Тайные письма великих людей - Страница 12

Недавно еще я думалъ, что горячо люблю тебя, но съ тѣхъ поръ какъ увидѣлъ вновь, чувствую, что люблю тебя еще въ тысячу разъ больше. Чѣмъ больше я тебя узнаю, тѣмъ больше обожаю. Это доказываетъ ложность мнѣнія Ла-Брюэра, что любовь возгорается внезапно. Все въ природѣ имѣетъ свое развитіе и различныя степени роста. Ахъ, молю тебя, открой мнѣ какіе-нибудь твои недостатки! Будь менѣе прекрасна, менѣе любезна, менѣе нѣжна, и прежде всего – менѣе добра! Никогда не ревнуй и не плачь; твои слезы лишаютъ меня разума, жгутъ меня. Вѣрь мнѣ, что теперь у меня не можетъ быть ни одной мысли, ни одного представленія, которыя не принадлежали бы тебѣ.

Поправляйся – отдыхай – скорѣе возстанови свое здоровье. Пріѣзжай ко мнѣ, дабы мы, по крайней мѣрѣ, могли сказать раньше чѣмъ придетъ смерть: «У насъ было столько счастливыхъ дней!»

Милліонъ поцѣлуевъ – даже твоему Фортюнэ[13], несмотря на его злобность.

4 августа 1796 г.

Я такъ далеко отъ тебя! Меня окружаетъ густой мракъ! и это будетъ длиться до тѣхъ поръ, пока ужасающія молніи нашихъ пушекъ, которыми мы завтра встрѣтимъ врага, разсѣятъ этотъ мракъ.

Жозефина! ты плакала, когда я съ тобой разставался; ты плакала! Все внутри содрогается у меня при одной этой мысли! Но будь спокойна и утѣшься. Вурмзеръ[14] дорого заплатитъ мнѣ за эти слезы!

Кальдіеро, 13 ноября 1796 г.

Я больше тебя не люблю… Наоборотъ, – я ненавижу тебя. Ты – гадкая, глупая, нелѣпая женщина. Ты мнѣ совсѣмъ не пишешь, ты не любишь своего мужа. Ты знаешь, сколько радости доставляютъ ему твои письма, и не можешь написать даже шести бѣглыхъ строкъ.

Однако, чѣмъ вы занимаетесь цѣлый день, сударыня? Какія важныя дѣла отнимаютъ у васъ время, мѣшаютъ вамъ написать вашему возлюбленному? Что заслоняетъ вашу нѣжную и стойкую любовь, которою вы такъ ему хвастались? Кто этотъ новый соблазнитель, новый возлюбленный, который претендуетъ на все ваше время, мѣшая вамъ заниматься вашимъ супругомъ? Жозефина, берегитесь, – не то въ одну прекрасную ночь твои двери будутъ взломаны, и я предстану предъ тобой.

Въ самомъ дѣлѣ, моя дорогая, меня тревожитъ то, что я не получаю отъ тебя извѣстій, напиши мнѣ тотчасъ четыре страницы и только о тѣхъ милыхъ вещахъ, которыя наполняютъ мнѣ сердце радостью и умиленіемъ.

Надѣюсь скоро заключить тебя въ свои объятія и осыпать милліономъ поцѣлуевъ, жгущихъ меня словно лучи экватора.

Январь 1807 г.

Бываютъ моменты, когда высокое положеніе угнетаетъ – это испытываю я сейчасъ. Какъ удовлетворить порывъ сердца, стремящагося полетѣть къ вашимъ ногамъ, но удерживаемаго тягостными «высшими» соображеніями, парализующими самое пылкое желаніе? О! если бы вы только захотѣли! вы – только одна вы – можете уничтожить раздѣляющія насъ преграды. Мой другъ Дюрокъ облегчитъ вамъ способъ дѣйствій.

О, придите, придите же ко мнѣ. Всѣ ваши желанія будутъ исполнены, ваше отечество сдѣлается мнѣ дорого, какъ только вы сжалитесь надъ моимъ бѣднымъ сердцемъ.

(Въ день послѣ перваго свиданія – 1807 г.)

Марія, сладчайшая Марія, моя первая мысль принадлежитъ тебѣ, мое первое желаніе – снова увидѣть тебя. Ты снова придешь, не правда ли? Ты обѣщала мнѣ это. Если нѣтъ, – то за тобой прилетитъ самъ Орелъ. Я увижу тебя за столомъ, это мнѣ обѣщано. Соблаговоли принять этотъ букетъ[15], пусть это будетъ сокровеннымъ знакомъ нашей любви среди человѣческой сутолоки и залогомъ тайныхъ нашихъ сношеній. Подъ взорами толпы мы сможемъ понимать другъ друга. Когда я прижму руку къ сердцу, ты будешь знать, что я весь стремлюсь къ тебѣ, а въ отвѣтъ мнѣ – ты прижмешь букетъ къ себѣ. Люби меня, моя очаровательная Марія, и пусть рука твоя никогда не отрывается отъ этого букета.

Фонтенебло, апрѣля… 1814 г., 8 ч. веч.

Моя славная Луиза, я получилъ твое письмо, я вижу изъ него, какъ ты огорчена, что еще усиливаетъ и мое горе. Съ удовольствіемъ вижу, что Корвизаръ[16] тебя ободряетъ, за это я ему безконечно благодаренъ. Онъ оправдываетъ своимъ благороднымъ поведеніемъ то мнѣніе, которое я о немъ имѣлъ; скажи это ему отъ моего имени. Онъ долженъ мнѣ часто посылать маленькіе бюллетени о состояніи твоего здоровья. Постарайся тотчасъ отправиться въ Эксъ, воды котораго тебѣ, какъ мнѣ передавали, предписалъ Корвизаръ. Будь здорова, заботься о здоровьѣ – твоемъ и твоего сына, который нуждается въ твоемъ попеченіи.

Я намѣреваюсь отправиться на островъ Эльбу, откуда тебѣ напишу. Также буду всячески стараться встрѣтить тебя.

Пиши мнѣ часто, адресуй письма вице-королю или твоему дядѣ, когда онъ, какъ говорятъ, сдѣлается великимъ Герцогомъ Тосканскимъ.

Прощай, моя милая Луиза-Марія!

Наварра, 19 апрѣля 1810 г.[17]

Государь!

Я получила чрезъ моего сына удостовѣреніе, что Ваше Величество изъявили согласіе на мое возвращеніе въ Мальмэзонъ, и на выдачу мнѣ средствъ для поправленія Наваррскаго замка.

Эта двойная ваша милость, Государь, облегчаетъ меня отъ огромныхъ заботъ и избавляетъ отъ опасеній, на которыя наводило меня длительное молчаніе Вашего Величества. Меня тревожила мысль – быть вами окончательно позабытой, теперь я вижу, что этого нѣтъ. И потому я теперь менѣе несчастна, ибо быть счастливой – врядъ ли уже мнѣ когда удастся въ будущемъ. Въ концѣ этого мѣсяца я отправлюсь въ Мальмэзонъ, если Ваше Величество не находитъ къ тому препятствій. Но я считаю нужнымъ сказать вамъ, Государь, что я не такъ скоро воспользовалась бы предоставленной мнѣ въ этомъ отношеніи Вашимъ Величествомъ привилегіей, если бы жилище въ Наваррѣ не требовало бы настоятельныхъ поправокъ, – не столько ради моего здоровья, сколько ради здоровья меня окружающихъ. Я намѣревалась лишь короткое время пробыть въ Мальмэзонѣ; скоро я его покину и поѣду на воды. Но Ваше Величество можетъ быть увѣрено, что я буду жить въ Мальмэзонѣ такъ – словно онъ находится за тысячу миль отъ Парижа.

Я принесла большую жертву, Государь, и чувствую съ каждымъ днемъ все больше ея величину; однако, эта жертва, которую я приняла на себя, будетъ доведена до конца. Счастье Вашего Величества ни въ коемъ случаѣ не будетъ омрачено никакимъ выраженіемъ моего горя.

Непрестанно буду я желать счастья Вашему Величеству, можетъ ради того, чтобы снова васъ увидѣть; но Ваше Величество можетъ быть увѣрено, что я всегда буду безмолвно почитать ваше новое положеніе; уповая на прежнее ваше ко мнѣ отношеніе, не буду требовать никакихъ новыхъ доказательствъ; надѣюсь только на справедливость вашу.