За стеной. Тайны «Песни льда и огня» Джорджа Р. Р. Мартина - Страница 23

Великий Иной. Жрецы Р’глора учат, что существует еще один темный бог, «чье имя произносить нельзя». Это противоположность Р’глора, олицетворение темноты, холода и смерти.

В цикле упоминаются и другие боги, в основном имеющие отношение к Вольным Городам и Валирии, однако они оказывают меньшее влияние на центральные события книг.

Не все фэнтезийные эпосы могут похвастаться четкими и разнообразными религиозными структурами. Возьмите, например, Толкина: в его работах вряд ли найдется упоминание священства или особой религиозной доктрины, несмотря на явные признаки религиозных тем и откровенные проявления добрых и злых сил. Самое близкое к божеству создание в Средиземье – Том Бомбадил, который, по правде сказать, скорее всего был бы равнодушен к поклонению, проявленному в любой форме.

Даже в циклах с конкретными религиозными традициями и орденами – например «Колесе времени» Роберта Джордана – эти традиции часто соотносятся с положительными и отрицательными силами, лежащими в сердце вселенной. Силы эти можно определить как добро и зло, порядок и хаос или с иных позиций, однако религии обычно занимают относительно конкретные места в этической космологии.

В Вестеросе границы между добром и злом не столь отчетливы. Точнее, существует очень четкая граница, но физическая, а отнюдь не религиозная. Стена отделяет царство людей от темных, холодных Иных. Несмотря на то что к северу от Стены обитает Вольный Народ, в космологии Вестероса эта часть мира принадлежит злым силам. Гораздо сложнее заметить эквивалентные добрые силы, трудящиеся к югу от Стены.

С самой первой страницы цикла метафизической угрозой являются Иные, однако эта угроза не оказывает влияния на большинство сюжетных линий эпоса. Читатели и Джон Сноу знают об опасности, но та нарастает крайне медленно, как ледник, по сравнению с ураганами в Королевской Гавани и Валирии. Большинство персонажей даже не верит в Иных, а те, кто верит, имеют о них совершенно различные представления.

Жрецы Р’глора ничуть не сомневаются в их природе. Иные служат заклятому врагу Р’глора, Великому Иному, что напоминает христианский конфликт между Богом и Сатаной. Жрец Мокорро говорит железнорожденным: «Ваш Утонувший Бог – демон. […] Он лишь раб Иного, темного бога, чье имя произносить нельзя» («Танец с драконами»). Для последователей Владыки Света все религии, кроме их собственной, олицетворяют Великого Иного.

Другие верования предлагают хотя бы видимость политеизма. Это очевидно для Многоликого Бога и Семерых, однако в других случаях ситуация не столь ясна. Например, последователи Утонувшего Бога вполне могут верить в существование Семерых – они просто считают, что их бог сильней.

Хотя некоторые религии Вестероса вызывают бо́льшую симпатию, чем другие, нам намекают, что все они могут содержать крупицы истины. Вера или неверие персонажей в богов основывается на их темпераменте, а не на реальных доказательствах превосходства одного божества над другим.

Основополагающее учение большинства религий заключается в том, что божество или божества выражают свою волю посвященным неким многозначительным способом. Пророчество, пусть в виде особенных предчувствий и внутреннего спиритического руководства, почти всегда является обязательной частью религии. Даже с практической точки зрения религия, в которой божества хранят полное молчание, столкнется с проблемами при наборе последователей.

В Вестеросе волю богов понять нелегко. За исключением знака в виде лютоволков, отыскать точные пророчества весьма сложно. Быть может, Нед Старк зря «не верит в знаки», однако цикл в целом намекает на статистическую недостоверность предсказаний. И это не ошибка автора – в эпосе особо обсуждаются пророческие ошибки.

«Битва королей» начинается со зловещей красной кометы в небе, однако персонажи интерпретируют этот знак совершенно по-разному. И ни одна из интерпретаций не находит весомого подтверждения в дальнейших событиях.

Можно подумать, что Мелисандра удивлена нестыковкой между победами, увиденными ею в пламени и достигнутыми в реальной жизни. Когда в конце концов ее самоуверенность дает трещину, она утверждает, что в этом несоответствии реальности предсказаниям виноват не совершенный и безупречный Владыка Света, а она сама. «Видение было верным. Я неверно истолковала его. Я смертна, как и ты, Джон Сноу. Все смертные ошибаются» («Танец с драконами»).

Существуют более циничные взгляды на предсказания, обвиняющие пророчество, а не пророка. Тирион Ланнистер говорит: «Пророчество – что плохо обученный мул. […] Кажется полезным, но стоит довериться ему, как оно лягнет тебя в голову» («Танец с драконами»). Однако наиболее яркая аналогия, развенчивающая пророчества, принадлежит архимейстеру Марвину:

Следует отметить, что циничные замечания не отвергают предположения, что пророчество может позволить увидеть будущее; скорее они сомневаются в нашей способности использовать предсказание, даже верное. Подтверждение этому – сцена с мертвым лютоволком: Кейтилин уговаривает Неда согласиться на должность десницы не в последнюю очередь из-за предзнаменования, потому что боится, что отказ заденет гордость Роберта. Член – не единственная часть тела, которой можно лишиться по вине пророчества.

Точь-в-точь как в нашем мире, в Вестеросе выбор религии скорее определяется семейными или даже региональными традициями, нежели собственными предпочтениями. Религии Кейтилин и Неда Старка демонстрируют ситуацию, в которой каждый остался верен богам своих предков. Несмотря на то что образованием и воспитанием их дочерей занимается септа, мальчики должны придерживаться веры своего отца. И это характерно не только для Старков. Сэмвел описывает стандартную цепочку верований, которую называет религиозной родословной дома Тарли: «Мне дали имя в свете Семерых в септе Харренхолла, как и моему отцу, и отцу моего отца, и всем Тарли на протяжении тысяч лет» («Игра престолов»).

Тем не менее в Вестеросе существует свобода выбора религии, поскольку Сэмвел решает дать клятву Ночного Дозора в богороще, рядом со своим новым братом Джоном Сноу. «Семеро никогда не отвечали на мои молитвы, – говорит он. – Быть может, старые боги ответят» («Игра престолов»).

В начале «Песни льда и огня» Вестерос кажется плюралистическим и религиозно толерантным королевством, однако со временем эта веротерпимость явно снижается. Станнис Баратеон становится радикальным последователем Р’глора и делает смену религии обязательным атрибутом клятвы верности и своих завоеваний. В то же время Серсея восстанавливает военные ордена Семерых, Сынов Воина и Честных бедняков, которые в итоге обретают достаточную силу, чтобы свергнуть ее саму. Это движение к теократическому милитаризму уже было подавлено в прошлом, и его возрождение не предвещает миру ничего хорошего.

У новичка в Вестеросе нет ни малейшего предпочтения к той или иной религии (если, конечно, его не принудят к этому), разве что сделать выбор с позиции социальных преимуществ. Кейтилин Старк, верная последовательница Семерых, «больше верила в знания мейстера, чем в молитвы септона» («Игра престолов»), когда речь шла о медицинской помощи. Даже железнорожденная Аша сетует: «Утонувший Бог не ответил. Он редко отвечает. В этом-то и заключается проблема с богами» («Танец с драконами»). Судя по всему, в Вестеросе можно верить в богов, но не принято полагаться на них в трудный час.