Скрипка для дьявола (СИ) - Страница 25

Схватив Лорана за руку, я отодвинул портьеру и вышел в галерею. Голоса Париса и Марии уже были довольно далеко, значит – можно идти.

Добравшись до комнаты без особых приключений, я, глотая поцелуи ненасытного монстра, захлопнул дверь, и, повернув ключ в замке, незаметно спрятал его за вазой на стоящем рядом столике.

- А теперь иди сюда, чертёнок... – подхватив почти невесомое тело на руки и ощущая, как он обхватил меня ногами и руками, я, не прекращая хаоса лобзаний и ласк, понёс его к кровати и выдернул из-под покрывала простыню. Теперь самое главное.

Не спеша раздевая его, и пригвоздив руки над головой, я начал связывать запястья Лорана простыней, разрывая её на полосы.

- Что... что ты делаешь?.. – разорвав очередной поцелуй, слегка одурманенным, но с долей подозрения голосом спросил он. Что – уже опьянел от ласк, алчный инкуб?

- Я давно хотел попробовать это... Меня так возбуждает твой трогательный беспомощный вид, когда ты связан... – усыпляя бдительность, промурлыкал я, слегка укусив его за мочку уха.

- Чтобы ты ни говорил, Андре, но ты такой же, как все, с кем я спал до этого... – с презрительной улыбкой сказал Монстр, сверкая в полутьме глазами. – Ты просто похотливое животное.

- Раз я похотливое животное... – я, отметая в сторону ласковый тон, как можно крепче привязал его ноги к крупным завиткам на каркасе кровати, – ...то кто ты тогда?..- дразня его прикосновениями губ, но не целуя, я как можно сильнее затянул путы на запястьях. – Ты... едва сдерживающий пошлые стоны... – привязав до конца, я слегка сжал в пальцах его плоть, срывая слабый крик с раскрасневшихся от обильных прикусываний и поцелуев губ, – ...и раздвинувший ноги, как последняя шлюха. Кто тогда ты?!

- Я всего лишь поцеловал вас. Всё остальное вы сделали сами, хотя могли и не делать этого! – огрызнулся он, уже осознав, что попал в ловушку, с ненавистью глядя на меня и тщетно пытаясь высвободить руки из плена.

- Тогда ты сам пришёл ко мне, прикрываясь личиной моего прежнего Лорана. Я целовал его, а не тебя, и ты – не он, – холодно сказал я, выпрямляясь. Внезапно губы Монстра исказила издевательская усмешка:

- Ну разумеется: куда приятнее срывать свежую лилию, чем держать у себя в вазе перебывавший за вечер в руках у всех гостей цветок, не так ли, сеньор Романо?

Звонкий звук пощечины частично остудил мою ярость и заставил замолчать мелкого гнилоуста.

- Именно. Хотя бы потому что лилия истекает душистым маслом, а не ядом с запахом падали. – процедил сквозь зубы я и завязал ему глаза. – А теперь я тебя оставлю. С завязанными глазами все чувства обостряются, верно? – проведя ещё раз в районе паха, я уловил отчаянную дрожь. – Проведи эту ночь возбуждённым и подумай над своим поведением, похотливый щенок. Думаю, ты знаешь, как это... мучительно, когда не можешь дать себе разрядку.

- Вот ублюдок... дай мне кончить!

- Спокойной ночи, чертёнок. Приятных снов, – уходя, пожелал я.

- Тварь!..

Дверь захлопнулась, прерывая поток брани. Я судорожно вздохнул привалившись спиной к резной гипсовой поверхности стены. Я находился в ванной комнате. Зажёг четыре свечи в подсвечнике, что стоял на большой тумбе у стены. Большое зеркало в тяжёлой раме из красного дерева отразило моё побледневшее, почти испуганное лицо. Мне было плохо.

В висках стучало, всё тело было словно свинцовым и болело, отчаянно болело. Не испытывай я такого отвращения к той твари, что сидела сейчас внутри прекрасного, любимого мной тела, то взял бы его, не задумываясь. Но лечь по доброй воле с этим чудовищем в постель... лучше сдохну.

Мне вспомнилось, как он жадно впивался зубами в сердце и поморщился. Тоже самое ощущал и я сам, видя что происходит с Лораном – словно кто-то безжалостно грызет моё сердце, выпивая из него всю кровь и надежду.

Мне нужно прийти в себя.

Набрав полную ванну холодной воды, я разделся и погрузился в неё, трясясь от озноба. Лучше уж так, чем то состояние, в котором я пребывал всё это время. Я прикончу тебя, тварь, даю слово.

Когда я в шесть зашёл в спальню, то Морель – насквозь мокрый от пота, связанный по рукам и ногам, с завязанными глазами, уже приходил в себя.

Забравшись на кровать, я снял с его глаз повязку и он, приоткрыв веки, прохрипел: «Воды...»

- Сейчас, – я развязал путы на руках, и, предоставив Морелю самому освободить лодыжки, направился в угол комнаты, где на одном из столиков стояли графин с водой и небольшой бокал из хрусталя. Наполнив ёмкость, вернулся к уже выпутавшемуся из импровизированных верёвок французу и подал ему питьё.

Не успел я моргнуть, как бокал мгновенно опустел, и Лоран, слегка содрогнувшись, сильно потёр лицо ладонями.

- Боже... это ужасно...

- Что именно, любовь моя?

- Ты... бил меня? – он усталым, даже сонным взглядом посмотрел мне в лицо, растирая плечи, сгибы локтей и колени, словно ему было холодно, несмотря на прилипшие ко лбу влажные каштановые прядки. Вид у юноши был измученный. – У меня всё болит.

Тут я вспомнил, в каком состоянии оставил это тело на всю ночь и подавил желание передёрнуться. Это хуже, чем похмелье.

- Нет, но это не лучше, – покаянно ответил я. – Ты весь вспотел. Я приготовлю тебе ванну.

Когда всё было готово, Лоран, сидя на краю кровати, попросил меня, словно чувствуя себя неловко:

- Андре, не мог бы ты мне помочь? Похоже, Он вчера слегка переусердствовал и у меня совсем не осталось сил. Он такой безрассудный...

- Разумеется.

Я взял его за руки и поднял на ноги. Колени подогнулись, но Лоран все же принял устойчивое положение и осторожно направился (слегка опираясь на меня) в ванную комнату.

- Что случилось вчера? – спросил он, делая не уверенные в своей твёрдости шаги, словно учащийся ходить ребёнок.

- Не беспокойся, милый розмарин, я всё тебе расскажу, только напомни мне. Но сначала доберись до купальни, – слегка притормозил я его любопытство.

- Такой учтивый, – мягко усмехнулся он. – Ты происходишь из знатной семьи?

Этот вопрос вогнал меня в ступор.

- Из знатной семьи... – я слегка замялся, и, усадив его на бортик ванны, начал расстёгивать рубашку, пока Лоран справлялся с запонками на манжетах. – Нет... это не так. Не знаю, с чего ты это взял.

- Твои манеры выдают в тебе утончённого человека, – пожал плечами Лоран, – вернее, человека, для которого быть утончённым – несвойственно, но, тем неменее, имеет место быть... не знаю, как объяснить.

Тут я впервые мысленно поблагодарил Эйдна и Париса за дрессировку. Странно, что я сам не замечал за собой этих изменений.

- Я вырос в семье простолюдинов, только чуть более зажиточной, чем твоя. Мои родители были пастухами и имели свою крохотную ферму в Германии. Не сказать, что мы жили совсем плохо, но хозяйство было нестабильным. Потому и к числу богатых нас причислить было нельзя. А манеры... должно быть, это влияние Париса и Эйдна. Я им многим обязан... Они подарили мне новую жизнь, когда я почти утратил надежду на лучшее.

- Как ты мне? – тихо спросил Лоран. В этот момент он показался мне особенно светлым.

- ... Да, – невольно улыбнувшись, сказал я. – Как я тебе.

Следующие минуты прошли в молчании. Лоран мирно плескался в ванне, а я – всё также сидя на белом мраморе пола – провалился в какую-то прострацию. Устал ли я, или просто накопилось слишком много пищи для размышлений – не знаю, но ощущал себя абсолютно опустошённым, словно кем-то выпитое яйцо.

- Я напоминаю тебе, – выдёргивая меня из чёрной апатии, вдруг промолвил Морель, кладя руки на бортик, а голову на руки, похожий на вынырнувшего из тёмного омута юного тритона.

- Прости, что?.. – вздрогнув, спросил я.

- Ты просил напомнить тебе, чтобы ты мне рассказал о том, что случилось вчера, после того, как я пришёл к тебе в библиотеку.

- Ах, это... – я принял точно такое же положение, что и Лоран, положив голову на руки:

- Ну слушай...