В исключительных обстоятельствах - Страница 88

...Бутов сидит за длинным столом генеральского кабинета, неторопливо докладывает, листая пухлую папку, а генерал Клементьев, попыхивая трубкой, шагает из угла в угол, заложив руки за спину.

— Что будем делать дальше, товарищ генерал?

Полковник озабочен, на лице печать всех тревог, что одолевали его в последние дни. Генерал улавливает настроение Бутова, но своего мнения не высказывает.

— А как быть с Рубиным? — вопрос Бутовым поставлен в лоб.

Генерал, перестав расхаживать по кабинету, искоса взглянул на полковника.

— Разве вам не ясно, Виктор Павлович, что в данной ситуации без него нам не обойтись. Или не так? Так что же вас смущает? — прищурился Клементьев.

— Все то же, товарищ генерал, неискренность Сократа. Правду выдавал микродозами. А мы собираемся оказать ему доверие. Не побоюсь сказать — высокое. Есть ли основания для этого?

— Позвольте, позвольте... Не понимаю... Вы что же, до сих пор не убеждены в раскаянии Рубина?

— Теперь вроде бы оснований для сомнений нет, и все же прошлое его поведение...

Генерал недовольно подобрал губу, и лицо его посуровело.

— Мы с вами, батенька, должны уметь понять человека, совершившего преступление, даже тогда, когда раскаяние к нему пришло не так скоро, как бы нам, с вами хотелось. Оно, Виктор Павлович, является не по заказу, а по-разному: к одним импульсивно, мгновенно, а к другим после долгих, нелегких раздумий, как это и произошло с Рубиным. Важно, что оно пришло все же, раскаяние.

Генерал, крепкого сложения мужчина лет шестидесяти, с лобастой головой, с большими умными глазами, откинулся к спинке стула и, вытянув свои длинные ноги под столом, неторопливо продолжал:

— Раскаяние... Это очень сложно, когда человеческая душа открывает свои сокровенные тайники. Нам, чекистам, нужно в самые глубины проникать, чтобы безошибочно разобраться — где чистосердечная правда, а где ловко закамуфлированная ложь, по велению пробудившейся совести пришел к нам человек или хитрит, игру затевает... Без этого разумная осторожность может превратиться в болезненную подозрительность. Наш долг помогать людям найти верный путь.

Генерал умолк. Разжег трубку и снова зашагал по кабинету.

— Вот так... — И после небольшой паузы: — Забываю вас спросить, как здоровье профессора Рубина после всего случившегося?

— Очень переживает, нервничает. Тяжело перенес известие о гибели Елены Бухарцевой... Первая любовь... В свое время он трусливо отвернулся от нее. Елена, связная подпольного центра, погибла в тылу врага при загадочных обстоятельствах.

— У Рубина есть дети?

— Приемная дочь Ирина. Недавно вышла замуж, живет у мужа. Профессор остался в одиночестве...

— Вот ведь какая судьба у человека. Постарайтесь понять его, Виктор Павлович. Опекайте, укрепите морально. Вы должны стать прочной опорой Рубину. Иначе пропадет. А кроме нас, поддержать его сейчас некому... И еще — постарайтесь разузнать о судьбе Бухарцевой. Успеха вам, Виктор Павлович.

В ход пошла тайнопись. Поступили первые запросы новых «хозяев» Сократа. Сдержанные, лаконичные:

В адрес разведцентра противника ушел столь же лаконичный ответ:

Через несколько дней Сократу сообщили:

Бутов слегка нервничает, хотя никто этого не замечает: внешне спокоен, выдержан. А сомнения? Вроде бы отброшены — с точки зрения контрразведчиков Сократ ведет себя безукоризненно. И все же на душе неспокойно.

Первые ходы в начавшейся «игре» сделаны, и уже есть пища для раздумий.

Эта трагедия разыгралась в глухом белорусском селе. Всех его жителей, и старых и малых, гитлеровцы пригнали на опушку леса. Белобрысый полицай объявил, что по приказу коменданта за помощь партизанам все они будут расстреляны. В ряду обреченных селян, выстроившихся по краю оврага, бабушка стояла в самом центре. Глаза ее были сухими, и бессильно повисшие руки торчали из коротких рукавов замусоленной куртки. Время от времени она поглаживала головку внучка, прижавшегося к ее коленям. Сережа боязливо смотрел на все, что творилось кругом, на хмурых солдат, на то, как серебристыми искорками поблескивали капли дождя на крыше дома лесничего. А просунувшееся из-за туч холодное осеннее солнце умиротворенно поглядывало на людей, которым осталось жить на этой земле считанные минуты.

Грянул залп — и бабушка, широко раскинув руки, рухнула наземь, прикрыв своим телом чудом оставшегося в живых внучонка: пуля пролетела над его головой. Долго, допоздна, пролежал он тут, на пропитанной кровью стылой земле, не смел пикнуть, подняться. И вдруг снова раздались выстрелы, и в наступившей затем тишине Сережа услышал голоса русских. В тот вечер партизаны сполна рассчитались с гитлеровцами за их злодеяния, за расстрелянных женщин и детей.

Мальчонку партизаны переправили на Большую землю, в Москву, к дяде, — отец Сергея погиб на фронте в боях под Москвой. Дядя, крупный инженер, ученый, часто и надолго уезжал в командировки, так что Сергей по существу жил один, в богатой отдельной квартире, чем не преминули воспользоваться дружки — из тех, кто до добра не доводит. К счастью, Сергей оказался в поле зрения чекиста, умеющего неведомо как извлекать из глубин человеческих неприметное поверхностному взгляду хорошее и радоваться, когда это удается. Бутов немало повозился с Крымовым. Они встречались, подолгу беседовали. Полковник даже цитировал на память Омара Хайяма:

И ему удалось оторвать Сергея от юных шалопаев, гуляк, валютчиков и фарцовщиков. Прошло немало времени, пока Сергей Крымов образумился, женился на Ирине, приемной дочери Рубина, и вроде бы не без успеха стал пробовать свои силы в журналистике. Тем не менее полковник продолжает его опекать: «Растение хрупкое, того и гляди сорняки заглушат».

На этом поприще у полковника появился хороший помощник — Ирина. Сергей познакомил ее с Бутовым, когда ходил еще в женихах. И тогда Ирина совершенно неожиданно для себя открыла совсем не ведомую ей дотоле сферу деятельности чекистов — возвращение заблудившихся на путь истинный. Обычно замкнутая и немногословная, она однажды разоткровенничалась.

— Виктор Павлович, я не предполагала такого за людьми, вашей профессии. Спасибо вам за Сергея, за все, что вы сделали для него, а значит, и для меня.

...В тот день Бутов позвонил на квартиру Рубина. К телефону подошла Ирина.

— Здравствуйте, Виктор Павлович! Спасибо, что не забываете нас. Здоровье Захара Романовича? Как вам сказать, не очень. Уснул. Благодарю. Непременно передам. Да, понимаю... Дела... Вы очень нужны Сергею, он хочет с вами о чем-то посоветоваться... Сейчас его нет дома. Когда? Не знаю, сказал, что по заданию редакции куда-то поедет, возможно, задержится.

— Пусть позвонит, номер телефона знает.