Поэтика - Страница 292

начен себе же в родной среде.

А когда тот или иной элемент, тот или иной кусок художественного целого еще переносится в состав другого, личного или национального искусства, он, уже утративший после разрыва с почвой традиции цвет, обретает его, но уже не свой, а цвет, носящий оттенки своей второй среды - личного искусства, в которое он вплетается, а вместе с тем и национальной традиции, на плане которой он появляется.

Вот почему тематика и сюжет, сохраняющиеся при переводах, так мало существенны; вот почему Жуковского, "если бы оп сам меньше переводил, его бы все перевели" 140, - и в этом смысле Жуковский, будучи почти сплошь переводом и заимствованием, остается поэтом национальным; вот почему Кюстин в своей книге о России отказывается признать Пушкина поэтом национальным, прочитав его в переводах и уловив знакомые ему тематику и сюжеты 141.

Частные случаи тематически-образного влияния очень трудно установить, ввиду того что именно эта область легче всего поддается смещению исторического плана. Так, по-видимому, такое стихотворение, как "Я помню время золотое...", написано в манере Гейне ("немецким" кажется выражение "Мы были двое"). Гейневская тематика как будто сказывается в этих строфах: "И на холму..." - до "С холмом, и замком, и тобой"; но равным образом в исторической проекции эта тематика принадлежит и Тику, и в особенности Брентано. Гораздо более интересно стихотворение "Там, где горы убегая...". Здесь очень характерна общая тематическая пружина: противоположение рыцарского времени - времени пароходов; следующая строфа совершенно совпадает с однородным персонифицированным пейзажем Гейне:

Месяц слушал, волны пели,

И, навесясь с гор крутых,

Замки рыцарей глядели

С сладким ужасом на них.

Здесь характерен не только гейневский оксюморон "сладкий ужас", но и главным образом хореическая строфа. Здесь, быть может, мы имеем своеобразное расширение приемов, использованных уже Тютчевым в переводе "Как порою светлый месяц...". К тому же пейзаж слишком персонифицирован, персонификация слишком расчленена:

И лучами неземными,

Заключен и одинок,

Перемигивался с ними

С древней башни огонек.

Звезды в небе им внимали,

Проходя за строем строй,

И беседу продолжали

Тихомолком меж собой.

Наконец, следует отметить (единственно для полноты) отдельные образы Тютчева, совпадающие с таковыми же Гейне; например:

О рьяный конь, о конь морской,

С бледно-зеленой гривой 142

ср. с гейневским:

Wie schwarzgrune Rosse mit silbernen Mahnen

Sprangen die weisgekrauselten Wellen

("Der Phonix" - "Nordsee", II, 8).

Ср. еще:

Unterdessen kampft das Schiff

Mit der wilden, wogenden Flut;

Wie'n baumendes Schlachtros stellt es sich jetzt

Auf das Hinterteil, das das Steuer kracht

("Seekrankheit")

и

Und springen die weisen Wellenrosse 143.

Самый метр стихотворения тоже был использован Гейне для "морского стихотворения" (впрочем, лишь как основа для паузника) :

DerОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com