"Зарубежная фантастика 2024-1" Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Страница 1271

– Ты такая красивая! – сказал он.

– А ты что, только теперь заметил?

Да, сплоховал парень. Его, собственно, погубил тон крайнего удивления, которым это было сказано[332].

– Да нет! Я только хотел сказать…

Тут я решил, что пора заявить о себе. Этот зануда ведь не сам по себе такой молодец. Я перехватил контроль над его глоткой.

– Не мог бы ты говорить потише? – осведомился я. – А то мне не слышно, как ты думаешь.

Тут он сделался очень тихий. Собственно, они оба. Я почувствовал, как он машинально попытался зажать рот, словно рыгнул в приличном обществе.

– Да-да, именно, – сказал я. – Это я. А ты думал, я буду тихо-мирно сидеть внутри? Ошибаешься, сынок. Теперь нас в этом теле двое. Заруби себе на носу.

И чтобы доказать серьёзность своих намерений, я заставил его поднять руку и деловито поковыряться в носу. Натаниэль издал протестующий вопль.

– Прекрати немедленно! Я опустил руку.

– Это далеко не все, на что я способен, если решу за тебя. О-о, какой тут любопытный маленький мирок! Такое впечатление, что тебя окунули в шоколадный мусс, только без приятного вкуса и запаха. Кое-какие твои мысли, Натаниэль… Ого! Если бы Китти знала…

Тут он наконец сумел овладеть собственным ртом.

– Довольно! Контроль остаётся за мной. Мы же договорились. Мы должны действовать сообща, иначе нам обоим грозит гибель.

– Он прав, Бартимеус, – сказала Китти из своего кресла. – Мы и так уже потеряли слишком много времени. Вам нужно работать вместе.

– Отлично, – ответил я, – но пусть он меня слушается. Мне о Факварле и Ноуде известно побольше, чем ему. Я способен предугадывать их поступки. А управлять его телом я могу отлично. Вот, гляди…

Я прекрасно представлял себе устройство ножных мускулов; я согнул ноги, распрямил – а моя сущность сделала остальное. Мы с места перемахнули через стол и очутились в дальнем конце комнаты.

– Недурно, а? – хихикнул я. – Как по маслу!

Я согнул ноги снова, распрямил… Но волшебник в тот же самый момент попытался пойти в противоположном направлении. Наше тело взбрыкнуло, одна нога взлетела в воздух, вторая сделала шаг. В результате ноги у нас разъехались, мы вскрикнули в унисон от лёгкого замешательства и рухнули на ковёр.

– Ага, – сказала Китти. – Просто превосходно.

Подниматься на ноги я предоставил Натаниэлю самостоятельно.

– Я так и знал, что всё так будет! – рявкнул он. – Это безнадёжно.

– Тебе просто не нравится, когда тобой командуют! – отпарировал я. – Тебе не нравится, когда что-то зависит не от тебя, а от твоего раба! Сколько волшебника ни корми…

– А ну тихо! – сказала Китти.

Может, дело было в её ауре, а может, в чём-то ещё, но теперь в ней появилось нечто, не допускающее возражений. Так что мы заткнулись и предоставили ей высказаться.

– Если бы вы на секундочку прекратили собачиться, – продолжала она, – вы бы поняли, что вы вдвоём действуете куда лучше и эффективнее, чем Ноуда и прочие с их крадеными телами. Факварл в Хопкинсе чувствует себя как дома, но он долго практиковался. А прочие почти беспомощны.

– Она права… – сказал Натаниэль. – Ноуда даже ходить не мог.

Потребовался интеллект джинна, чтобы догадаться, в чём дело.

– Тут есть два важных различия, – сказал я. – Во-первых, я не стал уничтожать твой разум. Это, несомненно, помогло. А во-вторых, я знаю твоё настоящее имя. Бьюсь об заклад, это позволяет мне проникнуть в тебя куда глубже, чем дано прочим духам. Вот видишь, как удачно вышло. Я знал, что рано или поздно это пригодится.

Волшебник почесал подбородок.

– Может быть…

Но тут наши философические размышления были прерваны нетерпеливым возгласом.

– Это, в сущности, не важно! – отрезала Китти. – Просто предупреждайте друг друга о том, что вы собираетесь делать, и это позволит избежать дурацких оплошностей. А теперь – как насчёт посоха?

Как насчёт посоха?! Всё это время мы сжимали его в кулаке, и даже сквозь изолирующие кости и плоть Натаниэля я ощущал его присутствие. Я чувствовал, как непрерывно ворочаются могучие существа, заточенные в нём, смутно слышал, как они молят выпустить их на волю. Заклятия, наговоры и печати, наложенные Глэдстоуном на дерево, были так же мощны, как и в день их создания. Оно и к лучшему: таящаяся в нём энергия, если выпустить её наружу, могла бы сровнять с землёй пару городских кварталов[333]. Китти пристально смотрела на нас.

– Как вы думаете, сумеете вы его активировать?

– Да, – ответили мы.

Натаниэль взял посох обеими руками. Тут я предоставил манипулировать нашими конечностями ему. На тот момент мы нуждались в его сноровке, чтобы запустить процесс и задать ему направление. А я лишь предоставлял дополнительную энергию, силу, поддерживающую его волю. Мы стояли, слегка расставив ноги, напрягшись в ожидании отдачи. Натаниэль принялся читать заклинания. Пока он говорил, я его глазами осматривал небольшой кабинет, где мы находились. Вот сидит в кресле Китти. Её аура – вполне под стать ауре посоха. Дальше – дверь, выбитая небольшим Взрывом. На полу валялось несколько жезлов Инферно и шаров с элементалями. Их притащил Натаниэль: дверь он вышиб с помощью кубика Взрыва. Он так тревожился за Китти, что забыл о боли в плече, забыл на время о своей усталости…

Странное это дело: ощущать, как движутся мысли человека. Они ворочаются, точно спящий в темноте, в то время как разум, казалось бы, полностью поглощён заклинанием. Мимо меня проплывали лица: Китти; женщина постарше; другие люди, которых я вообще не узнавал. И тут (это стало потрясением) – передо мной появился Птолемей, отчётливо, как наяву. Как давно я его не видел… две тысячи лет… Но этот образ, конечно, был всего лишь воспоминанием обо мне.

Пора сосредоточиться. Я почувствовал, как из меня вытягивает силы – слова Натаниэля обращали их в узы, оплетающие посох. Заклятие близилось к завершению. Посох Глэдстоуна содрогался. Вдоль него побежали бледные струйки света, стекающиеся в пентакль, вырезанный на его конце. Мы чувствовали, как заточенные существа протискиваются в щёлочку, которую мы проделали в их тюрьме; мы чувствовали, как наложенные Глэдстоуном печати силятся снова сомкнуться. Мы не обращали внимания ни на то, ни на другое.

Натаниэль закончил читать заклятие. Посох у нас в руке на миг вспыхнул – и комната на всех семи планах наполнилась ослепительно ярким светом. Мы пошатнулись; Натаниэль зажмурил наши глаза. Потом свет приугас. Равновесие было достигнуто. Всё замерло. В комнате было тихо. Посох Глэдстоуна гудел в нашей руке – слабо, почти неслышно.

Мы, как один, обернулись к Китти, которая сидела в своём кресле и смотрела на нас.

– Готово, – сказали мы.

Когда посох активировался и энергия джинна потекла сквозь Натаниэля, чтобы сдерживать мощь талисмана, Натаниэль всего на миг вспомнил о своей ране в плече. Он ощутил негодующий укол боли, голова внезапно пошла кругом… но тут новая сила снова наполнила его, и слабость миновала. Натаниэль почувствовал себя лучше, чем когда бы то ни было.

В теле все ещё отдавались отзвуки того первого мгновения, когда в него хлынуло могущество Бартимеуса. Это было как удар тока, как волна, которая грозила оторвать его от пола, начисто отвергая законы гравитации. Вся его усталость и собственный вес куда-то делись. В нём кипела жизнь. Натаниэль внезапно отчётливо и ясно (его разум сделался острее, как будто заново отточенный) постиг природу джинна – его непрерывное стремление к движению, переменам, трансформациям. Он осознал, насколько тяжкой судьбой было для такого существа любое насильственное ограничение, приковывающее его к земным, ограниченным и определённым предметам. Перед ним (поначалу лишь смутно) встала бесконечная череда образов, воспоминаний, впечатлений, уходящая в немыслимые глубины времени. Это вызвало у него ощущение, схожее с головокружением.