100% - Страница 2

Человеку, который собирается рассказать о чем-нибудь, приходится преодолеть немало трудностей. Событие огромного, потрясающего значения может произойти в один миг, но рассказ о нем складывается постепенно; слова длинной цепочкой тянутся друг за другом. Мгновенно происходит событие, но, чтобы рассказать о нем, нужно вас к нему подготовить, объяснить, с чего оно началось, задеть вас за живое и довести повествование до высшей степени напряжения. Если попытаться передать то, что стряслось с Питером Гаджем, когда он пересекал улицу, одним словом «БАХ!» и напечатать его огромными буквами через всю страницу, то вряд ли мы добились бы должного впечатления.

«Конец света», — решил Питер, когда первый испуг прошел и он собрался с мыслями. Но сначала он не мог рассуждать — всё слилось в одном ощущении. Невероятный грохот потряс вселенную; блеснула ослепительная вспышка белых молний. Питера как былинку подняло на воздух и швырнуло о каменную стенку дома, стоявшего на противоположной стороне улицы. Он грохнулся на тротуар, оглушённый, ослеплённый, и лежал неподвижно, не имея представления о времени; наконец сознание стало понемногу возвращаться к нему. В общей сумятице он сначала различил серый дымок, который стлался по земле, затем горьковатый запах, который обжигал рот и ноздри, потом крики, стоны и рыдания людей и оглушительный рёв толпы. Что-то навалилось Питеру на грудь; чувствуя, что задыхается, он судорожно напряг силы, пытаясь высвободиться. Протянув руки, он коснулся чего-то горячего, мокрого и липкого; в ужасе Питер догадался, что это разорванный надвое человеческий труп.

Да, поистине, это конец света. Всего лишь два дня тому назад Питер Гадж был ревностным членом Первой апостольской церкви, известной под названием «Святых вертунов», и слушал на молитвенных сборищах душераздирающие проповеди на тему о Страшном суде. Поэтому Питер знал, что произошло. У него было много грехов на душе, и он не спешил предстать перед всевышним; выглянув из-за лежавших грудою мертвецов и тяжело раненных, он увидел у стены дома ряд ящиков, — их притащили зеваки и любители поглазеть, чтобы, взобравшись на них, получше разглядеть происходящее. Питер попытался ползти, что ему и удалось; добравшись до одного из упаковочных ящиков, он укрылся в нём от господа бога.

Он был весь забрызган кровью и не знал, чья это кровь, его или чужая. Он дрожал от страха, и его кривые зубы стучали, как у рассерженного сурка. Но мало-помалу он приходил в себя после потрясения и начал собираться с мыслями; Питеру вдруг стало ясно, что он никогда не относился серьезно к идеям Первой апостольской церкви, процветающей в Американском городе. Он прислушивался к стонам раненых, к крику и гаму толпы и начал серьезно подумывать о том, что же такое могло произойти. Когда-то в этом городе было землетрясение. Быть может, это ещё одно? Или на Главной улице началось извержение вулкана? Или взорвался газопровод? Да, наконец, кончилось ли все это, или ждать ещё новых взрывов? А что, если извержение не закончилось? Что, если новые удары разрушат универсальный магазин Гугенхейма и Питера вместе с его жалким укрытием унесёт неведомо куда?

Питер настороженно прислушивался к жуткому хрипу умирающих, просивших избавить их от дальнейших страданий. Он слышал голоса людей, отдающих приказания, и понял, что это полиция; без сомнения, скоро появятся кареты скорой помощи. Быть может, и его поранило, и не худо бы выползти наружу и получить медицинскую помощь? И вдруг Питер вспомнил о своём пустом желудке. Двадцать лет вел он борьбу с враждебным миром и многому научился: в одно мгновение он оценил возможность, посланную судьбой. Надо симулировать ранение, тяжёлое ранение, его должны найти без сознания, страдающим от контузии и нервного потрясения, тогда его повезут в больницу, положат в мягкую постель и накормят—может быть, ему удастся проваляться там несколько недель, а при выходе он ещё и пособие получит.

Кто знает, не сможет ли он подцепить в больнице какую-нибудь лёгкую работёнку, где, кроме сообразительности, ничего не требуется. Скажем, главному врачу понадобится человек, который следил бы за работой других врачей: хорошо ли они заботятся о своих больных и не заводят ли шашни с сестрами, а ведь это всегда случается. Так было и в приюте для сирот, где Питер воспитывался, пока не сбежал, и в большом храме Джим-джамбо, во главе которого стоял Паштиан эль Каландра, верховный магистр Элефтеринианского экзотицизма. Питер работал поварёнком на кухне этого таинственного учреждения, изо всех сил старался выслужиться и сумел вкрасться в доверие к Тушбару Акрогасу, мажордому и первому подручному самого пророка.

Питер знал, что всюду, где люди связаны общими денежными интересами, неизбежно возникают подсиживание, сплетни, интриги и шпионаж; для человека с «головой» это всякий раз открывает большие возможности. Вам может показаться странным, что Питер обдумывал такие вещи, когда перед ним с оглушительным грохотом только что разверзлась земля и вспыхнуло ослепительное пламя, а его самого швырнуло о стену дома и на груди у него оказалась половина окровавленного туловища женщины. Но Питер с малолетства привык полагаться на свою смекалку, а такому человеку приходится в любую минуту, в любых, даже самых трудных, обстоятельствах шевелить мозгами. Питер всегда был готов решительно ко всему, к любому невероятному случаю, он даже мог предвидеть, что стал бы делать, если бы, как предсказывали Святые вертуны, архангел Гавриил оглушил его звуком трубы, и он оказался бы лицом к лицу с Иисусом, облачённым в длинную ночную рубашку.

Размышления Питера были прерваны, когда кто-то отодвинул от стены его ящик.

— Эй ты! — послышался чей-то голос.

Питер застонал, но не пошевельнулся. Ящик потащили дальше, и над Питером наклонилось чьё-то лицо.

— Ты чего здесь прячешься? Питер слабо промычал:

— Ш-ш-то?

— Ты ранен?

— Не знаю, — простонал Питер.

Ящик рванули, Питер вывалился на землю. Он поднял глаза и увидел, что вокруг него стоят три или четыре полисмена. Он опять застонал.

— Как ты сюда попал? — спросил его один из них.

— Я приполз…

— Зачем?

— Чтобы как-нибудь укрыться от того… что это было?

— Бомба, — сказал полисмен.

Питер был так изумлён, что даже, забыл свою роль на минуту.

— Бомба! — воскликнул он, и в тот же миг полисмен поднял его на ноги.

— Ну, как? Стоишь? — спросил он.

Питер обнаружил, что может стоять, и совсем позабыл о своём намерении. Он был весь в крови и в грязи, вид у него был самый жалкий, но он радовался тому, что цел и невредим.

— Фамилия? — спросил один из полисменов. Питер назвал себя.

— Где работаешь?

— Я безработный, — ответил Питер.

— Последнее место работы?

— А зачем ты спрятался? — спросил другой.

— Боже мой! — воскликнул Питер. — Я же спасался. Полисменам показалось подозрительным, что он так долго не вылезал из ящика. Они были очень возбуждены. Оказывается, совершено чудовищное преступление и они разыскивают виновников. Тут подошёл ещё один человек в штатском, но, очевидно, из начальства, и сразу же атаковал Питера, допытываясь, кто он такой, и откуда, и почему оказался в толпе.

Питер не знал, что ответить на все эти вопросы. У него была несколько необычная профессия, а порой он занимался не совсем чистыми делами; и ему было трудно объяснить свои намерения недоверчивому человеку, задававшему вопросы. Это был крупный грубоватый мужчина, чуть не на голову выше Питера: разговаривая с ним, ему приходилось нагибаться, и он пристально глядел Питеру в глаза, словно шарил, выискивая тайные мысли, скрытые в мозгу. Питер вдруг вспомнил, что собирался прикинуться больным, он закрыл глаза и слегка пошатнулся так, что полисменам пришлось его поддержать.

— Мне надо поговорить с этим малым, — заявил субъект в штатском. — Заберите его.

Двое полицейских схватили Питера под руки и не то понесли, не то поволокли его через улицу в какой-то дом.