Тень ястреба. Сага призрачных замков - Страница 52

Наконец мы увидели, как персы спешиваются, поняв, что придется атаковать пешим строем. Они начали карабкаться по каменистым склонам оврага, сверкая золочеными доспехами и украшенными перьями шлемами, держа в руках блестевшие серебром клинки. Персы терпеть не могут сражаться в пешем строю, но тем не менее они приближались к нам, и среди них были эмиры и сам Мухаммед. Да, когда я увидел султана, направляющегося к нам со своими людьми, я вдруг снова почувствовал восхищение, и мне стало жаль, что мы сражаемся против, а не на его стороне.

Я думал, что франки нападут на персов, с шумом пробирающихся по оврагу, но викинги не сошли с места. Они заставили противника подойти к себе, и мусульмане бросились на них с криком:

— Аллах акбар!

Атака разбилась о стену из щитов, как река разбивается об утес. Сквозь вой персов слышался низкий, ритмичный, грохочущий клич викингов, а треск топоров тонул в звоне и свисте сабель.

Норманны стояли неподвижно, как скала. После первого удара персы расстроенными рядами отступили, оставив груду изрубленных тел у ног белокурых великанов. Многие натянули луки и выпустили стрелы с близкого расстояния, но викинги лишь наклонили головы, и лучи света заблестели на их рогатых шлемах и затрепетали на огромных щитах.

А кизилшерцы снова ринулись в атаку. Наблюдая за сражением сверху я, горя и дрожа от возбуждения, любовался великолепием битвы. Моя рука так сжала рукоятку сабли, что из-под ногтей выступила кровь. Воины Мухаммеда снова и снова с безумной отвагой бросались на железную стену и отступали. Груда мертвых тел все росла, а живые карабкались по искромсанным телам павших, чтобы рубить и колоть.

Франки тоже падали, но те, кто оставался в живых, встав на место мертвых, смыкали ряды. Мухаммед не давал своим воинам ни малейшей передышки, он постоянно подгонял их, но и сам со своими эмирами сражался вместе с ними.

Аллах акбар!

Я считал крестоносцев могучими воинами, но таких, как франки эти, еще никогда не видел. Их светлые глаза горели каким-то странным огнем, и, рубя противника, они распевали дикие песни. Да, они наносили мощные удары! Я видел, как Скел Торвальдсен разрубил курда пополам, так, что ноги полетели в одну сторону, а туловище в другую. Я видел, как король Гарольд так рубанул турка, что голова его отлетела на десять шагов от тела. Я видел, как Гротгар разрубил бедро перса, защищенное тяжелой кольчугой.

Но самым храбрым воином в этой битве был мой брат, сэр Эрик. Его меч напоминал смертоносный ветер, перед которым никто не мог устоять. Его лицо горело странным таинственным светом, руки дрожали от нечеловеческого напряжения, и, хотя я чувствовал некое родство между ним и дикими варварами, распевавшими и рубившими рядом с ним, все же что-то непостижимое отличало его от остальных. Да, кузнечный горн лишений выжег из души, мозга и тела этого человека всю ржавчину и поднял его на высоты, недоступные обычным людям.

Битва становилась все более и более ожесточенной. Многие из мусульман пали, но и немало викингов нашло смерть. Остальных медленно теснили назад непрекращающимися атаками, пока франки не оказались почти под тем выступом, где находились мы с девушкой. Там их стройные ряды разбились, потому что под ногами воинов теперь была крупная галька и валуны, а не гладкая каменная площадка, и битва превратилась в ряд одиночных схваток. Норманны взяли ужасающую пошлину — волей Аллаха, теперь не более сотни персов оставались в состоянии поднять меч! А франков осталось меньше двух десятков.

Скел Торвальдсен и Яр Акбар встретились лицом к лицу, и Скел мечом ударил мусульманина по черепу. Яр Акбар завопил и взмахнул саблей, но, прежде, чем он смог нанести удар, викинг заревел и бросился на него, как огромный лев. Его железные руки сомкнулись вокруг горла огромного афганца, и, клянусь, сквозь шум битвы я услышал, как затрещали кости Яр Акбара. Затем Скел Торвальдсен отбросил безжизненное тело, и, вырвав саблю из мертвой руки, кинулся на Мухаммед Хана, но на его пути встал Кай Кедра. Викинг нанес ему удар, но сельджук успел пронзить саблей Скела, и оба одновременно упали.

Увидев, что сэра Эрика плотно окружают враги, и он истекает кровью, я заговорил с девушкой.

— Да хранит тебя Аллах, — сказал я. — Но мой брат умирает в одиночестве, и я должен пасть рядом с ним.

Белая и неподвижная, как мраморная статуя, красавица следила за ходом битвы и видела все.

— Иди, ради Бога, — сказала она. — И пусть Он придаст силы твоей руке, но, пожалуйста, оставь мне свой кинжал!

Так я впервые не оправдал доверия брата и, с трудом спрыгнув с выступа, заковылял по утоптанному берегу с саблей в руке. Приблизившись, я увидел, как сошлись в поединке Кояр Хан и король Гарольд, а заросший щетиной Гротгар машет во все стороны своим топором, с лезвия которого брызжет кровь. Вдруг Ахмед эль-Гор, араб, налетел сбоку и так сильно ударил Гарольда мечом по пояснице, что у того из-под кольчуги потекла кровь. Гротгар заорал, как бешеный бык, и бросился на Ахмета, на мгновение замешкавшегося пред ужасным саксонцем, и тогда викинг нанес сильнейший удар, прорубивший кольчугу, словно одежду. Он раздробил Ахмету плечо, разрубил грудную кость, но при этом сломал свой меч по самую рукоять. Почти в тот же миг король Гарольд перехватил левой рукой саблю Кояр Хана. Клинок разрубил тяжелый золотой браслет короля и повредил кость, но старый король одним ударом размозжил череп курду.

Сэр Эрик и Мирза Хан продолжали бороться, а персы тем временем окружили их, пытаясь нанести удар франку, не задев своего эмира. А я, совершенно невредимый, перешагивая через мертвых и умирающих, шел к ним, когда внезапно лицом к лицу столкнулся с Мухаммед Ханом.

Его худое лицо казалось изможденным, глаза слезились от пыли, а сабля блестела, омытая кровью по самую рукоять. Он был без щита, а кольчуга его была изодрана в клочья. Мухаммед узнал меня, кинулся вперед и наши сабли скрестились. Почувствовав свое преимущество перед усталым султаном, я сказал:

— Мухаммед Хан, к чему быть глупцом? Что для тебя значит девушка из племени франков, для тебя, который может быть императором половины мира? Кизилшер без тебя погибнет, превратится в пыль. Иди своей дорогой, оставь девушку моему брату!

Мухаммед рассмеялся, как безумный, занес саблю и бросился на меня. Расставив ноги, я парировал удар, глазами отыскал прореху в его кольчуге и вонзил острие сабли прямо в его сердце. Мгновение султан стоял неподвижно, раскрыв рот, затем, когда я высвободил клинок, он рухнул на пропитанную кровью землю и оставил этот мир.

— Так умирают надежды ислама и слава Кизилшера, — с горечью произнес я.

В этот миг из глоток усталых, окровавленных персов вырвался испуганный крик, и они застыли как вкопанные. Я поискал глазами сэра Эрика; он стоял, качаясь, над неподвижным телом Мирзы Хана и, увидев меня, поднял меч, указывая клинком в сторону моря. И все, оставшиеся в живых, повернули головы. К берегу подходило длинное странное судно, с низкими бортами и высокими надстройками на носу и корме. Нос судна украшала вырезанная из дерева голова дракона. Длинные весла несли его по спокойной воде, а за веслами сидели белокурые великаны и что-то громко кричали. Когда судно подошло к берегу, сэр Эрик рухнул возле Мирзы Хана.

Персы, уставшие от схватки, побежали, прихватив с собой бесчувственного Кая Кедра. Я подошел к сэру Эрику и попытался снять с него кольчугу, но в этот момент появилась рыдающая Эттер и оттолкнула меня. Я помог ей содрать кольчугу с сэра Эрика, и она повисла измазанными кровью клочками. Мой друг получил глубокие раны на бедре и на плече, а руки от плеч и до кончиков пальцев были порезаны и оцарапаны; стальной шлем был пробит и на голове зияла широкая рана.

Но, хвала Аллаху, ни одна из ран не была смертельной. Однако сэр Эрик потерял сознание от слабости — потеря крови и ужасное напряжение предшествующих дней сделали свое дело. Король Гарольд получил колотые раны в руку и в живот, а Гротгар истекал кровью от глубоких порезов на лице и груди, к тому же он хромал от удара в ногу. Из полдюжины оставшихся в живых франков не было ни одного, кто бы не получил пореза, ушиба или раны. Да, скверно они выглядели в порванных, окровавленных кольчугах.