Скрипка для дьявола (СИ) - Страница 20

Просыпаясь и видя полуоткрытые веки уже очнувшегося ото сна Лорана, я впервые испытал удовлетворение и тайную радость: никаких криков, никакого испуга, никаких горестных слёз. Сейчас в моих руках, тихо прижавшись нежной щекой к моей груди, лежал обнажённый серафим, чье стройное тело с белой, как сливки, кожей покоилось в объятиях похожей на снег простыни. Волосы цвета зари алели на подушке, как тёмная запёкшаяся кровь. Не рыжий, и не чёрный. Этому цвету сложно подобрать точное название. Это цвет алой скрипки. Смесь тёмного дерева и крови.

Немного поморгав, привыкая к утреннему свету, я, приподняв руку, нежно погладил его по щеке и подбородку. Лоран от неожиданности глубоко вздохнул, и, слегка передвинув голову на подушке, посмотрел на меня. Это дало ещё один маленький повод для радости – из двух тёмно-синих озер ушла та тяжелая, всепоглощающая, пронзительная грусть, что до этого плескалась во взгляде. Теперь глаза юноши были чисты и спокойны. Так смотрит на тебя обладающий недюжинным разумом ребёнок.

- Тебе так идёт умиротворение... – приподнявшись на локте, тихо сказал я ему с невольной улыбкой, – Неужели мои желания начали исполняться? – губы Лорана беззвучно шевельнулись, а после вымолвили:

- Не радуйся этому. Желания – страшная вещь, которая из хозяина может сделать раба.

Я хрипло засмеялся и вновь откинулся на подушку:

- «Не тревожьте спящего Бога», да?

- Да, – коралловые губы Лорана растянулись в едва заметной улыбке, – Говорят, когда боги хотят погубить человека, они начинают исполнять его желания.

- Что же тогда получается: любая удача или везение – это к ухудшению дел? – хмыкнул я.

- Да, как это ни печально, – усмехнулся Лоран, медленно поднимаясь и садясь на кровати. Спутанные соблазнительные кудри упали на плавные изгибы плеч, – Иначе бы не существовало понятия «чёрная полоса». За всё приходится платить: за материальное – деньгами, за духовное – счастьем.

- За деньги тоже многие платят личным счастьем, – сказал я. – А иногда – и жизнью.

Лоран опустил вниз ресницы.

- Да.

Внезапно его лицо на мгновение отразило тревогу, отчего я моментально проснулся.

- Лоран?..

Он замотал в ответ головой и я, сев на кровати, поцеловал его в тёплые, несколько безвольные после сна губы и, приложив к алебастровой груди ладонь, спросил:

- Что мне сделать, чтобы у тебя перестало здесь болеть?

- Я... – он слегка запнулся, – я так благодарен тебе, Андре... но... боюсь, ты ничего сделать не сможешь.

- С чего ты так решил? – нахмурился я. Он посмотрел на меня, как смирившийся с чем-то неизбежным человек:

- Потому что это сильнее меня. Сильнее тебя, сильнее любого из наших желаний.

- Что это? – я говорил созидательным тоном, но внутри сходил с ума от желания узнать, по вине чего Лоран – этот хрупкий алый цветок, доставшийся мне по воле небес или преисподней, не знаю – чахнет и ослабевает, сжираемый изнутри неведомой дрянью.

- Монстр, – сорвалось наконец с дрожащих губ. – Он.

- Кто «Он»?

Внезапно, его руки затряслись, а глаза панически округлились.

- Нет, прошу, не заставляй меня! – крикнул Лоран, сгибаясь пополам и стискивая в пальцах простыню. – Нет! Я не могу! Нет!

- Тихо! Успокойся! – схватив бьющегося Мореля в охапку, я прижал его лицом к кровати, немного заломив руку, чтобы он прекратил вырываться. – Хорошо, молчи. Я разрешаю тебе молчать! – он постепенно затих и я, отпустив его запястье, медленно выпрямился, тяжело дыша. Мне было жутко, просто жутко видеть это перекошенное не то от страха, не то от боли лицо с выступившими на лбу мелкими каплями пота. Мне самому было больно. Нужно узнать, откуда это. Почему Лоран сейчас был похож на настоящего сумасшедшего? Но я не мог выяснить ничего, не причинив ему новых страданий и страха.

- Лоран, иди ко мне. Ничего не бойся, – я убрал каштановые волосы со спины, поцеловал юношу в лопатку, и, обняв за плечи, поднял, сажая к себе спиной. – Не знаю, что с тобой происходит, но это более чем странно, не находишь? – ласково поглаживая его по голове и успокаивающе целуя в щёку, а затем в скульптурно-гладкое плечо, осторожно сказал я. – Ты ведёшь себя так, словно сошёл с ума.

- Не знаю, может быть, – прошептал он, всё ещё слегка дрожа от слабости после приступа. – Я не знаю, что со мной происходит. Я не могу тебе рассказать об этом. Я не могу никому рассказать. Ты... если хочешь узнать...

- Хочу, – обняв его поперёк груди и прижав к себе, заглядывая в лицо, сказал я. – Очень хочу. Но не хотел бы, если бы это не касалось тебя.

- Зачем я тебе, Андре? – развернувшись ко мне лицом, прошептал он. Видя эти вновь наполнившиеся печалью глаза, я испытал чувство потери только что найденной вещи:

– Я не граф и не барон, у меня ничего нет, я, кажется, ненормальный, я могу принести беды и несчастья... – и, поймав мой вопросительный взгляд, повторил: – Да, несчастья. Как и другим до этого, как и своей семье. Откажись от меня, а лучше прогони. Я не ушёл тогда только потому что ты попросил меня остаться. Меня никогда не просили о таком... я никому не был нужен. Прогони меня, если не хочешь бед себе и своим... – он скосил взгляд на дверь и я понял, что француз говорит о Парисе и Эйдне, – ...друзьям.

- Послушай меня, Лоран... – я привычным жестом взял его за плечи и слегка потряс, – слушай меня и держи себя в руках. Если ты говоришь, что ты ненормальный – значит ты уже в здравом уме. Сумасшедший никогда не признает себя больным. Это раз. Второе: с чего ты взял, что приносишь несчастья? Кто тебе внушил такую глупость?

- Никто. Я не могу тебе сказать. Ничего не могу сказать... – ответил он, слегка задыхаясь, словно его распирали слова, но он не мог их выдавить из себя. – Никто. Я это вижу. И ты должен сам выяснить, если хочешь знать всё... Я не могу тебе ни в чём помочь, извини...

- Ладно, хорошо. – согласился я, – Я должен сам узнать, так?

- Да.

- Да, – я обнял его и почувствовал, что он спрятал лицо у меня на плече. – Всё, разговор окончен.

С тех пор я не спускал с него глаз, при каждом удобном случае отслеживая его состояние и местонахождение. Всё было как обычно, однако, меня не переставали тревожить его молчаливые исчезновения из дома в неизвестном направлении. Они случались примерно раз в неделю, но каждый раз я был занят поздними эмпирическими занятиями в библиотеке и не мог последовать за ним. И вот однажды мне представился, наконец, случай.

- С вами всё в порядке, сеньор? – спросил я у наставника, когда увидел его в этот вечер в библиотеке. Парис стоял, как мне показалось – неуверенно, был бледным, как побелённая стена, и – как нельзя было не заметить, всё время касался кончиками пальцев поверхности стола, словно боялся в любой момент потерять равновесие.

- Да, всё в порядке. Мы сегодня должны пройти довольно много, и так отстаём от запланированного графика...

- Вы уверены, сеньор? – настаивал я, – вы...

- Парис? – послышались приглушённые ворсом ковра шаги, и из-за полок показался Эйдн – строгий и нахмуренный. – Какого чёрта, я же сказал тебе не вставать! Или мне привязать тебя? – тут он осёкся, заметив меня – сидящего в тени, рядом с пятном света от настолькой лампы с зелёным бархатным абажуром.

- Всё в порядке, я хорошо себя чувствую, – ответил Линтон, незаметно для Эйдна – как я мог видеть, сидя у британца за спиной – упираясь кончиками пальцев в стол.

- Сегодня занятий не будет, Андре, – не отрывая странного, как мне показалось, ничего хорошего не сулящего, взгляда от лица Париса, сказал Дегри. – Ты можешь идти.

- Х-хорошо, – проронил я и поспешно удалился, слыша: «Выбирай: либо ты идёшь пить лекарства и спать сам, либо тебя потащу я».

Усмехнувшись, я закрыл дверь: они друг друга стоят.

Вдруг я заметил движущийся на другом конце холла силуэт. Приглядевшись, узнал в человеке Лорана. В своём фиолетовом плаще, с капюшоном на голове. Снова куда-то уходит. Долго не раздумывая, я, стянув с вешалки плащ дворецкого, направился следом. Наконец-то смогу узнать, куда он пропадает время от времени.