Я - твое поражение (СИ) - Страница 31
Оно смотрело на меня: бесформенное, непонятное существо из иного мира, имеющие тысячу лиц и одновременно безликое, его голос бил по ушам.
«Александр оскорбил Кибелу, великую матерь, проникнув и увидев богиню без достойных одежд, он захотел похитить и неокрепшее дитя, сотни лет сокрытое от всех смертных, за это я накажу Александра, отобрав у него самое дорогое в жизни — твою любовь!»
— Никогда! — преодолевая сковывающий меня ужас, прошептал я. — Никогда не бывать этому! Я скорее умру, чем разлюблю Александра!
«Будет, всё будет по-моему, и однажды ты придёшь, ослабевший от бесплодной борьбы, потерявший всё, ты прибегнешь к моей магии, умоляя сожрать твоё сердце, и я сделаю это! Помни только одно меня: зовут Кибела!»
— Гефестион!
Раздалось сверху, это твой голос звал меня. Призрак исчез, и словно очнувшись, я принялся спешно обвязывать веревку вокруг талии.
========== 7. Каран. ==========
Выйдя из пещеры и не найдя тебя, узнал, что Александр ускакал далеко вперёд, я вскочил на своего коня и понёсся следом. Загадал: «Догоню - будем вместе, нет, значит расстанемся!» Сжав коленями бока лошади, захлёбываясь от встречного ветра, ни о чём не мог думать, только о тебе. И когда впереди показался всадник, скачущий во весь опор на вороном жеребце, прошептал, наклонившись к шее рыжего:
— Догони его, Рыжий. Прошу, выложись на полную, и я вознагражу тебя отборным ячменем и родниковой водой, никогда не ударяю, не обругаю, клянусь Посейдоном, конским покровителем!
Умный конь понял, выкатив налитые кровью глаза, ускорился до такой степени, что, казалось, подобно птице, низко полетел над землёй. Удерживаясь одной рукой за гриву, другую устроив на лошадиной шее, я постепенно сокращал расстояние до бешено мчавшегося вороного зада с раздвоенным крупом и длинным хвостом. При всех остальных достоинствах, согласись, Буцефал был немного тяжеловесен. Мощный от природы и отважный в бою, в скачке он частенько проигрывал легконогим соплеменникам, таким как мой Рыжий, который сейчас упрямо преследовал его хозяина.
Мы поравнялись, некоторое время наши лошади скакали ухо в ухо. Скосив взгляд, я смотрел на тебя, ожидая хотя бы знака, но твоё лицо оставалось беспристрастным. У края ущелья, когда до обрывистого спуска оставалось не более стадии, ты резко натянул поводья, поднимая Буцефала на дыбы. Я едва успел сделать тоже самое и едва не скатился с спины взмыленного коня, подхваченный, точно пёрышко, твоими сильными руками, шлёпнулся на шкуру пантеры, заменявшую седло.
— Александр!
— Ты победил, Гефестион, я загадал…
— Тише, — не желая знать о твоих сомнениях, мягко положил ладонь на твёрдые обветренные губы, — я знаю, я загадал тоже самое.
В твоих глазах мелькнуло нежное понимание. Взмокший от скачки, ты обхватил мою талию и развернул лицом к себе и прижал к груди.
— Прости, мне не следовало обнажать клинок против тебя, больше такого не повторится!
Лаская мой затылок, ты серьёзно ответил:
— Уже простил, как и все прошлые и будущие проступки, но помни, филэ, есть одно, чего я тебе, как бы не хотел, не смогу простить.
Я почувствовал, как забилось сердце, и только крепче прижался к тебе, мечтая слиться воедино.
— Что же это, мой Ахиллес?
— Твою смерть.
Больше мы не могли говорить, наши губы весь оставшиеся путь были заняты только поцелуями.
Ещё около пары месяцев мы гоняли по скалам разрозненные отряды диких медов, наткнувшись на их город, взяли штурмом, разрушив до основания. Именно тогда тебе впервые пришла в голову мысль основать поселение, названное Александрополь. Ты поручил мне объехать с инженерами окрестности и наметить основные строения. Гордый высокой миссией, я отделился от общего состава войск и разъезжал во главе личной свиты.
Агафокл, Менегар, Фаддей, Ктесий — они не были хорошими воинами, зато каждый из них стоил не менее отряда отличных гоплитов. От них я научился прикладной геометрии, построению и расчёту, пока мои ровесники, по возвращению в Пеллу, соревновались в конных забавах и кулачных боях, я часами просиживал в просторных залах библиотек с хранившимися на многочисленных полках свитками.
Ты злился, вечером не находя своего филэ на ложе, посылал слуг разыскать меня. В мокрой одежде, с перемазанными глиной пальцами, я обычно находился на заднем дворе, возле ещё одной модели моста или же меня отрывали от постройки водной мельницы. Ты злился, выговаривал мне о неподобающем царскому любимцу поведению. Мы даже ссорились.
— Я не твоя жена и покрова невесты не надевал!
— А фракийская звериная накидка лучше? Я же знаю, каждую ночь ты, усыпив меня, бегаешь к их вождю! Зачем Гефестион?! Зачем ты ходил к Тамазу, сидел с ним рядом, позволял дотрагиваться? Если ты думаешь, будто я слеп и глух, то здорово ошибаешься! О каждом твоём шаге мне докладывают, и это ранит меня!
Твоё лицо исказилось и на миг показывалось мне маской Пана, самого уродливого из богов Олимпа.
— Ты ревнуешь? Напрасно, Александр! Да, перс предлагал мне бежать, но я бы сломал себе ноги, если бы они сделали хоть один шаг от тебя! Дикарь мне интересен только как возможный союзник! Почему ты копишь в себе недовольство вместо, того чтобы откровенно поговорить со мной? Спросить!
— Я доверяют тебе, филэ! Тебе, и никому другому!
— Но при этом мы почти не говорим откровенно!
— Я берегу тебя! Мои враги, а их число огромно, тотчас начнут охоту за тобой, как только поймут, насколько ты поверен в государственные тайны! Яд, кинжал, укус змеи! Гефестион, у них много средств вырвать мне сердце! Потому хочу хранить тебя вдали от всех опасностей!
— Отлично, тогда убей! И стань неуязвимым! К чему тебе, как Ахиллу, иметь слабое место?! Ведь через не омытую водами Стикса пяту Аполлон поразил твоего предка насмерть?! Ты призван к великим подвигам, так иди к ним, но без меня! Убей! Стань неуязвимым, и ты легко выполнишь своё предназначение!
Я кричал со слезами в голосе и кажется даже схватился за меч на поясе, а ты словно призрака увидал: смотрел на меня широко раскрытыми глазами и тяжело дышал через открытый рот. Не помню, как долго продлилось то противостояние, очевидно, мы оба находились во власти Деймоса, бога безумия, но ты мягко вынул клинок из моей руки и, вздохнув, признал очередное поражение. Больше мы никогда не заговаривали на эту тему, и всё же, читая донесения, ты теперь не сидел особняком, напротив, твоя рука покоилась на моей талии. Соприкоснувшись головами, мы вместе читали любые послания и до полуночи обсуждали, пока Эрос не замыкал наши уста для более приятных дел.
Эта чёрная плетеная корзина стояла шестой день в моих покоях. Подарок для твоей властолюбивой матери ждал удобного случая. Испуганно сторонясь, её обходили все слуги, и даже Феликс осмелился высказать своё недовольство присутствием ядовитой гостьи. Я прикрикнул на него, сказав, что жду добрые вести, пока одна из подкупленных служанок не сообщит мне о хорошем настроении госпожи. И такой день настал. Обдумав в последний раз предстоящий разговор, я взял подарок и, облачившись в свой лучший хитон, алый с золотой каймой, направился тайным ходом в царский геникем. Впереди немая Гестия несла тусклый фонарь, освещая дорогу в подземелье. Мимо запечатанных кувшинов с вином и маслом, мимо кладовых мебели, ориентируясь только по условным меткам, высеченным на стенах, наша маленькая процессия добралась до лестницы, ведущий в покои царицы. Я сделал знак девушке опустить фонарь и выслал вперёд Феликса. Переговорив со служанками, меня впустили к твоей матери с большими предосторожностями, но, перед тем как войти, велели накинуть на голову длинный женский плащ.
Олимпиада приняла меня настороженно, следя, как поставили подарок на пол, выслала всех вон.
— Королевская кобра из загадочной Индии! — отрекомендовал я свой подарок.
Призвав на помощь всё своё мужество, сдвинул тяжёлую крышку, позволяя чёрной змее показаться во всей красе. Могучий аспид, полный царственного достоинства, медленно извиваясь, покинул плетёную темницу.