The Beginning of the End (СИ) - Страница 109
- Мне кажется, госпожа страдает. Она думает, что ею пренебрегают!
Египтянин улыбнулся; он глядел в огонь, хотя по-прежнему обнимал свою наложницу.
- Как странно воспитывают дочерей в твоей стране. Ты всегда защищаешь другую женщину, - заметил он.
Потом сказал:
- Я всегда любил Мути так, как следует мужу. Она никогда не желала большего, - Синухет взглянул на Беллу, и она поняла его.
- Возможно, она не желала большего, пока не появилась я, - грустно сказала англичанка.
Лицо Синухета стало непроницаемым; он пожал плечами и поднялся. Так делали мужчины, когда хотели закрыть тему.
- Но теперь уже ничего не изменить.
Синухет бросил нож на землю и ушел, оставив ее с мальчиком у догорающего огня. Белла кусала губы, глядя египтянину вслед… потом заставила себя обратить взгляд на сына.
Она поцеловала его теплую макушку. Вот главное оправдание ее жизни здесь.
Потом англичанка, поднявшись, разворошила угли и затоптала огонь. Она подобрала нож, брошенный Синухетом, и взяла Сетеп-эн-Сетха за руку, другой рукой перехватив нож поудобнее; они быстро пошли к дому.
Ее мальчик уже бойко бегал и даже пугал свою мать, натыкаясь на домашние препятствия. Скоро ему будет недостаточно общества девочек и женщин, и понадобятся сверстники…
Может быть, фараон действительно рассудил лучше всех.
Спустя три месяца Сети вернулся с победой. Вся страна ликовала - фараон захватил богатую добычу, золото, благовония, пряности, дорогое дерево для построек, которого всегда не хватало. Из Азии пригнали множество пленников - их отправят ломать камень для стен и храмов.
Тогда же Имхотеп после длительного молчания написал брату из Абидоса.
Жрец уведомлял Синухета, что его величество собирается в честь своей победы строить в Абидосе храм, посвященный Амону и Осирису вместе.* У Та-Кемет теперь много “живых убитых”*, которые нужны в строительстве, много сокровищ, и следует воздать почести богам, направлявшим руку царя в сражениях. Теперь нужны жрецы и зодчие, и он среди избранных фараоном советников. Жена Имхотепа тоже прибыла, чтобы принять участие в этом великом деле.
Белла представила себе жрецов, надзирающих за работой каменщиков и резчиков, - работой, требующей колоссального труда, выжимающей из людей все соки… Что же требовало большей жестокости - сшибаться с врагами в кровопролитном бою или после победы вот так безжалостно использовать рабов и пленных?.. Неужели и женщины могли быть такими надсмотрщиками и советчиками?
Тамин могла бы, подумала Белла.
Спустя несколько месяцев Синухет впервые повез семью в Абидос, поклониться Осирису и посмотреть, как ведутся работы. Белла увидела начавшую подниматься громаду, окруженную строительными лесами, - над будущим храмом трудились каменщики, стоявшие на головокружительной высоте со своими молотами и резцами. Иногда кого-то из рабочих казнили за неверный удар и порчу камня. Иногда кто-то падал вниз и разбивался. Сетеп-эн-Сетх уже достаточно вырос, чтобы показывать пальчиком на этих людей и задавать вопросы, - но еще недостаточно, чтобы понимать их страдания…
Кифи через год после смерти сына госпожи родила еще одну дочь; а госпожа и Белла, хотя Синухет по-прежнему уделял внимание каждой, больше не беременели.
Сети предпринял новый поход, против шасу, также завершившийся победой. Расширение абидосского храма и Ипет-Исут продолжалось; приближенные жрецы соперничали и показывали свои таланты.
Время, насыщенное событиями, ускорило свой бег; Белла со страхом и грустью заметила у себя первые морщины. А ведь ей только недавно исполнилось двадцать пять лет…
Сын рос и требовал от нее все большего напряжения ума. Белла не сдавалась, и Сетеп-эн-Сетх освоил английский язык - и это было так странно, как если бы какого-нибудь средневекового английского йомена заставили выражать свои мысли современным языком. Круг понятий Сетеп-эн-Сетха был так же узок и архаичен; хотя благодаря матери он становился более развитым и вдумчивым, чем его сверстники. В “северную страну”, из которой явилась Белла, сын Синухета к своим шести годам верил твердо. Он уже спрашивал мать, не могут ли они туда отправиться.
Белла научилась прятать свои чувства.
- Может быть, и поедем, милый, когда ты вырастешь, - сказала она однажды. - Но сейчас ты должен учиться, чтобы стать сильным и храбрым воином фараона. Скоро тебя отвезут в школу в городе его величества.
- А ты поедешь со мной в школу? - требовательно спросил мальчик.
Белла смешалась. Она до сих пор не знала, как сама будет, когда сын начнет учиться так далеко; сможет ли видеться с ним.
- Я буду приезжать, и ты тоже будешь приезжать ко мне, - обещала она.
Сын бросился ей на шею и обнял крепко, как девочки уже не могли.
- Очень хорошо! - воскликнул он.
За младшим сыном Синухета прислали в срок - фараон, как оказалось, ничего не забыл. Имхотеп за эти годы заметно укрепил свое влияние при дворе, хотя остался бездетным.
* Древнее царство на территории современного Ливана.
* Исторический факт, как и войны Сети.
* Военнопленных.
========== Глава 66 ==========
Вместе с царскими посланными Синухет и Белла повезли сына в Уасет. Как и следовало ожидать, Мути отказалась сопровождать их. Хотя и без госпожи на одного мальчика было слишком много взрослых.
Вначале он сидел в лодке с родителями, с деревенской застенчивостью и опаской посматривая на двоих нарядных вооруженных мужчин, - а потом неожиданно встал во весь свой небольшой рост, покачнув лодку, и громко спросил разрешения перебраться к посланникам фараона.
Белла метнула тревожный взгляд на господина. Не рассердятся ли эти люди? Но они не сердились, и Синухет тоже оставался спокоен и даже гордился поведением ребенка.
- Пусть, - сказал египтянин. - Мальчик пошел своим путем, и боги поведут его за руки. Пусть учится смелости!
Он кивнул сыну, и вместе с Реннефером они развернули лодку, так что та почти уткнулась носом в лодку царских посланников. И Сетеп-эн-Сетх перепрыгнул к ним.
Лодки опять выровнялись, приходилось бороться с течением.
Белла не отрывала от сынишки глаз: она увидела, как он расспрашивает о чем-то одного из мужчин, в посеребренном панцире поверх тонкой белой рубашки, и тот, склонившись к ребенку, с улыбкой его слушает. Потом этот важный воин вынул из ножен кинжал, очень красивый, - рукоять блеснула лунным камнем и перламутром; протянул его мальчику, и Сетеп-эн-Сетх восторженно схватил оружие.
Рассмотрев кинжал, он вернул его. Поблагодарил с некоторой робостью, но глаза блестели предвкушением новой жизни…
Белла схватила Синухета за руку, отвлекая его от гребли. Она сама при виде поведения сына забыла о почтительности к хозяину.
- Как он много болтает с ними! Думает, что ему уже все нипочем!.. - воскликнула англичанка, терзаемая смутной ревностью.
Синухет взглянул на нее через плечо.
- Он еще маленький мальчик… Он должен верить в свои силы, и воины фараона понимают это, - ответил египтянин с той прозорливостью, которая была ему свойственна.
Он отвернулся.
- Жизнь воспитает его, не бойся.
- Неужели, - ревниво пробормотала Белла.
Жизнь воспитает - а она, мать, останется за бортом этой новой жизни сына, как за бортом царской лодки…
- Сын забудет меня, - пожаловалась англичанка.
Синухет рассмеялся.
- Нет, тебя он не забудет! Тебя никак нельзя забыть!
И словно в подтверждение этих слов, Сетеп-эн-Сетх звонко закричал родителям со своей лодки, махая рукой. Поняв его, взрослые опять сблизились, и мальчик перескочил обратно.
Он плюхнулся рядом с матерью и потянул ее за бахромчатый пояс.
- Царский сотник показал мне кинжал! - восторженно воскликнул Сетеп-эн-Сетх. - Он сказал, что этот кинжал подарил ему великий бог Монту, за победу над шасу, сотник ходил в поход с фараоном и сражался за него! Я тоже так хочу!