Время рожать. Россия, начало XXI века. Лучшие молодые писатели - Страница 50
— Вам хорошо со мной?..
Светлана кивнула.
— Светлана! Я люблю вас, Светлана! Я мечтал о вас всю жизнь! И теперь мы никогда не расстанемся! Я увезу вас в Москву, потому что в этом маленьком дальневосточном городке вас никто не способен понимать как следует!..
Светлана покраснела и сказала:
— Зачем ты назвал меня при всех своей невестой?
— Как зачем?!.. Смотри! — Он вынул из кармана паспорт и раскрыл его на странице «семейное положение». — Дворец бракосочетаний номер четыре города Москвы, 29 сентября 1985 года. Зарегистрирован брак с гр. Исмагиловой А. С. Актовая запись семь четыре нуля девять!.. — А теперь!.. — Зайцев вырвал страницу из паспорта и сжег ее над свечкой.
Страница зашипела, от нее пошел черный дым. Зайцев бросил листок догорать в пепельницу.
— А теперь, — он вытащил шариковую ручку, нашел в паспорте чистую страницу и написал:
«Зарегистрирован брак с самой лучшей девушкой Уссурийска Светланой!»
Потом он зачеркнул «Уссурийска» и сверху написал «Планеты», и протянул документ Свете:
— Теперь ТЫ моя жена!
— Поехали домой, — сказала Светлана, отстраняя паспорт. — Ты надрался!
— Ни в коем случае! Я никогда себя так прекрасно не чувствовал! Мы должны выпить шампанского за наше будущее!
— Тебе уже хватит!
Дальше Лаврентий помнил не всё. Он помнил, как они выпили шампанского, как потом он о чем-то страстно рассказывал Светлане… Потом он, кажется, вылез на сцену и сказал в микрофон: «Света, я тебя люблю»… Потом заказал еще раз песню про тигров… Потом… потом они, кажется, как-то шумно покидали ресторан… Кажется, Лаврентий бил на счастье бокалы, кричал «горько» и лез к Свете целоваться… Потом они оказались на улице и Света пыталась поймать машину, а Лаврентий запрещал ей это делать, потому что они должны были прогуляться и почитать стихи… Потом Лаврентию захотелось пописать, но, кажется, неудобно было сказать об этом Свете и он, кажется, попросил ее постоять немного в каком-то месте, а сам забежал за какой-то дом и отлил на стену… А потом он никак не мог найти того места, где попросил Свету подождать. Он искал, искал, искал, а потом встретил трех симпатичных уссурийцев, которым, кажется, объяснял всю эту ситуацию и они пообещали помочь и найти Светлану… А потом они, кажется, вместе выпили и дальше Лаврентий уже ничего не помнил…
Проснулся он в отделении милиции. Он лежал раздетый на жесткой скамейке. Ему было холодно и очень плохо. Болела голова. Он промучился несколько часов. Наконец его отвели в кабинет и молодой усатый лейтенант стал составлять протокол.
Оказалось, что милиция нашла Лаврентия в одном пиджаке, спящим в сугробе. Ни денег, ни документов у него не было. На столе перед лейтенантом лежала только мыльница.
— Это что? — спросил лейтенант.
— Мыльница.
— А в мыльнице что?
— Муха.
— Зачем?
— Я хотел ее спасти.
— От кого.
— От холода, — Лаврентий поморщился.
— Зачем? — Лейтенант что-то записал в журнал.
— Чтобы не замерзла…
Лейтенант оторвался от стола и посмотрел на Лаврентия строго.
— Ты очень подозрительный, — сказал он медленно. — Документов у тебя нет и косишь под дурака… Фамилия?
— Зайцев.
Лейтенант записал.
— Имя?
— Лаврентий.
Лейтенант оторвался от записей.
— Лаврентий Зайцев?.. Ты что, издеваешься, пьянь?
— Почему?
— Ты что, думаешь, я дурак?!
— Кхе-кхе…
— Не кашлять! Не бывает таких имен-фамилий!
— Почему?
— Надо быть последним идиотом, чтобы назвать так своего ребенка, после разоблачения Берии!
Лаврентий вздохнул и подумал нехорошо о своих родителях, из-за которых он всю жизнь вынужден был выслушивать одно и то же…
— Меня назвали не в честь Берии, — устало сказал он. — Меня назвали в честь святого Лаврентия…
— Это тот, что ли, Лаврентий, которому уши отрезали?.. — неожиданно спросил милиционер.
Лаврентий вскинул брови:
— А вы откуда знаете?
— А ты думаешь, что в милиции одни дураки работают?!.. Мы секту в прошлом году накрыли. Допрашивал я одного преподобного. Много мне чего смешного рассказал… Значит так, подытожим… Зовут тебя Лаврентий Зайцев в честь святого, ты ходишь без документов, спишь на сугробах и спасаешь в мыльнице мух… Скорее всего, ты сбежал из психушки, где тебя принудительно лечат… Ты сбежал из психушки и первым делом, конечно же, нажрался… И еще, интуиция мне подсказывает, что ты из Москвы!
— Откуда вы узнали?
— У меня на вас нюх.
Лаврентий уцепился за эту тему и попытался рассказать лейтенанту всё, что с ним случилось.
Лаврентию показалось, что лейтенант к концу истории почти поверил и смотрел на него уже как-то более по-человечески.
— Вот примерно такая история, — закончил Зайцев.
— Ну, допустим, это так… Фамилия невесты?
Лаврентий пожал плечами:
— Я как-то не спросил…
— Хм… Адрес?
— Не знаю…
— Что же это вы, Лаврентий Палыч, ничего-то не знаете?.. А?..
Лаврентий опять пожал плечами.
— Так-так, — милиционер взял мыльницу и поднес ее к уху. — Жужжит что-то, мать ее… Значит, ты утверждаешь, что там муха?
— Да.
— Значит так… Документов нет, фамилии невесты не знаешь, адреса тоже, а утверждаешь, что в мыльнице у тебя муха?.. На, — лейтенант протянул Лаврентию мыльницу, — покажи.
Лаврентий подцепил ногтем крышку. Мыльница раскрылась, из нее вылетела муха и полетела на лампочку.
— Мать ее! — лейтенант вскочил из-за стола, свернул газету, поставил стул на стол, залез на него и ударил по мухе.
Муха успела взлететь. А лейтенант зашатался, замахал руками и полетел вниз головой прямо на железный сейф.
Всё произошло так стремительно, что Лаврентий еще не успел ничего понять, когда лейтенант уже лежал в луже крови и дергал ногой.
Лаврентий не помнил, как он выскочил из кабинета и сбежал из милиции на улицу.
Полтора месяца Лаврентий Зайцев бомжевал по подвалам города Уссурийска и жил как придется.
Однажды он пошел на базар, выпрашивать подаяние, и там встретил Светлану. Светлана его сначала не узнала, а когда узнала — заплакала и повела Лаврентия домой отмывать и кормить.
Чистый Лаврентий сидел в кухне и курил. А Светлана в фирменном фартуке с тигром хлопотала у плиты.
Лаврентий вспомнил, что купил этот фартук бывшей жене и заулыбался.
ПОВЕСТЬ О НЕКОЕЙ БРАНИ
«Сочинена эта повесть о некоей войне, случившейся за наши грехи в благочестивой России, и о явлении некоего знамения в нынешнем последнем поколении нашем».
«Вышли два больших змея, готовые драться друг с другом; и велик был вой их, и по вою их все народы приготовились к войне».
«…ажно царевич лежит во Спасе зарезан и царица сказала: зарезали-де царевича Микита Качалов да Михайлов сын Битяговского Данило да Осип Волохов».
С самого утра началось. Прохожий у метро остановился, пытался закурить, был неосторожен. Ветер все время срывал огонек со спички, а — то ли с перепою, то ли от нервов — прикрыть не догадывался долго. Потом весь сжался, догадался наконец-то, и все так быстро произошло. Сгорел он, только одежда осталась коробом стоять, а потом с грохотом рухнула. «Был бы в сапогах — так бы и остался стоя, а тут ботинки — у брючин сцепления никакого, вот и упал, как дерево», — подумал Петр, а из брючин — пепел — ручейками — рассосался — по снегу, по снегу и исчез; только и пользы, что ходить по скользоте легче стало — зола все-таки. Стали прохожие собираться, смотрят — сгорел весь, даже пепла уже толком не собрать, кто-то в милицию побежал звонить. Слева в толпе — про скрытую энергетику, справа — про запой и водку, а Петя потрогал кожух, сказал, что, мол, орехи, они завсегда так — скорлупа если твердая, то внутри — почти точно — пусто, и думать начал, почему одежда задубела. «Наверное, у них сначала кровь вся вытекает, засыхает тут же, а что высохнуть не успело — морозом прихватило — и ага».