04-Версии истории (Сборник) - Страница 145

— Почему?

— Потому что риск слишком велик. Потоп оставил в живых жалкую горстку людей на планете, и я видел, насколько близок был Ной к тому, чтобы попасть в компанию покойников. Иначе — неспасшихся. А сие — уже трагедия.

— Подробнее.

— Да сколько угодно! Мы не сумеем обезопасить допотопную историю так же тщательно, как отработали и обезопасили наши самые популярные тайм-маршруты. Заметьте; там — все под контролем. А здесь — одно неверное движение, одно не правильное слово, и Ковчег не поплыл. Или не достроился.

Или утонул. Или приплыл не к Арарату… не к тому, что будет названо так, а к другому клочку суши. Или…

— Прекратите ваши фантазии!

— …или высадилось с Ковчега на вершине будущего Арарата не восемь человек, а девять или двадцать пять, закончил предложение Смотритель. — А вам охота жить в мире с абсолютно иным текстом Библии? Или без Библии? Или вообще не жить, потому что утонувший Ной — это не возникший новый мир.

— Почему вы считаете, что разработать это время невозможно?

— Я единственный, кто знает эту эпоху. И неплохо знает.

— Не забывайте, Смотритель, где вы работаете. Что знаете вы, то должны знать и другие.

— Мои знания и убеждения — личная профессиональная заслуга. К тайм-туризму она не имеет никакого отношения.

— Не вам судить, что к чему в Службе имеет отношение, а что нет, — еще сильнее нахмурился Стивенс. — А почему мы не можем разработать параллельные временные линии?

— Стивенс, вам было нужно резюме Смотрителя? Оно у вас на терминале.

— Смотритель, вы слишком много себе позволяете! — загремел Стивенс. — Я ваш босс и имею право знать все!

— Хорошо, — улыбнулся Смотритель, — я скажу. Только проверить мои слова возможности нет и не будет. Я первый и последний, кто побывал во времени Ноя.

Здесь Смотритель сделал паузу, чтобы оценить реакцию Стивенса. Стивенс не отреагировал — не доставил удовольствия собеседнику.

— Для начала, — продолжил Смотритель, — мое резюме в отчете, каким бы коротким он ни был, — официальное. В конце концов, я для того туда и был послан, чтобы сделать некое, максимально точное заключение. А то, что оно идет вразрез с вашими планами на сотрудничество с «Look past», меня не касается. Я выполнил свою работу. Это раз. Два — я профессионал. Я работаю в разных «полях» уже много лет. Я досконально знаю тонкости работы в «поле», знаю ее специфику. Такую, какая не отображена ни в одной официальной инструкции, уважаемый мистер Стивенс, ибо инструкция — какой бы полной она ни была! — не в силах учесть все, что приносит выход в «поле». Особенно — в новое. Не открою для вас секрета: если о чем и думают люди в «поле», то уж не об этой писанине. Мы поступаем так, как считаем нужным поступить, ибо три составляющих наших действий — этичное отношение ко Времени, безопасность прошлого, настоящего и будущего, а также желание сохранить свою шкуру в целости — эти три составляющих порой смешиваются в таких диковинных пропорциях, что ни одна инструкция не выдержит. Так что позвольте мне счесть мой профессионализм истиной в последней инстанции. Все равно ни один, даже самый высоколобый аналитик и ни один, даже самый подробный отчет не дадут вам такой картины, какую видит человек, находящийся в «поле».

Смотритель сделал еще одну рекогносцировочную паузу. Стивенс внимал без эмоций.

— А теперь — о времени до Потопа. Кратко. Давление в два раза выше привычного. Влажность огромная. Людей очень мало, практически все друг с другом знакомы. Не всякий тайм-турист подойдет по антропометрическим данным под стандарт допотопного человека. И все это в конечном итоге упирается в последнюю проблему, именуемую Хранителями Времени.

— Что еще за шаманизм? Я читал о них в вашем отчете, но вы не взяли на себя труд написать про этих людей больше двух строчек самого общего содержания.

— Это не шаманизм, это реальная сила. Еще раз повторяю: допотопные люди радикально отличаются от современных.

Физиологически, морально, психологически… Да как угодно!

Не стану описывать их ментальные способности, не это интересно. Интересно то, что они умеют чувствовать Время.

— С точностью до секунды могут отмерить минуту? Это и я смогу.

— Не стоит иронизировать. Они не знают часов. Их чувство Времени в другом. Долго перечислять, да я и сам не до конца понял возможности шумеров. Но главное в том, что все они… а уж Хранители Времени и подавно!.. с легкостью могут вычислить человека из будущего.

— На своем примере узнали?

— Так точно.

— Значит, вас раскрыли, а вы не написали об этом в отчете? — Стивенс оживился.

— Раскрыли, да не совсем. Скорее приняли за своего. Но своего — особенного даже для шумеров. Я был там Хранителем Времени.

— И в чем же заключались ваши функции?

— Да примерно в том же, что и у меня как Смотрителя: охранять правильный ход Истории.

— Это, конечно, красивая сказка, но давайте — вернемся к реальности. Почему вы… подчеркиваю: вы, вы, именно только вы… и не вешайте мне на уши всякую ерунду про нежное и ранимое Время… почему вы так не хотите, чтобы оно испытывалось? Что вы скрываете? — Стивенс говорил как «добрый следователь» — спокойно, доверительно, мягко, но в голосе его жила угроза.

И Смотритель услышал ее. Но с выбранного пути сворачивать не стал. Не планировал он — сворачивать. А угрозы… Да что угрозы? Ждал он их, зная любимого начальника.

— Время не ранимое или нежное, а иное. Не хотите верить — ваше право. Но я сказал и о другом: об отличии шумеров от нас.

И это — вполне реальная, материальная даже причина, которая делает допотопный период небезопасным для туристов. И для профессионалов, кстати, тоже небезопасным. Любой, кто проникнет туда, будет либо раскрыт, если покажется в городе, либо убит и съеден, если останется вне города. Там, знаете ли, живут такие милые существа, называемые орками… Да я написал о них.

Орки Стивенса не интересовали.

— Как можно распознать человека из будущего, если он подготовлен должным образом? — Стивенс не удержался в образе «доброго» дяди, легко повысил голос.

— Можно, шеф. Не знаю как, я не шумер, но они сделают это легко. Зря не верите.

— А знаете, почему не верю? Доказательств ноль и ноль в периоде. Аппаратура, видите ли, из строя вышла! Что ж не сберегли, а?.. Термин такой есть: саботаж. Слышали?

— Не понимаю, почему вы не обращаете внимания на очевидные вещи, — на контрасте со ставшим опять громогласным Стивенсом тихо проговорил Смотритель. На обвинение в саботаже реагировать не стал. — Вы хотите послать человека к зеленым ушастым марсианам, и он должен там остаться неузнанным. Считаете, получится?

— У вас же получилось!

— Я — это я. Больше ни у кого не получится. — Смотритель внутренне содрогнулся от собственной запредельной наглости, но тона не изменил. — И проверять это я вам не рекомендую. И никому из моих коллег не порекомендую. Хотите слом? На раз! Там он может возникнуть легче, чем где бы то ни было: слишком мало людей, и все на виду.

— От скромности вы не умрете, Незаменимый наш, — усмехнулся Стивенс. — И чем же таким, скажите, пожалуйста, вы отличаетесь от других Смотрителей? Откуда такой пиетет по отношению к собственной персоне?

— Я умнее остальных — раз, и два — склонен к несчитанному риску, — скромно сказал Смотритель. Решил: пора открывать карты. — Я нарушил инструкцию и поменял ход операции. Вы не обратили внимание на отчет техников приемного створа?

— А стоило? — Стивенс чуть напрягся.

— Разумеется. Я думал, вы все поймете, как только я вернусь. Оказывается — нет. Вы, профессионал, даже не удосужились поинтересоваться, откуда прибыл ваш сотрудник.

— Не понимаю, о чем вы?

— Вызовите на терминал данные о приеме. Помните, когда я вернулся?

Стивенс потыкал пальцем в экран. Там возникли столбцы цифр, спецсимволов, буквенных кодов. Техники в Службе говорили на своем техническом языке, и, чтобы их понять, каждый желающий должен был освоить не самые легкие премудрости декодирования. Стивенс явно не был силен в этом и сейчас довольно тупо смотрел на значки, бегущие по экрану.