... не войной...(СИ) - Страница 2

Литтл-Уингинг был по-прежнему погружен во тьму. На столе в гостиной оплывала единственная свечка, и тетя Петуния тяжело оторвала голову от согнутого локтя. Гарри показалось, что в ее глазах стояли слезы. Конечно, она переживала за сыночка, и это был лучший повод завести разговор.

— Эм… Как Дадли? — неуверенно начал Гарри с порога.

— Он спит. И ты иди к себе, — тихо вздохнула Петуния, протягивая ему два свечных огарка на блюдце.

Удивительно, но в ее тоне не было ни упрека, ни привычного раздражения.

— Меня пока не исключили, — зачем-то сказал он. — Через десять дней решат. А что со светом?

— Молния попала в городскую станцию. К утру обещают исправить.

— Странно, ведь грозы не было.

Тетка глянула на него, словно затравленный мелкий зверек, попавший в капкан, и Гарри поспешил убраться наверх, пока она не начала возражать.

Свечи — не зачарованные, а самые обычные — горели чахлым неровным пламенем и к тому же источали отвратительно-приторный фруктовый запах. Но их неяркого света хватило, чтобы нацарапать записки для Сириуса, Рона и Гермионы и выпустить притихшую от тряски Хедвиг, строго-настрого наказав ей не возвращаться без ответов. Он надеялся, что хоть один из троих — и лучше бы Гермиона! — ответит незамедлительно, и бездумно смотрел на пляшущее пламя, чтобы не считать минуты. Но свечи по очереди превратились в жидкую цветную лужицу, последний фитиль издал мерзкое шипение и погас, а никто из друзей так и не расщедрился на ответ. Это было чудовищно несправедливо и так обидно, что если бы у него оставались силы, он, конечно, взбесился бы. И, может быть, разнес руками в щепки хлипкий стенной шкаф. Но после всех событий этого вечера Гарри только смог повалиться бревном на кровать и забыться тяжелым сном, так и не скинув ботинок.

Весь следующий день он боялся выйти из комнаты. Даже до туалета летел, перепрыгивая через ступеньки. К счастью, Дурсли почему-то его не беспокоили. Когда к вечеру глаза заболели от неотрывного изучения солнечного неба, в душе у Гарри зашевелился червячок глухой тоски. Он не хотел думать, что все настолько безразличны к его судьбе, что не смогли отыскать и нескольких добрых слов. Даже коробка конфет — да хоть одна конфета без записки! — уже казалась ему хорошим ответом. По крайней мере, он бы знал, что друзья беспокоятся. К вечеру он додумался до все объясняющей, но от этого не менее жуткой версии: что-то случилось с Хедвиг. Конечно, она несла ему длинное подробное письмо Гермионы с припиской Рона, и, может быть, записку от Сириуса, и какое-нибудь очередное дурацкое изобретение близнецов. Но что-то произошло… Ужасное. Непоправимое. Даже раненой белая сова непременно добралась бы до хозяина. А значит…

Чёрт, ему вовсе не хотелось думать об этом. Хедвиг была такой же частью его жизни, как друзья, и она стойко переносила все ограничения Дурслей во время каникул. Сейчас она была той самой ниточкой, что связывала его с волшебным миром, и эта ниточка оборвалась. На птицу мог напасть сокол, ее могли перехватить сторонники Волдеморта. И любая сова, даже самая умная, могла запутаться в охотничьих силках.

Теперь, оставшись совсем один, Гарри метался по комнате, словно тигр по клетке, не понимая, что делать и куда бежать. Теплилась слабая надежда, что до слушанья в министерстве с ним свяжется хоть кто-нибудь. По правде говоря, он был бы рад и письму Муфалды Хмелкирк. Единственным, кто обещал встретиться и поговорить (да, поговорить!) был Снейп, и хорошо бы раньше, чем через десять дней. У Снейпа хотя бы можно выспросить дорогу в министерство и последние новости.

Гарри усмехнулся своим мыслям: от Снейпа он всегда ждал в лучшем случае «вы растеряли еще не все мозги, Поттер» и «ваше зелье удовлетворительно». Но он все лето копался в мусорных баках в поисках вчерашних газет, и в свете этого любой разговор, из которого он почерпнет хоть каплю информации, представлялся не такой уж отвратительной перспективой.

________

ГП и ОФ, гл.2. Спасибо, миссис Роулинг

========== 2. «У меня нет причин вас жалеть» ==========

5 августа

Хедвиг не вернулась и на следующий день, и Гарри уже не мог смотреть на пустую клетку без опасного пощипывания в носу. К третьему вечеру его охватило оцепенение и полное отчаяние. Кроме Хедвиг письмо могла принести любая птица. Но летний воздух у окна словно стал непроницаем. Казалось, даже мелкие шумные пичужки, что жили в ветках дерева, куда-то пропали. Ни Сычика, ни другой совы он так и не дождался. И когда услышал мерный стук — сквозь тяжелое забытье решил, что наконец-то пошел дождь. Стук повторился, затем еще и еще раз. Гарри вскочил, подлетел к окну, в полудреме протягивая руку, чтобы привлечь птицу. Но никакой птицы не было: очередной кусок гравия с садовой дорожки приземлился на подоконник. Сквозь криво нацепленные очки Гарри увидел очертания черной фигуры на фоне цветущего куста. Кто бы мог подумать, что он так обрадуется Снейпу? По крайней мере, тот не нарушил своего обещания. Это было даже смешно — Снейп кидает камни в его окошко, словно вызывает на свидание девушку. Гарри зажал руками рот, чтобы не вскрикнуть от радости. Снейп предупреждающе прижал палец к губам и кивнул в сторону крыльца. Стараясь не скрипеть ступеньками и молясь всем известным богам, чтобы Дурсли не услышали щелчка замка, он впустил Снейпа в дом.

Тот втек в приоткрытую щель как тень, секунду помедлил у порога и бесшумно последовал наверх. В полном молчании дождался, пока дверь закроется, навесил на ручку какой-то странный артефакт и недовольно оглядел комнату. Гарри вдруг стало стыдно за скомканную постель и поднос с нетронутым ужином на полу. Естественно, профессор остался недоволен обстановкой, но подобрал один из кусочков гравия и трансфигурировал его в узкий, неудобный на вид стул. Жестом предложил Гарри сесть на кровать и только после этого заговорил.

— Не бойтесь потревожить родственников, комната изолирована от внешнего мира. Как самочувствие, мистер Поттер?

— Хреново, — честно признался Гарри, но, глянув на скривившееся лицо Снейпа, быстро поправился. — Ну, то есть, не очень.

Судя по всему, у профессора дела обстояли не лучше. В неясном свете уличного фонаря четко выделялись темные пятна вокруг запавших глазниц. Лицо, и без того вечно бледное, сейчас сравнялось цветом с грязной побеленной стеной, волосы висели нечесаными клочьями. Да, Снейп явно собирался не на свидание.

Он выставил на пол у кровати два пузырька.

— Маленький вы выпьете по завершении нашего разговора, — сказал Снейп так, будто Гарри находился в больничном крыле и должен был без споров выполнять рекомендации врачей. — Уверен, вам понадобится успокоительное. Во втором — снотворное. Это для экстренных случаев. Сомневаюсь, что вы спите как младенец.

Услышал Гарри только первую часть. Сердце забилось в ушах, а руки сами собой почему-то ухватились за смятую простыню. Ему стало страшно. Снейп пришел сообщить ему нечто, что не осмелился озвучить никто другой. Конечно! Снейп лишен необходимости беречь его чувства и всегда обожал издеваться над Гарри. Но даже он посчитал нужным прихватить порцию успокоительного, а значит, дело совсем плохо.

— Они все мертвы? — едва смог выдавить из себя Гарри.

На лице Снейпа мелькнуло непонимание, но затем он прищелкнул пальцами, указывая на маленький флакон.

— Один глоток, — сухо сказал он. — Я переоценил устойчивость вашей психики. Хотя чему я удивляюсь?

Гарри, как сомнамбула, вскрыл флакон и отхлебнул положенный глоток. Спустя несколько секунд к нему вернулась способность слышать и соображать.

— Вы хотели поговорить о Волдеморте, — напомнил он.

— Почему вы решили, что с вашими друзьями что-то случилось?

— С тех пор как… когда я пришел домой, ну, позавчера, я отправил им записки. Они не ответили, и Хедвиг не вернулась. А теперь вы с успокоительным. Что я должен был подумать?

Снейп только хмыкнул в ответ, изучая тусклым взглядом стену за плечом Гарри.

— Но вы же мне расскажете? Вы обещали сказать, что происходит.