Моя золотая теща - Страница 37

на двор не выгонит. А придется кого-то выгнать. Конечно, не маму и не Татьяну Алексеевну, я температурил, сидел с грелкой. Клонилось к тому, что идти Гале. А ей до смерти не хотелось, она боялась за горло, и без того часто ее подводившее. Возникла каверзная мысль кого-то пригласить: Катю, Люду, Гошу и тут же послать за водкой, но останавливал страх, что погаснет в нас так хорошо запылавший священный огонь, пока новый гость раскачается. И тут мама сказала хладнокровно: "Пошлите няньку. Ей все равно нечего делать".

Это произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Все онемели. И тут я до конца уверился в том, о чем смутно подозревал. Нянька была красивой ненужностью, над инфантом и так тряслась вся семья, старательно портя неплохого мальчишку. Анисья Родионовна пришла сюда из какого-то старого аристократического дома, кажется, от художника-мирискусника Лансере, и Звягинцевы робели ее, даже глава семьи поджимал при ней хвост. Нянька принадлежала чему-то высшему, лучшему, озарявшему Звягинцевых благородным светом.

Мамину эскападу отнесли за счет опьянения и неудачной попытки пошутить. Татьяна Алексеевна принужденно улыбнулась. И тут случилось то, что навсегда вошло в семейную летопись: мама послала няньку за водкой. Надо сказать, что сама Анисья Родионовна обалдела лишь в первый момент, затем в нее проникли не слова, а звуки маминого голоса, так непохожие на музыку дома, и в голосе этом были конюшня, розги, сдача в рекруты, сладкая господская милость, награда из своих ручек за верную службу, согревание барыне постели, усадебная тишина, шелест лип в темных аллеях, пересуды в людской - все, чем так мило русскому холопу проклятое прошлое. "Что еще прикажете взять?" - спросила она не с угодливостью, а с радостной одухотворенной готовностью порадеть. "Устриц и трюфелей!" - распорядилась мама. "Устрицы были, да неважные, с душком, - сказала нянька, явив неожиданную осведомленность в изысках бывшего Елисеевского магазина. - А трюфлей я с энтих беспорядков в глаза не видала". "Беспорядками" нянька называла, очевидно, Великую Октябрьскую революцию, которую делал хозяин дома. "Закуски хватит", - подсуетилась Татьяна Алексеевна. "Тогда водки и пива", - решила мама.

А на другой день нянька говорила на кухне случившейся в доме тете Дусе, утирая мелкие слезки: "Настоящая барыня, белая кость. Пошли ей Бог здоровья".

Тут был какой-то реванш, который мы, нищие, взяли у богачей, но моим целям мамина победа едва ли послужит. Самое большое, я, барчук, мог бы в усадебных традициях овладеть нянькой, но не Татьяной Алексеевной - при всем ее потрясении. И все-таки я впервые увидел, что она растерялась. Трещинка на монолите...

Была у Татьяны Алексеевны одна "отдельная" пара гостей, которую она не замешивала ни в родню, ни в иное застольное многолюдье: старая подруга по дому Нирензее Нина Петровна и ее недавней выпечки муж Матвей Матвеевич. Не то чтобы Татьяна Алексеевна стеснялась этого знакомства, она держала его для себя, для собственной услады, той раскрепощенности,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com