Человек известных форм - Страница 3

ю именин. ладно, пусть пятачок! Наконец, вчера престарелый бонвиван искушал на улице гимназистку - червонец, никак не меньше!

Столица развращалась, чтобы обогащаться, она же обогащалась, чтобы развращаться и дальше. Клейгельс размышлял:

- Где тот барьер, который надобно взять? Обидно, если другие раньше меня выйдут к призовому столбу.

Вскоре он занял место офицера для особых поручений при петербургском генерал-губернаторе и в 1882 году стал полковником. Николай Васильевич освоил солидность в поступках, жесты его сделались величавы, он холил седеющие бакенбарды, которые свисали со щек, словно две банные мочалки, и любую свою энциклику начинал обычно рефреном:

- Я достаточно известен как человек известных форм.

Было бы болото, а черти всегда найдутся. От орлиного взора Клейгельса не укрылось, что Акакии Акакиевичи в столичной канцелярии живут с бесподобной лихостью. Получая гроши жалованья, они хвастались лошадьми, у которых подковы отлиты из чистого серебра; даже мелкая чиновная тля, подшивающая входящие-исходящие, кутала плечи красавиц в роскошные манто. С чего бы такая роскошь? Клейгельс заметил, что чинодралы ретиво исполняли прошения, уголок которых чуть загнут, и они безжалостно откладывали "слезницы" без такого загиба. Сообразить нетрудно, что это потаенный сигнал: загнул проситель бумагу - даст, не загнул - дурак, жизни не знает.

- С одних орденов да аксельбантов много не наживешь, - здраво рассудил Клейгельс, - тут еще пособие нужно.

История забыла отметить торжественную дату, когда некто загнул для него уголок на прошении, а Клейгельс тот уголок распрямил. Но близость к генерал-губернатору делала его персону столь значительной, что не дать ему было никак нельзя. Стоило поужинать в ресторане и подняться из-за стола, как перед ним почтительно склонялся вышколенный метрдотель:

- Вы нечаянно обронили сто рублей.

- Врешь! - отвечал Клейгельс. - Я уронил сразу триста.

- Может, полтораста? - намекал метрдотель.

- Согласен, что уронил двести.

Это был "десерт" его ужина. Клейгельс уже был женат на Телешевой, имел двух сыновей; жене он признавался, что в рамках "особых поручений" ему становится душно.

- Ты же, душечка, сама знаешь, что мне для успеха надобен весь город. Имей я власть над целым городом, можно на одних унитазах составить приличный капиталец. Если даже по копейке с унитаза, так подумай, сколько получится?

Жена впадала в истому райского блаженства.

- Ужас! - отвечала она, закатывая глаза.

Клейгельс подзывал сыновей, Алешеньку с Жоржиком, костяшками пальцев стучал по их черепам, словно проверяя их прочность, как на базаре проверяют целость горшков.

- В конце концов, - говорил он жене, словно извиняясь, - о детях тоже подумать надобно. Им еще жить и жить!

В 1887 году обнаружилась вакансия на пост варшавского обер-полицмейстера при тамошнем генерал-губернаторе Гурко, который был человеком честным, а роль "гешефтмахерши" при нем исполняла жена. Она же и подсказала мужу:Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com