Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник] - Страница 40

— Оно разрушено и без меня. Мне известны успехи вашей оппозиции. Мы с Катрин надеемся, что нам удастся удержать вас от дальнейшей траты жизней, сокровищ и кораблей.

— Наши перспективы не так уж плохи. Я разработал план…

— Самым худшим его последствием была бы ваша победа.

— Что? Фландри, я… я всего лишь человек со своими слабостями, но любой был бы лучше на троне, чем Джосип, назначивший Снелунда губернатором.

С улыбкой, потому что его собственная ярость умирала, уступая место жалости, Фландри ответил:

— В этом Катрин все еще согласна с вами. Она все еще считает вас самым подходящим человеком для этого дела. Я не смог убедить ее в обратном, да и не очень старался. Видите ли, не имеет значения, права она или ошибается. Факт остается фактом: вы могли бы дать нам самую блестящую в истории администрацию, но все равно ваше воцарение было бы катастрофой.

— Но почему?

— Вы разрушили бы принцип законности. Империя переживет Джосипа. Обширность ее интересов, осторожность ее бюрократического аппарата, ее размеры и инерция сдержат его, помешают нанести непоправимый вред. Но если бы вы взяли трон силой, то почему бы другому адмиралу не проделать то же самое в другом поколении? И еще раз, и еще, пока гражданские войны не разобьют Империю на мелкие куски. Пока не придут марсейане и варвары. Вы сами нанимали варваров, чтобы бороться против Земли, Мак-Кормак. Принимали ли вы предосторожности или нет, но вы их нанимали, и этот факт останется, и рано или поздно придет повстанец, который пообещает им в награду всю Империю. И потом придет Долгая Ночь.

— Я никак не могу с вами согласиться, — с жаром возразил адмирал. — Поддерживать обреченный режим…

Фландри прервал его.

— Я не собираюсь обращать вас в свою веру. Я просто объясняю вам, почему сделал то, что сделал. Невозможно восстановить то, что было с такой тщательностью дискредитировано. Все, чего достигла ваша революция — это убийства, разрушение кораблей, в которых мы испытываем жесточайший дефицит, зарождение мятежных настроений, которые не улягутся еще годы — и все это в критическом приграничном районе.

— А что же мне следовало сделать? — продолжал спор Мак-Кормак. — Оставим в стороне мою жену и меня. Подумайте о том, что Снелунд сделал с этим сектором. О том, что бы он сделал, если и когда вернулся бы на Землю. Есть ли другое решение, кроме как с корнем вырвать этот сорняк?

— Вырвать… уничтожить… все вы, радикалы одинаковы, — сказал Фландри. — Вы думаете, что все зло проистекает из одного-двух источников, и если только вы до них доберетесь, жизнь автоматически превратится в райскую. Все куда сложнее. Почитайте исторические труды и увидите, что за результаты давал каждый взрыв насилия со стороны реформистов.

— Все это ваши теории! — вспыхнул Мак-Кормак. — А я… мы смотрели в лицо фактам.

Фландри пожал плечами.

— Было много различных путей, — сказал он. — Кое-какие начали разрабатываться: жалобы на Снелунда, давление на Императора с тем, чтобы Снелунд был выведен из состава кабинета или, по крайней мере, находился под контролем. Если бы с этим ничего не вышло, вы могли бы организовать заговор против него лично. Не стану отрицать: он представлял собой опасность для Империи. Предположим, после того, как вас освободили, вы и ваши друзья могли бы устроить налет на дворец с целью освободить Катрин и убить Снелунда. Разве этого не было бы достаточно?

— Но что бы мы делали потом?

— Поставили бы себя вне закона, — Фландри кивнул. — Примерно так, как это сделал я, хотя я и надеюсь скрыть вину, которой за собой не чувствую. Если даже оставить в стороне мое личное благополучие, факт этот, получи он огласку, явил бы собой плохой прецедент. К числу ваших пробелов, Мак-Кормак, относится недооценка общественного лицемерия.

— Мы не могли… прятаться за чужую спину.

— Да, конечно, и вам нужно бы было сразу сделать то, что вы и многие другие вынуждены будете сделать сейчас — уйти за пределы Империи.

— Вы с ума сошли! Куда?

Фландри снова встал и посмотрел на него сверху вниз.

— Это вы сошли с ума, — сказал он. — Мне кажется, что только упадком нашего духа можно объяснить тот факт, что мы, в наши дни, перестали думать об эмиграции. Лучше сидеть дома, думаем мы, и цепляться за то, что имеем и хорошо знаем — за свой комфорт, свои гарантии, свои связи… чем навсегда раствориться в этой огромной и странной вселенной… И это даже тогда, когда то, за что мы цепляемся, разлетается под нашими руками в пух и прах. Но пионеры все же действуют. Есть еще место — вся галактика за теми несколькими звездами, которые, как мы считаем, наши.

— Вы сможете скрыться, если отправитесь в ближайшие несколько часов. За это время ваши люди успеют забрать семьи и высадить тех, кто не захочет улетать. Этим придется полагаться на милость правительства, хотя, я думаю, необходимость вынудит его быть снисходительным. Рандеву назначьте у максимально отдаленной звезды. Вряд ли какой-либо из ваших кораблей будут преследовать за пределами границы, если даже его обнаружат. Уходите как можно дальше, Мак-Кормак, так далеко, как только сможете. Найдите новую планету. Найдите новое общество. Никогда не возвращайтесь назад.

Адмирал тоже встал.

— Но я не могу отказаться от своих обязательств, — простонал он.

— Вы однажды сделали это, когда восстали, — сказал Фландри. — Ваш долг — спасти то, что вы еще можете спасти, и прожить остаток своей жизни с сознанием того, что вы здесь сделали. Может быть, руководство людьми на их пути к новой жизни утешит вас. — «Уверен, что со временем так и будет. Веры в собственную правоту в тебе столько же, сколько в истинном короле». — И Катрин. Она хочет уйти. Она очень этого хочет. — Он встретился взглядом с Мак-Кормаком. — Ни одно существо никогда не имело большего права на то, чтобы покинуть цивилизацию, чем она.

Мак-Кормак болезненно сморщился.

— Никогда не возвращайтесь, — повторил Фландри. — Даже не думайте о том, чтобы набрать варваров-наемников и вернуться. Тогда вы превратитесь во врага, настоящего врага. Я хочу чтобы вы дали в этом свое слово чести. Если не дадите его мне и Катрин, то ей не будет позволено вернуться к вам, чтобы вы со мной ни сделали. — «Я вру, как последняя скотина.» — Если вы дадите его и нарушите, она вам этого не простит.

Несмотря ни на что, вы умелый руководитель. Вы — тот человек, который сумеет подготовить эмиграцию, сумеет сообщить, убедить, организовать, действовать. Дайте мне слово, и Катрин прибудет к вам в моей шлюпке.

Мак-Кормак закрыл лицо руками.

— Слишком все это внезапно. Я не могу…

— Ну что ж, если хотите, давайте сперва обговорим кое-какие практические вопросы. Я уже взвесил различные детали.

— Но… я не могу…

— Катрин все равно ваша, — с горечью проговорил Фландри. — Докажите же мне, что вы достойны ее.

Она ожидала в шлюзе. Часовые замкнули ее в свой круг, как стая волков. Ему бы хотелось, чтобы на лице ее, которое он видел в последний раз, не было столько муки и страдания.

— Доминик?.. — прошептала она.

— Он согласился, — сказал ей Фландри. — Ты можешь идти к нему.

Она качнулась. Он подхватил ее и поддержал.

— Ну-ну, — сказал он грубовато, хотя сам с трудом сдерживал слезы, и погладил ее по блестящим растрепанным волосам. — Ну-ну, все кончено, мы победили, ты и я… — Она продолжала клониться. Он едва успел удержать ее.

С дорогой ношей на руках, он прошел в больничный отсек, уложил ее и сделал стимулирующий укол. Через несколько секунд краски вновь ожили на ее лице, ресницы дрогнули, зеленые глаза разыскали его взглядом.

— Доминик! — крикнула она. В голосе ее дрожало рыдание. — Это правда?

— Сама увидишь, — улыбнулся он. — Но будь осторожна. Я впрыснул тебе самую минимальную дозу.

Она подошла к нему, все еще измученная и потрясенная. Их руки встретились. Поцелуй их был долгим, почти бесконечным.

— Я хочу, — надломленным голосом произнесла она, — я почти хочу…