Зимние сказки.Дилогия. (СИ) - Страница 106

Но право на третье имя, имя родного города или форта, заслужить очень‑очень сложно даже для чистокровных. Для этого необходимо совершить нечто великое, оказать важнейшее положительное влияние на жизнь всего Союза… О таких людях ходят легенды, об их подвигах рассказывают детям на ночь сказки. За всю историю нашего государства с момента нашествия Хаоса всего около полутора сотен человек получили право на третье имя.

Оно присваивается только общим голосованием Совета старейшин всего Союза городов Порядка, после чего информация о совершенном этим героем подвиге доносится до каждого жителя каждого поселка, для того чтобы любой человек знал, что именно совершил тот, кому дано почетное право называть себя тремя именами. Сейчас в живых есть всего трое трехименных, и имени Морн Фиаро Кардель среди них нет.

– Самозванец? – поинтересовалась Ольга.

– Но Ганн сказал, что пославшего их старейшину зовут Морн Фиаро Кардель Хомеани. Что может означать четвертое имя? – одновременно с ней поинтересовался Шестаков.

– Хомайн – название Империи людей, которая входила в Светлый Союз, уничтоживший мой народ, – неожиданно откликнулся на этот вопрос Рау.

– Я не представляю, что должен совершить человек, чтобы получить право присоединить к своему имени название государства, из которого он родом, – тихо вздохнула Тайана. – Это должно быть нечто очень‑очень важное для всего мира, всех разумных существ, в нем обитающих.

– Спасти мир? – с улыбкой спросила Ольга.

– Да. Наверно, не меньше… – на полном серьезе отозвалась Тайана. – Причем спасти единолично и так, чтобы об этом спасении стало достоверно известно всем населяющим этот мир жителям.

– М‑да… Мы, конечно, в этом мире чужие, – вздохнул Шестаков. – Но подозреваю, что вам, местным, о великом герое по имени Морн также ничего неизвестно.

– Неизвестно, – разом подтвердили Тая и Крион.

– Похоже, этот старейшина вовсю наслаждается тяжелой стадией мании величия, – вздохнула Ольга. – А в связи с этим у меня имеется вопрос: а нужно ли нам идти в этот Кардель и не лучше ли будет обойти его дальней дорогой?

– Не получится. Нам нужны проводники. Лезть в горы без проводника, не зная местности, – это полный идиотизм, близкий к самоубийству. Хочешь не хочешь, а зайти в этот Кардель придется, – мрачно ответил Шестаков и, тяжело вздохнув, еле слышно пробурчал себе под нос: – А у нас осталось так мало патронов…

– Я не думаю, что все так уж плохо, – осторожно заметила Тайана. – Да, по всей видимости, у пославшего тетридов старейшины не все хорошо с рассудком. К сожалению, это иногда случается с чистокровными людьми. Однако я абсолютно уверена, что никакой опасности в поселке нам не грозит. Что бы там с местным старейшиной ни случилось, кем бы он себя ни представлял, никто из разумных все равно никогда не причинит вреда чистокровному человеку. Нас слишком мало! Так что я считаю, что мы можем вполне спокойно посетить этот форт.

– Значит, ты думаешь, что это безопасно? – Рау испытующе вгляделся в глаза девушки.

– Да. Я в этом уверена, – твердо ответила Тайана.

– Ну что ж… Так тому и быть, – согласился альфар и тихо, так чтобы слышала только сидящая рядом с ним сестра, прошептал: – Оля, чуть задержись, – после чего в голос добавил: – Думаю, на этом можно завершить совещание. Все равно новых данных в ближайшее время не предвидится. Предлагаю всем идти спать. Первым дежурю я. Затем – Ольга. Следующим – кто‑нибудь из ваших ребят. – Он кивнул в сторону Шестакова. – В общем, разберетесь.

Капитан «Гаммы» изумленно взглянул на альфара. Распределением дежурств и вообще охраной лагеря обычно занимался именно он, вместе с Крионом назначая часовых из своих бойцов. Девушки же в дежурные охранники вообще никогда не назначались. И столь резкое изменение обычного порядка здорово изумило Шестакова.

Рау ответил ему твердым, спокойным взглядом. Капитан некоторое время непонимающе смотрел на него, потом кивнул и, не возражая, сел на свое место.

– И в самом деле… Спать пора, а то утром все вялыми будем. Часовыми я займусь, – произнес он, не делая, впрочем, никакой попытки встать со своего места. Когда все, кроме Ольги и Рау, разошлись по своим спальным местам и затихли, он со все той же спокойной интонацией поинтересовался: – И к чему это? – вопросительно глядя на альфара.

Рау невозмутимо подбросил в костер тонкую веточку.

– Думается мне, что подстраховаться нелишним будет… Кто его знает, чего от этого «великого героя» ожидать.

Шестаков согласно кивнул.

– Отлучиться мне надо, – со все тем же непроницаемым видом произнес эльф, любуясь пляшущими в костре язычками огня. – А Оля в это время за меня посторожит. – И когда на лице Шестакова появилось совсем уж непонимающее выражение, нехотя добавил: – Шел бы ты спать, капитан. Чего не знаешь, того не выдашь. Даже случайно. Даже в разговоре с ментальным магом. Моя раса неуязвима для ментальных заклинаний. В отличие от людей… и тетридов. – И прежде чем его собеседник успел задать вертящийся на языке вопрос, он продолжил: – Неуязвимость – не означает нечувствительность. Когда рядом со мной находится кто‑то, побывавший под продолжительным и мощным ментальным воздействием, я вполне способен это ощутить.

Несколько секунд спецназовец обдумывал слова альфара, после чего коротко кивнул и, не произнося ни слова, направился к своему лежаку. Вскоре до сидящей у костра пары донеслось тихое похрапывание крепко спящего человека.

– А мне? Мне ты скажешь, что хочешь делать? – убедившись, что в лагере сейчас бодрствуют только они двое, спросила Ольга у своего названого брата.

– Нет, – отрицательно качнул головой альфар. – Мне неизвестно, распространяется ли на тебя наша устойчивость к ментальной магии или нет. Лучше не рисковать. Я хотел спросить о другом. Скажи, почему София так странно ведет себя при общении со мной?

– Ты еще не понял? – изумленно спросила Ольга. – Это же даже самому невнимательному человеку заметно, что она в тебя влюблена по уши! И только ты, значит, ничего не подозревал?!

– Влюблена? – задумчиво произнес Рау. – Но… Это же невозможно. Снежные эльфы не могут скрещиваться с людьми! У нас не может быть отношений. – Из стоящей невдалеке «девичьей палатки» донесся тихий вздох, который не дошел до ушей занятого своими мыслями альфара, но не прошел мимо Ольгиного внимания. – Да и потом, я, возможно, ошибаюсь, но мне казалось, что у людей приняты несколько другие варианты ухаживания. Действия Софии совсем не похожи на ваши брачные обряды, скорее, это нечто из ритуала дроу.

– Почему любовь между вами и людьми невозможна? – возмущенно поинтересовалась девушка. – Брезгуете, что ли, нами? Или презираете всех короткоживущих? – Она сердито насупилась.

– При чем тут брезгливость! – в свою очередь возмутился Рау. – Если бы я брезговал или презирал, разве бы объявил тебя своей сестрой? Причина – в чистой физиологии. Чересчур уж вы, люди, для нас горячие. И ничего больше!

– Горячие??? – изумилась Ольга. – Ну да… Фи действительно, наверно, та еще штучка… А чего в этом плохого?

– Ты меня неправильно поняла, – досадливо покачал головой Рау. – Я не про поведение, а про температуру. – Для иллюстрации он взял ее за руку. – Что ты чувствуешь?

– Тебя. Твою руку. Вечно у тебя ладони словно ледяные… – пожаловалась девушка и изумленно замолчала.

– Вот именно. Это нормальная температура моего тела. У нас слишком высокая разница температур. Наши ученые даже как‑то составили шкалу. Самая высокая температура тела – у людей. Затем идут гномы, светлые эльфы, дроу и под конец – мы, альфары. В годы мира даже проводились эксперименты. Альфары и дроу – подобные браки довольно часты. Альфары и светлые эльфы – редкость, но было. Во мне, к примеру, есть одна четверть светлоэльфийской крови. Но люди и альфары… Какой может быть между нами брак, если мое прикосновение для Фи чересчур холодно, а она почти обжигает меня? Вот если бы она была дроу или хотя бы светлой эльфийкой… – печально вздохнул Рау.