Гулящая - Страница 66

ясь и кланяясь, расступались, давая дорогу. Оба чиновника направились прямо к столу.

- Кто это? - послышалось в задних рядах.

- Разве не знаешь?

- Откуда же мне знать?

-Тощий, высокий - Рубец, секретарь думы; а тот краснорожий - Кныш, из полиции.

- Ишь! Пошел наш Загнибеда в гору: с панами стал знаться!

- А-а! Антон Петрович! Федор Гаврилович! - воскликнул Загнибеда, завидев Рубца и Кныша.- Христос воскрес!

Начали христосоваться. Рубец, сухо похристосовавшись с хозяином, подошел к батюшке, поцеловал крест и что-то тихо проговорил. Батюшка засуетился, подал Рубцу руку.

- Очень рад! Очень рад! - глухо забубнил Рубец.- На место отца Григория? Царство ему небесное! Приятели были с ним.

Батюшка стоял и, не зная что сказать, потирал руки. Рубец что-то бубнил. Колесник подбежал к Рубцу и, сверкая глазами, отвесил ему низкий поклон. Рубец протянул ему два пальца. Колесник почтительно пожал их, попятился и отдавил дьякону ногу. Дьякон изо всей силы двинул его кулаком в бок. Колесник пошатнулся как подстреленный.

- Ногу отдавил! - крикнул дьякон басом и, улыбаясь, подал ему руку. Колесник криво улыбнулся и снова попятился.

Пока все это происходило на одном конце стола, на другом конце Кныш стоял перед хозяйкой и говорил, подмигивая:

- Для первого знакомства позвольте похристосоваться.

Олена Ивановна, всегда мертвенно бледная, слегка зарумянилась, когда Кныш начал с нею христосоваться. Тычась своим широким лицом то с одной, то с другой стороны, он взасос целовал толстыми, мясистыми губами тонкие и бледные губы Олены Ивановны.

- Федор Гаврилович! Вы не очень-то чужих жен расцеловывайте,- сказал ему сзади Колесник.

- А-а! - повернулся тот.- Это вы, Константин Петрович? Да ведь это раз в год. Христос воскрес! - и стал христосоваться с Колесником.

- Вот бы нам такого секретаря! Вежлив, обходителен! - сказал Колесник мещанам, отойдя назад.- А то - сущая гнида, а по части хабис-гавезен небось не дурак!

Все покатились со смеху, а Колесник мигом исчез.

- Что он оказал?

- Пес его знает! по-еврейски, что ли; дескать, хапать любит.

- Вот перец!

А перец так и носился в толпе. Теперь он стоял перед батюшкой и, потирая руки, говорил:

- Ну, и проморили вы нас, отец Николай.

- Чем же?

- Поверите, в горле пересохло, промочить бы надо, а то тарахтит как гусиное с горохом, на которое бабы нитки мотают,- шутил он, весело блестя глазами.

- Что ты тут плетешь? - перебил его Загнибеда.- Отче честной! Благословите хлеб-соль.

Отец Николай встал и начал благословлять.

- Начинается... Слышите! Начинается! - выбежав в другую комнату, крикнул Колесник.

- Что начинается?

- Да вот,- показал он на светлицу.

Там около стола с хозяином чокались гости: батюшка, дьякон, Рубец, Кныш... Громко звенели чарки; у всех весело блестели глаза... Туда устремился и Колесник.

- Просим, добрые люди, отведайте хлеба-соли,- приглашал Загнибеда.Спасибо, что не гнушаетесь нами, не забываете,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com