Стархэвен (сборник фантастических романов) - Страница 110

— Будто я потерявшийся ребенок!

— Ну, это на тебя не похоже. Ты не зря исчез посреди дня.

— Ты уже обедала?

— Я ждала тебя, — кисло отвечает она.

— Тогда давай поедим. Я проголодался.

— А ты не собираешься оправдываться?

— Потом, — он пытается создать атмосферу тайны. Он едва замечает, что ест. Затем, как обычно, возится с малышами, пока они не укладываются спать. Тщательно подбирая слова, он про себя повторяет все, что выскажет Микаэле. Внутренне он пытается выработать деланную самодовольную улыбку. В этот раз он нападет первым.

Микаэла всецело поглощена передачей. Тревога ее по поводу его пропажи, кажется, уже прошла. Наконец Джесон не выдерживает:

— Ты, кажется, хотела знать, где я сегодня был?

— А где ты сегодня был? — она взглянула на него с беззаботной улыбкой, как ни в чем не бывало.

— Я ходил к Мэймлон Клавер.

— Ты?! Средь бела дня?

— Я.

— Она была хороша?

— Великолепна! — говорит он, сбитый с толку беззаботностью Микаэлы. — Сверх всяких ожиданий.

Микаэла смеется.

— Это так забавно? — спрашивает он.

— Нет, это ты забавен.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Все эти годы ты запрещал себе блудить в Шанхае и ходил к неряхам. Теперь же, по самой глупой причине, ты наконец позволил себе Мэймлон…

— Ты знала, что я никогда не блудил здесь?

— Конечно, знала, — говорит она. — Женщины все рассказывают друг другу. Я расспрашивала своих приятельниц — ты ни разу не натягивал ни одну из них. Я проследила за тобой: Варшава, Прага… Зачем ты ходил туда, Джесон?

— Сейчас это уже не имеет значения.

— А что имеет?

— А то, что я провел день в постели Мэймлон.

Молчание.

— Ты идиот!

— Сука!

— Неудачник!

— Стерильная!

— Хам!

— Подожди, — говорит он, — а зачем ты ходила к Сигмунду?

— Подразнить тебя, — признается она. — Он карьерист, а ты нет. Я хотела тебя завести, заставить что–нибудь предпринять.

— Ты нарушила обычаи и прелюбодействовала днем с мужчиной по своему выбору. Нехорошо, Микаэла. Я бы сказал, не по–женски.

— Зато ставит все на свои места: женственный муж и мужеподобная жена.

— Дикарка! — кричит он и дает ей пощечину. — Как ты могла?

Потирая щеку, она отодвигается от него.

— Дикарка? Я? Ах ты, варвар! Да я бы могла упечь тебя в Спуск за…

— А я бы мог тебя упечь в Спуск за…

Оба останавливаются и смотрят друг на друга.

— Тебе не следовало бить меня, — говорит она немного погодя.

— Я был возбужден. А ты нарушила правила.

— У меня были свои причины…

— Даже имея причины, нельзя! — говорит он. — В любом случае это может привести сюда нравственных инженеров.

— Ты молчаливый болтун, — в голосе ее слышится нежность. — Мы, наверное, стерилизовали полэтажа своими криками. Какой был в этом смысл, Джесон?

— Я хотел, чтобы ты поняла кое–что о себе. Свою, безусловно, архаичную психологическую сущность, Микаэла. Если бы ты только могла взглянуть на себя со стороны. На последствия своих мелочных побуждений… Мне не хочется снова начинать ссору, я только пытаюсь объяснить тебе…

— А твои побуждения, Джесон? Ты так же архаичен, как и я. Мы оба атависты. Обе наши головы полны примитивных нравственных пережитков. Разве не так? Разве ты не видишь?

Конечно! Он отходит от нее. Встав спиной к ней, он тычет пальцем кнопку включения душа и ждет, пока психическое напряжение отпустит его.

— Да, — произносит он спустя долгое время, — да, я вижу. У нас только внешний лоск гонадского образа жизни. А под ним — ревность, зависть, эгоизм…

— Да, ты прав.

— Ты знаешь, как движется моя работа? Мои тезисы о том, что селективное размножение произвело в гонадах новую расу людей, подтверждаются. Это, наверное, так, но я не принадлежу к новой расе. И ты не принадлежишь к ней. Возможно, некоторые принадлежат. Но сколько их?

Вопрос эхом повторяется в его мозгу.

Микаэла подходит к нему сзади и прижимается к его спине.

Он чувствует ее соски. Они твердые и щекочут его.

— Возможно, большинство, — соглашается она. — Твои тезисы, пожалуй, верны. Но ты здесь чужой. Мы вне времени.

— Да.

— Атависты из уродливых веков.

— Да.

— Поэтому мы должны прекратить мучить друг друга, Джесон. Нам следует научиться скрывать свои чувства. Понимаешь?

— Да. Иначе нас прикончат, сбросив в Спуск. Мы неудачники, Микаэла.

— Оба?

— Оба.

Он поворачивается. Его руки обнимают ее. Он подмигивает ей, она отвечает ему тем же.

— Мстительный варвар… — нежно говорит она.

— Злобная дикарка… — шепчет он.

Они падают на постель. Теперь ночным блудникам придется просто ждать.

Еще никогда он не желал ее так сильно, как в этот момент.

1

9–я межэтажная бригада работает в однообразном вертикальном пласте затемненного пространства, протянувшегося вдоль внешней стороны сердечника обслуживания гонады 116 от, 700–го до 730–го этажа. Хотя рабочая зона очень высока, ширина ее не превышает пяти метров. Этакий узкий колодец, из которого все пылинки, исполняя причудливый танец, уносятся прямо во всасывающие фильтры. Работающие здесь 10 человек 9–й межэтажной бригады помещены посредине между внешним пластом гонадских жилых и общественных секторов и его спрятанным сердцем, сердечником обслуживания, в котором размещены компьютеры.

Члены бригады редко входят сами в сердечник. В основном они действуют на его периферии, следя за его неясно вырисовывающейся в сумраке стеной, облицованной панелями управления различными звеньями главного компьютера. Мягко светящиеся зеленые и желтые огоньки мерцают на панелях, непрерывно информируя о состоянии укрытых в стенах механизмов. Люди из 9–й межэтажной бригады контролируют многочисленные блоки саморегулирующих устройств, направляющих работу компьютеров. Всякий раз, когда какие–то цепи контрольной системы оказываются на грани перегрузки, члены бригады быстро отлаживают их так, чтобы они могли выполнять свою функцию нормально. Это не трудная работа, но она первостепенна для жизни гигантского здания.

Каждый день, когда начинается их смена, Майкл Стэтлер и девять членов его бригады проползают через эдинбургский ирисовый затвор–шлюз на 700–м этаже и совершают свой путь по вечным сумеркам межэтажья, чтобы занять свои посты. Самоходные кресла переносят их к назначенным пунктам — лично Майкл начинает с программирования блоков, охватывающих этажи от 709–го до 712–го, и в течение дня перемещается вверх и вниз по межэтажью к зонам нарушения режима работы.

Майклу 23 года. В этой межэтажной бригаде он проработал программистом–наладчиком уже одиннадцать лет. Теперь работа для него стала чисто автоматической — он стал просто придатком машины. Перемещаясь по межэтажью, он повышает напряжение или уменьшает, отключает или подключает, комбинирует или разъединяет, удовлетворяя требования обслуживаемого им компьютера, и делает все это бездумно и хладнокровно, на одних рефлексах. В этом нет ничего предосудительного. Для наладчиков нежелательно думать, нужно только действовать и действовать правильно; даже сейчас, на пятом веку развития электронно–вычислительной техники, человеческому мозгу все еще принадлежит первое место по мощности переработки информации, приходящей на один кубический сантиметр серого вещества. Должным образом обученная межэтажная бригада является эффективной группой из десяти великолепных, органически выращенных компьютеров, запущенных в основной агрегат. Майкл следит за меняющимися узорами индикаторов, выполняя все необходимые регулировки, а мыслительные центры его мозга свободны для всего другого.

Он грезит о незнакомых местах вне гонады 116, которые он видел на экране. Он и его жена Стэсин — заядлые телезрители и редко пропускают какое–либо телепутешествие. В мозгу проплывают изображения старого догонадского мира, старинные достопримечательности, пыльные развалины: Иерусалим, Стамбул, Рим, Тадж–Махал, руины Нью–Йорка, верхушки лондонских зданий, высовывающиеся из окружающих их волн, другие эксцентрические и романтические места за стенами гонады: вулкан Везувий, гейзеры Йеллоустоуна, африканские саванны, южные острова Тихого океана, Сахара, Северный полюс, Вена, Копенгаген, Москва. Великие пирамиды и сфинксы. Джунгли по реке Амазонке, Чичен–Ица. Великая китайская стена.