The Beginning of the End (СИ) - Страница 113
Имхотеп по-своему понял ее молчание, то, как опустились ее плечи. Поднявшись и подойдя к Тамин, муж заключил ее в объятия.
- Мы останемся вместе… так будет лучше для нас обоих, - прошептал Имхотеп над ее ухом.
Он не мог предложить ей любовь, но предлагал ее подобие… Тамин почувствовала, как слабеет в руках этого мужчины, который, опускаясь, целовал ее шею и плечи. Имхотеп поднял ее на руки и перенес на кровать.
Тамин стонала и блаженствовала под его ласками, сжимая его в объятиях так, словно стремилась удержать навеки; забыв, что этот человек может предложить ей только свое тело. Когда же Имхотеп уснул, жрица долго глядела на него, приподнявшись на локте.
Возможно, он искренне расточал ей нежность, ощутив раскаяние. Но Имхотеп знал, что жена может погубить его, - и сделает это, если он даст слабину!
Рядом с ним никакая женщина не могла быть спокойна… Этот прекрасный слуга Осириса был способен обратить вспять законы богов. Но если он сделает это, то не ради нее, Тамин. Она - пройденная ступень в его возвышении.
Даже если ей наконец удастся зачать, это не изменит чувств мужа, - а вероятно, только вызовет еще большее отчуждение.
Осознав это, Тамин зарыдала, глуша слезы подушкой. Она долго плакала, а потом, обессилев, уснула.
Когда Тамин проснулась утром, Имхотеп уже покинул ее.
========== Глава 68 ==========
Синухет отныне много времени проводил со старшим сыном - брал его с собою в виноградник, в поле, на охоту и рыбалку. Юноша окреп и полюбил занятия, которых был лишен в городе, даже таком великолепном, как Уасет. Белла опять осталась одна в четырех стенах - компания простушки Кифи и ее таких же веселых неотесанных дочек больше не развлекала англичанку; а расставание с любимым сыном словно пробило брешь в ее душе, в которую хлынула тоска.
Хотя бы госпожа Мути больше не изводила ее ненавистью - жена Синухета была очень довольна тем, что Амон-Аха вернулся и наконец вступил в свои права. Сетеп-эн-Сетху отныне нечего было делать в доме старшего брата - он мог вернуться только в качестве гостя.
Через месяц Тамин прислала короткое письмо, уведомляя, что с мальчиком все в порядке. Но через три месяца после возвращения, не получая больше никаких известий от жрицы, Белла не выдержала и пошла к Синухету. Он был в своем кабинете, с сыном, которому диктовал что-то как писцу; и оба были неприятно удивлены появлением наложницы.
Однако Синухет сдержался в присутствии юноши. Сдвинув брови, он махнул Амон-Аха рукой, и тот быстро встал и вышел из комнаты.
Египтянин посмотрел на Беллу с раздражением.
- Что случилось? Ты помешала нам работать!
- Прости, господин Синухет, но в другое время я тебя совсем не вижу, - ответила Белла так же сердито. Она покрылась румянцем. - А мне нужно сказать тебе важную вещь!
Синухет вздохнул, сжал губы.
- Говори, - разрешил он.
- Я должна увидеть сына, - сказала Белла. - Мы никогда не обсуждали, когда я увижусь с ним… а я больше не могу так жить!
Египтянин смотрел на нее с удивлением, но больше не сердился.
- Почему не можешь? - ответил он. - Амон-Аха тоже подолгу жил вдали от дома, и мы с женой спокойно переносили это!
Белла чуть было не сказала, что Мути совсем не так тревожится за сына, как за свое положение в этом доме; но сдержалась.
- Амон-Аха учился не на воина, - напомнила англичанка. - Мой мальчик совсем один, его воспитывают жестокие мужчины… Он, наверное, ходит весь избитый, а ночью не может спать от боли! И он рыжий, вспомни об этом!
На лице ее господина быстро сменялись чувства. Казалось, он сейчас пожалел, что упустил из виду это последнее обстоятельство.
- Я занят… Я бы съездил к нему, но теперь не могу, - сказал он. - Собирают урожай, я должен сам проследить, как сок забродит!
Синухет взял ее за руки, посмотрев в глаза.
- Ведь ты знаешь, что мы этим живем. А наши расходы все растут!
Белла кивнула.
- Я все понимаю.
Она опустила глаза и, помедлив, предложила:
- А что, если я съезжу к Сетеп-эн-Сетху сама? Госпожа Тамин не откажется принять меня… Если только Имхотепа не будет…
Синухет долго молчал, пораженно глядя на свою женщину. Казалось, эта мысль, что она может куда-то поехать сама, возбудила в нем инстинкты сильнее и древнее разума.
- Ты опять хочешь сбежать?..
Белла шагнула назад.
- Да как ты можешь! Как я брошу сына! - воскликнула она с таким возмущением, что подозрение исчезло из черных глаз египтянина.
- Ты не обманываешь? - еще раз спросил он, вглядываясь в ее лицо и касаясь щеки.
- Нет, - Белла улыбнулась и истово мотнула головой.
“А ведь я по-настоящему ему дорога”, - подумала она впервые за долгое время.
Синухет обнял ее, опустил подбородок на ее светлую макушку.
- Я подумаю, - сказал он. - Может быть, я поеду с тобой… Мы поговорим завтра.
- Ты ко мне придешь? - спросила Белла.
- Приду на крышу, после ужина, - улыбнувшись, ответил Синухет. Он помнил, где ее излюбленное место.
Поцеловавшись, они расстались. А Белла опять почувствовала вину. Она любила Синухета, привыкла поддерживать его, вросла в эту жизнь - но была не уверена, что устоит перед искушением сбежать, если только ей предоставят такую возможность. Если только она сможет взять с собою сына…
А мальчик пойдет с ней, он привязан к своей матери как ни к кому другому!
Белла поднялась на крышу, чтобы обдумать ситуацию. Она села в кресло, подставив лицо солнцу.
И тут же ей вспомнилось, сколько людей в этом времени уже пострадало из-за нее. Пусть Белла нисколько не хотела этого, пусть сама стала жертвой… смерти Хапимерит и Менны были на ее совести.
Парадоксальным образом, она до сих пор не могла воспринимать эти смерти как “настоящие”. Ведь ко времени ее рождения все эти люди давным-давно истлели в своих гробницах.
Но стоило ей подумать о сыне, как реальность окружающего ошеломляла Беллу. Как будет лучше для него? Кто мог сказать?..
“Я должна посоветоваться с Тамин, если она такая провидица”, - подумала Белла. И даже если не провидица. В Уасете ей станет ясно, что предпринять дальше.
Этой ночью Синухет пришел к Белле, и их нежность возродилась. Господин остался спать с нею в ее комнате, но ничего не сказал насчет поездки в Уасет.
Но на другой вечер Синухет, как и обещал, поднялся к наложнице на крышу.
- Как я люблю сидеть тут с тобой, - задумчиво сказал он, опускаясь на нагретый кирпич. Белла фыркнула.
- А когда ты тут со мной сидел?
Египтянин покосился на нее.
- Ты нахалка!
Но Белла знала, что за эту независимость хозяин всегда и ценил ее. Стоя над ним, она обняла его сзади, ероша густые черные волосы: точно Синухет сам был ее маленьким мальчиком.
Египтянин с блаженным вздохом прижался к ней, и Белла сцепила руки на его широкой груди.
- Что ты решил? - спросила она шепотом.
Синухет накрыл ее маленькие руки своей рукой.
- Я решил тебя отпустить.
Белла задохнулась от неожиданности.
- Что… Правда?
И тут до нее дошел второй смысл этих слов. Она опустилась на колени позади неподвижного Синухета, чувствуя, как темнеет в глазах.
Синухет любил ее и нуждался в ней. Но сейчас он давал ей возможность вернуться туда, где было ее место. Или возможность найти свое место - если Белла до сих пор металась в поисках его…
Белла опять встала, положив руки египтянину на плечи. Посмотрев на него сверху, пленница вдруг заметила у Синухета седину. Ей стало больно.
- Я поеду… и скоро вернусь. Непременно, - с жаром заверила англичанка.
Она села рядом с хозяином, чтобы видеть его лицо. Повернув к ней голову, Синухет улыбнулся, и вечерние тени обозначили его морщины.
- Хорошо.
Он опять отвернулся и закрыл глаза, чтобы не видеть, с каким лицом она станет дальше лгать. Белла коснулась губами его сухой горячей щеки; чувствуя, что вот-вот разрыдается, англичанка вскочила и поторопилась скрыться.