100 великих кумиров XX века - Страница 17

После интенсивных тренировок Фэрбенкс приглашал гостей попариться в турецкой бане и поплавать в бассейне. Чаплин шутил, что «было даже забавно представляться королю Сиама в тот момент, когда ты только что выскочил из парной и собираешься нырнуть в бассейн».

В турецкой бане Дугласа можно было встретить высокопоставленных персон, включая герцога Альбу, герцога Сатерлендского, Остина Чемберлена, маркиза Вены, герцога Панаранда и многих других.

«Привет, Дуг, — сказал как-то утром Чаплин. — Как поживает герцог?» — «Какой герцог?» — спросил Фэрбенкс. — «О, — пожал плечами Чаплин, — любой герцог».

Естественно, когда у Фэрбенксов в гостях бывали герцоги, то в первый вечер обычно слышалось официальное «ваша светлость», но очень скоро «ваша светлость» уступало фамильярному «Джорджи» или «Джимми».

Однажды во время уик-энда Фэрбенкс разбудил всех гостей до восхода солнца, заставил их сесть на лошадей и в сумерках отправиться к каньону, где был разбит лагерь. Там их ждали бифштексы и грейпфруты. Когда встало солнце, ковбойский квартет заиграл музыку кантри, а Фэрбенкс принялся рассказывать историю о мексиканском бандите, логово которого якобы находилось неподалёку.

Гости в восторге от изобретательности Дуга. «Как он обаятелен!» — признавались по секрету дамы. Фэрбенкс и в самом деле был обаятелен, и никто не умел так очаровывать женщин, как он.

Дуглас Фэрбенкс родился, чтобы стать знаменитым, родился для кино. В течение пятнадцати лет публика видела в нём своего кумира. Все эти годы Дуг процветал и ни о чём не задумывался. Все восхищались им. Но время шло, и зрительские вкусы менялись.

Страшный кризис 1929 года, парализовавший всю американскую экономику, окончательно убил фэрбенксовские сказки. Да и самого актёра фильмы интересовали всё меньше, и если прежде он отдыхал в перерывах между съёмками, то теперь делал фильмы в промежутках между путешествиями.

Фэрбенкс играл в гольф в Англии. Едва вернувшись на родину, отправлялся путешествовать по миру в компании с Чаком Льюисом и режиссёром Виктором Флемингом. В Японии Дуг увлёкся фехтованием и джиу-джитсу. В Шанхае он посещал опиумные притоны. В Бангкоке встречался с местным королём. Во время сафари в Индии Фэрбенкс, верхом на слоне, убил трёх леопардов, тигра и пантеру.

Актёр убегал от своих демонов, изучая Филиппины, Суэцкий канал, Сибирь, Маньчжурию, Монголию и Марокко. Фэрбенкс мог бы играть в гольф и в имении «Пикфэр», но ему нравилось участвовать в международных соревнованиях. Он нередко играл с принцем Уэльским.

Весной 1932 года в Лондоне на приёме, посвящённом приезду короля Испании, он увлёкся леди Сильвией Эшли, красавицей со скандальной репутацией. После развода с Мэри Пикфорд он взял Сильвию в жёны. Супруги поселились в уединённом доме на побережье. Фэрбенкс больше не снимал фильмов, его не обслуживала армия слуг. Он сам готовил коктейли для гостей, играл в карты и рассказывал старые истории. Его любимым занятием оставался гольф.

Фэрбенкс умер от сердечного приступа 12 декабря 1939 года. За несколько дней до этого он почувствовал боль в сердце и по совету врачей лёг в постель. Актёр успел встретиться со своим братом Робертом. Дуг с горечью заметил, что жизнь наскучила ему; он добился всего, чего хотел, и желает лишь скорой смерти…

Весь мир был у ног танцующего Вацлава Нижинского. «Бог танца», «восьмое чудо света», «царь воздуха» — называли его современники. Прыжок Нижинского, когда он, перелетев полсцены, зависал над ней, казался мистическим. После его выступлений зрители кричали, рыдали, забрасывали сцену цветами, перчатками, веерами, программками, одержимые неописуемым восторгом. «В жизни я встречал мало гениев, и одним из них был Нижинский, — писал Чарлз Чаплин. — Он зачаровывал, он был божествен, его таинственная мрачность как бы шла от миров иных. Каждое его движение — это была поэзия, каждый прыжок — полёт в страну фантазии».

Весь мир подражал Нижинскому, женщины копировали его балетные костюмы, делали глаза раскосыми, и это становится модным только потому, что природа дала ему высокие скулы.

Вацлав Нижинский родился в ночь с 27 на 28 февраля (12 марта) 1889 (по другим данным 1890) года в Киеве. Его родители — Томаш (Фома) Нижинский и Элеонора Береда — были поляками. Отец, потомственный танцор, имел свою труппу, с которой гастролировал по России. Когда Вацлаву было девять лет, Томаш Нижинский ушёл из семьи к любовнице, и мальчика вместе с сестрой Брониславой отправили на казённое содержание в Петербургское балетное училище.

После его окончания Нижинский поступил солистом в Мариинский театр. Вацлав был представлен 30-летнему князю Павлу Дмитриевичу Львову, известному не только своим богатством и меценатством, но и любовью к красивым юношам. Князь занимался художественным воспитанием Нижинского, оплачивал его уроки у маэстро Чекетти, купил рояль, помог обставить комнаты, подарил золотое кольцо с бриллиантом.

Затем Нижинский попал под магнетическое влияние личности Сергея Дягилева и его художественных идей. На пальце Вацлава заблестел огромный платиновый перстень с сапфиром от Картье. Дягилев был гомосексуалистом, в то время как нетрадиционная ориентация Нижинского не была дана ему от природы. Он родился настоящим мужчиной и оставался таковым вплоть до своей смерти, что подтверждается, кстати, постоянными его походами в публичные дома.

В 1909 году Сергей Дягилев организовал первый сезон «Русского балета» в Париже. Спектакли имели небывалый успех. Один из них — «Павильон Армиды» — открыл миру Нижинского. Когда он одним прыжком поднялся в воздух недалеко от кулис, описал параболу и исчез из глаз, публика разразилась аплодисментами. У всех создалось впечатление, что танцовщик взмыл вверх и улетел. Оркестр остановился. Казалось, что залом овладело безумие.

Позже Нижинского расспрашивали, как он летает, не имея никаких аппаратов в руках, за спиной, и трудно ли парить в воздухе. «О нет! — отвечал артист. — Нужно только подняться и на мгновение задержаться в воздухе!»

24 января 1911 года на спектакль «Жизель» съехался весь Петербург. Была там и вдовствующая императрица Мария Фёдоровна с великими князьями. В первом отделении Нижинский появился в костюме, созданном по эскизу Бенуа, — в трико и коротком, чуть ниже талии колете. Он был первым, кто заменил широкие штаны мужчин-танцоров на трико.

После спектакля великий князь Андрей Владимирович зашёл за кулисы и сообщил, что вдовствующая императрица Мария Фёдоровна приказала уволить Нижинского за неприличный костюм, в котором он появился на сцене. Что и было сделано. Но, как оказалось впоследствии, подобного приказа Мария Фёдоровна не отдавала, это была интрига великих князей.

Дягилев тут же предложил Нижинскому место в «Русском балете». В составе этой труппы Вацлав исполнил свои самые знаменитые балетные партии. Он танцевал и в старом репертуаре, и в бесчисленных новых постановках, гастролируя по всему континенту, выступая на разных сценах многих стран.

Первый же спектакль 1911 года потряс парижскую публику. Это был «Призрак розы» на музыку Карла фон Вебера «Приглашение к танцу». Нижинский и его партнёрша Тамара Карсавина танцевали будто импровизируя. «Призрак розы» — одно из фокинских откровений — был создан для них.

Поэт Жан Кокто говорил, что Нижинский передаёт, казалось бы, невоплотимое — «печальное и победное наступление аромата». И заключал: «Нижинский исчезает в окне прыжком столь патетическим, столь отрицающим законы равновесия, столь изогнутым и высоким, что никогда теперь летучий запах розы не коснётся меня без того, чтобы не вызвать с собой этот неизгладимый призрак».

Американский дебют Нижинского в «Метрополитен-опера» подтвердил правоту слов Фокина. Аудитория была столь же блестящей, что и в Париже. Программа включала «Половецкие пляски», «Призрак розы», «Шехеразаду» и «Петрушку». Когда Нижинский вышел в «Призраке розы», зал встал, и на секунду танцовщик смутился от такого поистине королевского приёма, но зрители приготовили ему ещё один сюрприз в виде водопада из роз. Через несколько секунд сцена утопала в ароматных лепестках, а Нижинский, стоящий посреди этого благоухающего цветочного великолепия, казался самой душой прекрасного цветка.