Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий - Страница 42
Знаменитые венецианские художники Тициан, Паоло Веронезе, Якопо Тинторетто – все они отдавали дань красоте женщин своего времени. Следует отметить, что эпоха славы и роскоши Венецианской республики выдвинула женщину на первый план. Одних куртизанок в 1514 году в Венеции было около 11 тысяч. Сколько требовалось для них золота, жемчуга, зеркал, мехов, кружев и драгоценных камней! А тканей? Никогда и нигде не было такого богатства и разнообразия тканей, как в Венеции XVI века, что и отражено на полотнах и гобеленах венецианских мастеров.
Известный драматург Гольдони в одном из своих сонетов просил своего друга, художника Пьетро Лонги:
И художники выполняли заказ. Как сказала гид Ло- ридана: «Венеция – это персонаж женщины – полненькой, богатой…»
О, этот милый коверканый русский язык в устах гидов! «Сейчас мы будем делать музеи» – не правда ли, в этом есть какая-то прелесть? Гид по Флоренции Леон, статный старик с патрицианской осанкой, знакомя русских с произведениями Рафаэля и Джорджоне, назвал их картины «жирным искусством», очевидно, подразумевая под этим перенасыщенность красотою. Еще одно выражение Лео – о Мадоннах, которое лично мне понравилось: «Чудные женские личики». Мадонны – пристрастие любого итальянского художника. Самые знаменитые, конечно, Мадонны кисти Рафаэля, почти идеальные, небесные создания. Впрочем, у разных живописцев они разные. У Джованни Беллини, к примеру, Мадонны (а их множество) задумчивы и погружены в себя. Это созерцательные и тихие души. Но есть Мадонны и другие, с пылкой кровью. Блок писал:
Там – в окне, под фреской Перуджино, Черный глаз смеется, дышит грудь…
Мадонны, Венеры написаны так, что, как выразился итальянский гид, «хочется трогать тело».
Эти слова Николая Гумилева о Данте Алигьери можно отнести практически к любому Мастеру. Они были живые люди и своих избранниц и натурщиц любили горячо и неистово. И эта страсть позволяла им создавать всепокоряющее и нетленное в веках искусство.
Искусство – это сублимированная энергия. Творческий выброс любви, эротики, секса – как вам угодно, можно выбрать любое. Преображенное человеческое чувство в виде картины, скульптуры, здания, театральной постановки и т. д. Но это, конечно, совсем другая тема, поэтому вернемся к чувствам, которые не перевоплощаются в произведения искусства, но горячат кровь, делают жизнь разнообразной, динамичной и интересной. Это доказал своим примером знаменитый итальянец Джованни Джакомо Казанова. Рыцарь греха. Герой плоти.
Тонкий аналитик и психолог Стефан Цвейг в книге «Три певца своей жизни: Казанова, Стендаль, Толстой» сделал попытку проникнуть в тайну успеха великого соблазнителя. Вот что он писал о Казанове: «В этом крепком чувственном теле отсутствуют даже зачаточные формы моральной нервной системы. И в этом кроется разгадка легкости и гениальности Казановы: у него, счастливца, есть чувственность, но нет души. Никем и ничем серьезно не связанный, не стремящийся ни к каким целям, не обремененный никакими сомнениями, он может извлечь из себя жизненный темп совершенно иной, чем у прочих целеустремленных, нагруженных моралью, связанных социальным достоинством, отягченных нравственными размышлениями людей, отсюда его единственный в своем роде размах, его ни с чем не сравнимая энергия…»
И далее Цвейг пишет, что робкие юноши напрасно будут перелистывать мемуары Казановы, чтобы вырвать у мастера тайну его побед: искусству соблазна так же нельзя научиться из книг, как мало изучить поэтику, чтобы писать поэмы. «У этого мастера ничему не научишься, ничего не выудишь, ибо не существует особого секрета Казановы, особой техники завоевания и приручения. Вся его тайна – в честности вожделений, в стихийном проявлении страстной натуры…»
И оттого (продолжим цитату) «…каждая женщина, отдавшаяся ему, становится более женщиной, более знающей, более сладострастной, более безудержной;
она открывает в своем до тех пор равнодушном теле неожиданные источники наслаждения, она впервые видит прелесть своей наготы, скрытой дотоле покровами стыда, она познает богатство женственности…»
Так шепчет одно из юных созданий в пьесе Марины Цветаевой «Феникс», написанной летом 1919 года. Для Марины Цветаевой Казанова – символ любви, символ всепобеждающей плоти. И для многих на этой планете Джакомо Казанова – имя, олицетворяющее любовь, но не только конечный результат, а именно интригу любви, блестящим мастером которой он был. Казанова отлично знал женскую физиологию и психологию и умело пользовался своим знанием.
Каждый мужчина хочет быть Казановой, но, увы, не всем это удается. Что касается итальянцев, то они, можно сказать, прямые наследники венецианского авантюриста любви и поэтому из кожи вон лезут доказать, что превосходно владеют искусством увлечения и соблазнения женщин. Опять же, всегда есть стремление, но не всегда есть результат.
При виде красивой женщины итальянец не может не воскликнуть: «Беллецца! Ке визо дивино!» (Красавица! Что за божественное лицо!) Или: «О тезоро мио!» (Мое сокровище). Восторг и соответственно фразы бывают самыми разными, от нежно робкого: «Можно я поцелую ваши туфельки?» до экстатичного: «Мамма миа! Вы точно сошли с полотна Боттичелли!»
Сладкие речи, подкрепленные аффектированными жестами и блеском глаз, рассчитаны на успех у представительниц слабого пола. Записать на свой счет еще одну любовную победу – высшая мужская доблесть. Но победы порой оборачиваются поражением, да и кто выходит победителем из опустошительных войн Любви? Вспомните многие итальянские фильмы с первым кинолюбовником страны Марчелло Мастроянни. И все же…
Это – Петрарка. Но времена трепетного поклонения и сердечного волхвования прошли (или проходят), на смену им идут другие, более жесткие и прагматические, навеянные всемирной сексуальной революцией (секс как физическое наслаждение, как разрядка, снятие стресса и т. д.). Если раньше первое, на что обращал внимание средний итальянец, было «личико» (сказывалось эстетическое воспитание на протяжении многих веков), то сегодня это уже красивые попки. Не случайно «певцом» именно этой части прекрасных женщин стал популярный кинорежиссер Тинто Брасс, мастер эротических фильмов.
Личико, «буст», попка – о мамма миа! В итальянце бушуют гены Джакомо Казановы. Он – истинный бандито д’аморо. И как писал Джованни Боккаччо: «Несчетных поцелуев не умели они унять…»
Прежде всего это, конечно, Федерико Феллини. После показа фильма «Город женщин» в Каннах в 1980 году Феллини сказал: «Мне кажется, я всегда создавал фильмы только о женщинах. Я чувствую себя отданным целиком на их милость. Я ощущаю себя хорошо только с ними: они – миф, тайна, неповторимость, очарование… Женщина – это все. И мне представляется, что кино с его чередованием света и тьмы, с его образами, которые то появляются, то исчезают, – тоже женщины. В кино вы как в материнском чреве… Мой фильм – это болтовня после сытного обеда, болтовня мужчины, немного опьяневшего. Это сказка о женщинах, рассказанная мужчиной, который не может не знать их, потому что он сам находится как бы в них…»