Военные приключения. Выпуск 5 - Страница 44

— Да, в авиацию не годишься, — пошутил Николай. — Каждый день будешь наряды получать.

— Если на кухню, согласна, — улыбнулась Наталья. — Кстати, ты еще не проголодался? Вас-то, ранних птичек, и кормят рано.

Николай вытащил из-под головы руку, приподнялся.

— Полежи еще. Пока птичка ранняя гимнастикой займется.

— Нет уж, женщине не менее важно быть стройной и гибкой. Я с тобой.

— И я с вами, — открыла дверь соседней комнаты Аленка.

— Тогда быстро одеваться! — скомандовал Николай. — Чтобы все по форме. — И пропел: — «Буду утром водить на зарядку всю семью от жены до детей».

Наталья и Аленка ушли в детскую и вышли оттуда в черных спортивных костюмах, красивые, стройные, похожие на акробатов цирка.

— О-о! — восторженно отметил Николай. — Да с вами хоть на Олимпиаду. Только на голову что-нибудь наденьте.

В дверь позвонили. Николай открыл и увидел на лестничной площадке солдата. «Вот и все семейное счастье, — грустно усмехнулся про себя, — весь план выходного дня».

— Товарищ майор, приказано срочно явиться на аэродром, — козырнул солдат. — С чемоданом.

Объяснения не требовалось — снова лететь в Долину.

Наталья с грустью и надеждой смотрела на него — может, есть какая-то причина или повод остаться? Аленка чуть не плакала: коль пришел за папой солдат, значит, самые важные дела там, на аэродроме.

— Только мой экипаж? — спросил Николай.

— Нет, всю эскадрилью.

Значит, дело серьезное. В последние дни все чаще производили на их аэродроме посадку самолеты с ранеными и с оцинкованными гробами…

— Хорошо, сейчас приеду.

Николай сбросил футболку и направился в ванну. А Наталья как стояла посередине комнаты, так и осталась стоять, глядя на него повлажневшими, опечаленными глазами.

Расставанье… Он не любил само это слово и время, которое отводилось на сборы, потому всегда спешил сократить его. Правда, расставанье расставанью — рознь; одно дело, когда он уезжал на учебу, улетал в командировку на авиационный завод или в другую часть, и совсем другое — в Афганистан, где у каждой горы могут прятаться душманы с крупнокалиберными зенитными пулеметами или «Стингерами».

Он быстро побрился и, вытираясь на ходу, стал помогать Наталье укладывать в чемодан свежее белье, платки, носки, бритвенные и туалетные принадлежности.

— Ты же говорил, что пробудешь дней десять? — обиженно спросила Наталья, словно он сам виноват в вызове.

— Хорошенького понемногу, — решил Николай шуткой развеять огорчение. — А то еще надоедим друг другу.

— Если через неделю не вернешься, я тебя вызову телеграммой, — приняла шутку Наталья, не желая, видимо, усугублять и без того невеселое настроение.

— Папочка, мы тебя будем очень, очень ждать, — повисла у него на шее Аленка.

На аэродроме его уже поджидали командир полка, начальник политотдела.

— Извини, что выходной тебе испортили, медовый месяц прервали, — невесело пошутил командир полка полковник Серегин. — «Духи» заставили. Надеюсь, радио слушаешь, газеты читаешь?

— Случается иногда, — в том же тоне ответил Николай.

— Вот и хорошо. Значит, все ясно. — Посмотрел на часы. — В десять ноль-ноль — вылет в долину. Конкретное задание получишь на месте…

В начале десятого вся эскадрилья была в сборе, за исключением заместителя командира майора Сташенкова. Николай попросил у инженера бортовую машину и приказал штурману капитану Марусину ехать в город, разыскать Сташенкова.

Замкомэск приехал на аэродром перед самым вылетом, когда Николай построил эскадрилью для дачи последних указаний. Попросил разрешения стать в строй. Лицо у Сташенкова было злое и помятое, глаза красные, видимо снова кутил.

— Идите к врачу, через пятнадцать минут вылет, — еле сдерживая раздражение, приказал Николай.

«Вот тебе еще «подарочек», — пронеслось в голове. — Срыв вылета на боевое задание. Разговоров и упреков на год хватит…»

Он, напомнив порядок взлета и следования на аэродром в долину, распустил строй.

К его удивлению, Сташенков вернулся повеселевший, доложил:

— Все в порядке, разрешите занять место в кабине?

— А как себя чувствуете? — не поверил Николай.

— Превосходно, — ответил тот с усмешкой. — Можете справиться у врача.

— Занимайте.

Времени для выяснения состояния здоровья заместителя не было, и Николай снова вынужден был перенести разговор на потом.

— Все, больше я тебя никуда не отпущу. — Земфира намыливала мужа ароматным мылом, поливала из пластмассового кувшина теплой водой и терла мочалкой так старательно, словно он за эти три недели, что лазал по горам, копотью покрылся. Он не спорил, даже не возражал — так приятно было сидеть в теплой воде, чувствовать прикосновение сильных и нежных жениных рук.

— Ты посмотри, что от тебя осталось. Одни кости. Этак скоро и мне ничего не останется. Или ты себе другую нашел и она из тебя все соки вытянула?

— Масуд у меня один. Он соки вытягивает.

— Не произноси при мне это имя, — попросила Земфира. — Я каждый день молю аллаха, чтобы он быстрее послал ему погибель.

— Не торопи аллаха, он мне доверил его судьбу.

Земфира перестала тереть, на лице отразился испуг.

— Ты решил?.. Масуд очень коварен, телохранители глаз с него не спускают.

— Я тоже телохранитель и казначей.

— Я боюсь за тебя. Не надо, давай бросим все и уйдем.

— Куда?

— Куда пожелаешь. Я пойду за тобой всюду, кроме как к Масуду. Ты говорил об Арабских Эмиратах.

— Надо через Пакистан. А там псы Масуда и Моджаддеди.

— Тогда пойдем к нам, в Узбекистан. Ведь советские командиры тебя отпустили. А если мы придем сами…

Она угадала его мысли. Но Абдулахаб промолчал: женщины слишком эмоциональны, а в таких делах нужен холодный, верный расчет.

Потом они лежали на плетеной с низкими ножками кровати, застланной белоснежной простыней — Земфира сохранила привычку к чистоте и аккуратности, что он ценил в ней, — и он, насладившись страстной любовью, гладя упругие груди, впалый живот с нежной шелковистой кожей, стройные ноги, не мог уснуть, несмотря на то что не спал уже не одну ночь. И не страсть, не возбуждение были тому причиной, сердце его клокотало от негодования: как посмел Масуд надругаться над этим прекрасным телом, осквернить гиббоном Азизом?! И сон не шел к Абдулахабу, голову переполняли думы о мести, и не будет ему покоя, пока живы на земле Масуд и Азиз…

Сардар дал ему три дня на то, чтобы разнести по кишлакам пособие семьям погибших, Абдулахаб справился за два дня, сэкономил один для Земфиры: передал списки погибших и афгани муллам, они сделают все остальное.

Сбор отряда, вернее остатков его, назначен на 5 октября в районе провинции Мазари-Шариф. Оттуда Масуд намерен направиться в Пакистан для пополнения отряда. Нетрудно догадаться, почему он местом сбора избрал кишлак Шаршариф, что у самой границы с Советским Союзом, где уже однажды побывал Абдулахаб, — хочет все-таки забрать золотишко, несмотря на то, что шурави установили невдалеке от захоронки пост наблюдения. Без боя там не обойтись. И хотя силы шурави — 10 десантников, блокировать пост будет непросто. Операцию Масуд, несомненно, планирует на ночь. Но вертолеты и ночью могут появиться. Значит, надо не блокировать пост, а уничтожить, внезапно, мгновенно, чтоб не успели подкрепление подбросить.

Кого Масуд пошлет с ним за кладом? Надо попросить Азиза… А как добраться до Масуда?.. Убрать и Тахира?.. Если не будет другого выхода…

— Помнишь, как мы лазали у подножия Дарвазского хребта? — спросил Абдулахаб.

— Еще бы, — улыбнулась Земфира. — Здорово там было, правда?

Он кивнул.

— И места те помнишь?

Она вопросительно посмотрела на него:

— Почему ты спрашиваешь об этом?

— Я подумал над твоим предложением.

— Ты… ты решил к нам, в Советский Союз, в Узбекистан? — поправилась она, вспомнив, что слова «Советский Союз» он не любил произносить.