоднократные попытки отказаться, в зарубежные поездки в составе делегаций защитников мира. Начинается его многолетняя принудительная общественная деятельность. Несколько лет он «реабилитируется» — пишет музыку к патриотическим фильмам (это основной заработок на долгие годы), сочиняет ораторию «Песнь о лесах», кантату «Над Родиной нашей солнце сияет». Однако «для себя», пока еще «в стол» создается потрясающий автобиографический документ — Первый концерт для скрипки с оркестром, получивший известность только после 1953 года. Тогда же — в 1953-м — появляется Десятая симфония, в которой отразились раздумья композитора в первые месяцы после смерти Сталина. А до того много внимания уделяется квартетам, появляется вокальный цикл «Из еврейской народной поэзии», грандиозный фортепианный цикл Двадцать четыре прелюдии и фуги.

Середина 50-х годов — для Шостаковича время больших личных потерь. В 1954 году умерла его жена, Н. В. Шостакович, через год композитор похоронил мать. Дети подрастали, у них были свои интересы, музыкант чувствовал себя все более одиноким.

Постепенно, после начала «оттепели» — так привыкли называть время правления Хрущева, разоблачившего «культ личности» Сталина, — Шостакович вновь обращается к симфоническому творчеству. Программные Одиннадцатая и Двенадцатая симфонии кажутся на первый взгляд исключительно конъюнктурными. Но через много лет исследователи обнаружили, что композитор вложил в них не только тот смысл, что объявлен в официальной программе. А позднее появляются и крупные, с социально значимыми текстами, вокальные симфонии — Тринадцатая и Четырнадцатая. По времени это совпадает с последней женитьбой композитора (до того была вторая, неудачная и, к счастью, недолгая) — на Ирине Антоновне Супинской, ставшей верной подругой, помощницей, неизменным спутником композитора в последние годы, сумевшей скрасить его нелегкую жизнь.

Филолог по образованию, принесшая в дом интерес к поэзии и новинкам литературы, она стимулировала внимание Шостаковича к текстовым произведениям. Так появляется, после Тринадцатой симфонии на стихи Евтушенко, симфоническая поэма «Казнь Степана Разина» на его же стихи. Затем Шостакович создает несколько вокальных циклов — на тексты из журнала «Крокодил» (юмористический журнал советского времени), на стихи Саши Черного, Цветаевой, Блока, Микеланджело Буонаротти. Грандиозный симфонический круг завершает вновь бестекстовая, непрограммная (хотя, думается, со скрытой программой) Пятнадцатая симфония.

В декабре 1961 года возобновляется педагогическая деятельность Шостаковича. Он ведет класс аспирантов в Ленинградской консерватории, для занятий с учениками регулярно приезжает в Ленинград вплоть до октября 1965 года, когда все они сдают аспирантские экзамены. В последние месяцы им самим приходится приезжать на занятия в Дом творчества, находящийся в 50 километрах от Ленинграда, в Москву, а то и в санаторий, где их наставник должен находиться по состоянию здоровья. Тяжкие испытания, выпавшие на долю композитора, не могли не сказаться на нем. 60-е годы проходят под знаком постепенного ухудшения его состояния. Появляется болезнь центральной нервной системы, Шостакович переносит два инфаркта.

Все чаще ему приходится подолгу находиться в больнице. Композитор старается вести активный образ жизни, даже между больницами много ездит. Это связано и с постановками во многих городах мира оперы «Леди Макбет Мценского уезда», которую теперь чаще называют «Катерина Измайлова», и с исполнениями других сочинений, с участием в фестивалях, с получением почетных званий и наград. Но с каждым месяцем такие путешествия становятся все более утомительными.

Отдыхать от них он предпочитает в курортном поселке Репино под Ленинградом, где расположен Дом творчества композиторов. Там, в основном, создается музыка, так как условия для работы идеальные — никто и ничто не отвлекает от творчества. В последний раз Шостакович приезжает в Репино в мае 1975 года. Он с трудом двигается, с трудом записывает музыку, но продолжает сочинять. Почти до последнего момента он творил — рукопись Сонаты для альта и фортепиано он корректировал в больнице. Смерть настигла композитора 9 августа 1975 года, в Москве.

Но и после смерти всесильная власть не оставила его в покое. Вопреки воле композитора, желавшего найти место упокоения на родине, в Ленинграде, его похоронили на «престижном» московском Новодевичьем кладбище. Похороны, намеченные первоначально на 13 августа, были отложены на 14-е: не успевали приехать зарубежные делегации. Ведь Шостакович был «официальным» композитором, и провожали его официально — с громкими речами представителей партии и правительства, которые столько лет его удушали.

Симфония № 1, фа минор, ор. 10 (1923–1925)

Состав оркестра: 2 флейты, флейта-пикколо, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 фагота, 4 валторны, 3 трубы, 3 тромбона, туба, литавры, треугольник, малый барабан, тарелки, большой барабан, тамтам, колокольчики, рояль, струнные.

Замысел симфонии, с которой полагалось закончить консерваторский композиторский курс, возник у Шостаковича в 1923 году. Однако юноша, недавно потерявший отца (в 1922 году он умер от пневмонии), должен был зарабатывать и поступил в кинотеатр «Светлая лента». По нескольку часов в день он играл под кинофильмы. Но если с подготовкой концертной программы это еще как-то могло совмещаться (он остроумно включал в свои киноимпровизации отрывки из изучаемых произведений, таким образом занимаясь их техническим совершенствованием), то для сочинения эта работа была убийственной. Она выматывала, не давала возможности ходить на концерты, наконец, плохо оплачивалась. В течение следующего года начали появляться лишь отдельные наброски, продумывался общий план. Однако до систематической работы над ней было еще далеко.

Весной 1924 года занятия композицией были отложены на неопределенное время, так как сильно осложнились отношения с профессором Штейнбергом: сторонник академического направления, он опасался музыкальной «левизны» стремительно развивавшегося ученика. Разногласия были настолько серьезными, что у Шостаковича возникла даже идея перевода в Московскую консерваторию. Там были друзья, поддерживающие творчество юного композитора, там был и педагог — глубоко понимающий его Яворский. Шостакович даже благополучно сдал экзамены и был зачислен, но резко воспротивилась отъезду сына его мать, Софья Васильевна. Она боялась ранней самостоятельности сына, боялась, что он женится: в Москве жила его невеста, Татьяна Гливенко, с которой он познакомился, будучи на лечении в Крыму.

Под воздействием московского успеха отношение к Шостаковичу педагогов в Ленинграде изменилось, и с осени он возобновил занятия. В октябре была написана вторая часть симфонии, скерцо. Но сочинение прервалось снова: необходимость зарабатывать на жизнь, играя в кинотеатрах, осталась. Служба занимала все время, все силы. В конце декабря появилась наконец возможность творчества, и была написана первая часть симфонии, а в январе — феврале 1925 года — третья. Вновь пришлось поступить в кинотеатр, и положение снова осложнилось. «Финал не написан и не пишется, — сообщал композитор в одном из писем. — Выдохся с тремя частями. С горя сел за инструментовку первой части и наинструментовал порядочно».

Поняв, что совмещать работу в кино с сочинением музыки не удается, Шостакович уволился из кинотеатра «Пикадилли» и в марте поехал в Москву. Там в кружке друзей-музыкантов он показал написанные три части и отдельные куски финала. Симфония произвела огромное впечатление. Москвичи, среди которых были ставшие друзьями на долгие годы композитор В. Шебалин и пианист Л. Оборин, были восхищены и даже поражены: юный музыкант показал редкое профессиональное мастерство и подлинную творческую зрелость. Вдохновленный горячим одобрением, Шостакович, вернувшись домой, с новыми силами принялся за финал. Закончен он был в июне 1925 года. Премьера состоялась 12 мая 1926 года, в заключительном концерте сезона, под управлением Николая Малько. На ней присутствовали родные, друзья. Из Москвы приехала Таня Гливенко. Слушатели были поражены, когда после бури аплодисментов на сцену вышел раскланиваться юноша, почти мальчик с упрямым хохолком на голове.