В простор планетный (с иллюстрациями) - Страница 15

Жан нашел врача в палате. Все койки были заняты. Три женщины лежали тихо, ровно дышали во сне или в забытьи.

Возле молодого человека сидела врач и, наклонившись к нему, держала наготове шприц. Рядом стоял санитар — высокий черноволосый юноша. Чуть поодаль, вперив в потолок безразличный взгляд, лежал мужчина, который последним вышел из самолета.

Врач подняла глаза на Жана и тотчас вновь повернулась к больному. Лицо ее стало серьезным, сосредоточенным. Она деловито сказала Жану:

— Понаблюдай за тем больным. На всякий случай…

Жан подошел к больному и стал внимательно рассматривать его. Несмотря на совершенно апатичное состояние, в нем было что-то необъяснимо привлекательное.

Через четверть минуты после впрыскивания взгляд молодого человека стал осмысленнее, но веки сразу сомкнулись, едва заметное до того дыхание стало отчетливым, глубоким, ровным, он погрузился в сон.

— Выздоровеет? — вполголоса спросил Жан.

— Да, и очень скоро, — ответила врач, — как и остальные.

— Но что это за странная болезнь?

Врач сделала ему знак следовать за собой и вышла из палаты, оставив больных на попечении санитаров. В маленьком кабинете она указала Жану на стул и села на другой, облокотившись о столик. Взгляд ее выдавал сильную усталость. Она достала из шкафа коробочку с пилюлями, проглотила одну и протянула коробку Жану:

— От утомления. И тебе не мешает.

И правда, после всего пережитого Жан чувствовал себя усталым. Проглотив пилюлю, он взглянул на врача и вдруг неожиданно для себя улыбнулся.

— Чему ты? — спросила она с невольной ответной улыбкой.

— А ведь я не знаю, как тебя зовут, — сказал Жан.

— Ли, — ответила она и, помолчав, напомнила: — Ты хотел знать, что это за болезнь?

— Да, да… И еще…

— Такое заболевание, — сказала врач, — правда, единичное, было здесь уже раньше. Заболел один из участников предыдущей экспедиции. Тогда же нашли и болезнетворное начало — вирус, который поражает центральную нервную систему.

Но инкубационный период очень короток.

— И где же гнездится этот вирус?

— Пока не выяснено.

— А как лечите?

— Как видишь, просто. Вирусологи вместе с химиками нашли состав, который одновременно убивает вирус в организме и нейтрализует яд. Важно только не упустить время. Хорошо, что больных быстро доставили.

— А если б опоздали?

Ли нахмурилась:

— Опаздывать в этих случаях нельзя.

В кабинете имелся телеаппарат. На Земле это была привычная вещь, а на Венере — еще редкость, здесь большей частью приходилось пользоваться простыми экранами: их устройство проще, чем объемное теле.

И вот внезапно рядом с Жаном очутился русоволосый улыбающийся…

— Сергей!

Появление друга было так неожиданно и радостно, что Жан не подумал о теле и бросился к Сергею, намереваясь сжать его в объятиях, но обнял, конечно, пустоту. Ли весело засмеялась, ласково усмехнулся и Сергей, ямочка на его подбородке заиграла. Жан смущенно опустил руки, вглядываясь в лицо Сергея, которое он никак не чаял увидеть так скоро… и здесь!

— Ты на Земле? — вдруг пришло ему в голову.

— Это невозможно, — возразил Сергей, — межпланетной объемной связи пока не существует. Я здесь, на Венере!

— Но как же? — продолжал радостно недоумевать Жан. — Ты ведь против, не так ли?

— Да, был против. А теперь… Ну, у нас еще будет время поговорить.

Пожалуй, только теперь Жан понял, как ему недоставало Сергея.

Жан внимательно смотрел на друга. Сергей в чем-то изменился за тот сравнительно короткий промежуток времени, пока они не виделись. Но в чем же?

Да, черты его, речь, жестикуляция стали как бы тверже, целеустремленнее.

— Мы отвлеклись, — сказал Сергей. — Знаешь, зачем я тебя вызвал?

— А разве не для того, чтобы увидеться со мной?

— Конечно, и для этого. Но кроме того, я должен поговорить о деле. Мы хотим предложить тебе новую работу.

— Кто это «мы»? — удивленно спросил Жан.

— Штаб освоения Венеры. Меня избрали здесь в члены штаба. Мы ждем тебя.

Сергей кивнул и исчез, словно растворился в воздухе.

…Итак, Сергей здесь! И даже член Штаба освоения. Это еще одна победа сторонников освоения. Ведь незаурядный человек Сергей. Он — замечательный, широко известный художник. Пейзажист, изъездил чуть не все уголки Земли. На его полотнах, выставленных во многих музеях, — заповедники: тропический лес Южной Америки, песчаная пустыня Сахары, глухая тайга Сибири. На его полотнах — океанские просторы, сады, парки, леса, города. В поисках сюжетов для своих картин он немало попутешествовал и по Солнечной системе. В музеях выставлены мастерски написанные им с натуры своеобразные пейзажи Луны, Марса, Венеры и даже крошечной Цереры.

Как хорошо, что он здесь! Многие перестанут колебаться, когда узнают, что этот противник освоения Венеры сам стал его участником. Хорошо, отлично это и для него самого — как расширится круг его интересов! А для своей живописи сколько он найдет здесь нового, увлекательного материала!

…Наступил момент, когда из штаба передают текущие известия с Земли.

Раздался звучный юношеский голос:

— Кампания против освоения Венеры продолжается. Противники его утверждают, что вполне возможно повторение мозговых заболеваний, и притом в массовом количестве. Они считают, что неизбежны и другие, гораздо более страшные эпидемии.

Жан задумался: так просто от этого не отмахнешься. Речь идет о вполне реальных опасностях. Все дело в том, как их преодолеть. А преодолеем безусловно, как и все другие препятствия!

В том числе и грибы.

Да ну, грибы — это, конечно, мелочь в сравнении со всеми стихиями этой бешеной планеты. Но и они тоже… А тут еще это ужасное глубинное животное!

Да, так вот, значит, есть и животные! Это неожиданность! И конечно, раз они есть, то только в глубине и могут жить: на поверхности планеты они не смогли бы существовать при такой температуре.

Ну, а чем они дышат? Ведь кислорода и в глубине, наверно, не больше, чем на поверхности.

А чем питаются?

Вот еще загадка Венеры!

Жан оглянулся. Ли все еще сидела здесь: наслаждалась передышкой в напряженной работе.

— Каждый раз что-нибудь перебивает, — сказал Жан. — С самого моего пробуждения хочу спросить тебя: что-нибудь удалось выяснить насчет этих грибов?

— Нет, — ответила Ли. — После того как тебя обезопасили от их яда, несколько человек… я в том числе… отправились на ту поляну… Конечно, с оружием.

— И что же?

— Мы их не нашли.

— Заблудились, не так ли?

— Да нет. Пришли на то самое место. Они исчезли. Мы побродили по лесу в разных направлениях… Нигде не нашли никаких следов.

— Ну, а животное?

— Какое животное? — поразилась Ли.

— Ах, ты разве не знаешь? А что с Панаитом?

Но на этот вопрос Ли тоже еще не могла ответить.

Впервые в своей пока еще короткой жизни Анна готовилась выступить с авторским концертом. Есть ли художник в любой области искусства, который не волновался бы. перед публичным, а тем более всемирным выступлением? Анна, конечно, не была исключением — только равнодушный может в таких случаях оставаться спокойным.

Но если ее охватывало волнение перед исполнительскими концертами, насколько же сильно оно теперь!

Трудно было бы заранее сказать, сколько людей будет ее слушать. Но наверно, много: она знала, что пользуется расположением любителей, музыки, живущих в разных местах земного шара. Однако больше всего она хотела, чтобы ее слушал тот, чьими душевными переживаниями была вызвана к жизни ее соната: ее отец, любимый и так тяжело наказанный человечеством Пьер Мерсье.

Слушает ли он ее?

Но она не смогла поговорить с ним: добровольное затворничество Мерсье продолжалось. В своей комнате он был отрешен от всего мира. А что, если он отключил у себя и радио? Тогда ему неизвестны день и час концерта.