Сага о Копье: Омнибус. Том I (ЛП) - Страница 1725

Вы слышали, как барды поют о том, как могучий воин одним ударом меча заставляет дракона повиноваться. Этот точно нацеленный удар должен быть такой мощности, что его сила заставит дракона отступить.

Вы слышали такие россказни, и я тоже. Я закрыл глаза, вручая судьбу истинным Богам, и изо всех сил, хотя и не особенно обдуманно, размахнулся. За свою веру я поплатился хорошей встряской — это все равно, что ударить по камню. Мои руки чуть не вырвало из плеч.

Я продолжал стоять с закрытыми глазами, ожидая или грохота, с которым чудище рухнет на землю, или испепеляющего огненного выдоха, что было бы последним из услышанного мною в жизни. Но я ничего не услышал и, прождав довольно долго, приоткрыл один глаз.

Место действия не изменилось. Дракон все так же возвышался надо мной: золотые усы выбивались из-под зубов цвета слоновой кости, глаза сияли, как рубины, вобравшие в себя свет огня. От моего меча остался обломок длиною фут с неровным, зазубренным краем.

Отломившийся кусок меча лежал где-то рядом, но мне в нем нужды не было. Дракон шире открыл пасть, показав задние зубы, более мелкие, но такие же острые.

— Ты закончил? — проговорил он, и от его голоса земля рядом со мной загрохотала, а меня дрожь пробрала до костей.

Принимая во внимание ситуацию, эта тварь была на редкость учтива, хотя и ужасающе могущественна. Дракон спросил, как меня зовут и чем я занимаюсь. Я сохранил достаточно хладнокровия (так мне тогда казалось), чтобы врать на полную катушку. Грабители? Нет, что ты, мы просто путешественники, случайно набредшие на его спящую фигуру. Убийцы? Ну, нет, мы бросились к оружию для самозащиты. Воины? Ну да, я могучий воин, но только если меня рассердить. Помню, что я не очень хорошо представлял, что скажу дальше, мой ум просто цеплялся за любую возможность продолжить разговор, поскольку это представлялось единственным, что отделяло меня от небытия.

Величественное существо не попалось на мои увертки. Оно знало, как все драконы знают обо всем в мире — знают фазы луны, вес человеческого сердца, им известны науки, о которых нам и не мечталось, и магические искусства, позволяющие узнать все о более ничтожных смертных и зверях. Он знал, что я лгу, и это, казалось, рассердило и опечалило его.

Да, чудовище не лишило меня жизни, не тронуло даже когтем. Иногда мне кажется, уж лучше бы оно меня убило. Вместо этого оно наложило на меня великий геаз — путешествовать (как я и хотел) и, путешествуя, всегда говорить правду.

Дракон отпустил меня с этим коварным проклятием, и тогда я тоже скрылся в лесу, держась подальше от дома, поскольку не хотел говорить друзьям о том, как глупо просчитался, полагая, что смогу провести дракона. Пес вечером догнал меня и остался со мной. Я назвал его Золото Глупца, потому что это единственное сокровище, которое я получил за мою глупость. Как я говорил, я пытался от него отделаться, обменять или продать, но всякий раз случались несчастья, и я оставил попытки. Я также пытался лгать, чтобы испытать проклятие, но опять случались несчастья, и больше я так не делаю. Это моя судьба, мое проклятие и полученный мной урок честности.

Если я скажу, что ваше пиво безвкусно, а ваши кровати годятся только для блох, это правда, а многим не по нраву слушать неприятные слова. Так вот, я пришел в ваш городок и пробуду здесь день-два, пока мое присутствие не станет невыносимым, тогда я уйду. Я живой пример того, насколько глупа ложь и недальновидны самообман и жадность. И, конечно, уроков дракона.

Дженгар закончил свой рассказ в полном безмолвии, горожане размышляли над его словами. Потом тишину прервал внезапный шум, когда Мелисса, служанка, развернулась и с размаху влепила дворянину пощечину, затем с красным лицом и слезами на глазах стремительно убежала в хозяйственное помещение.

Старый барон, казалось, удивился и достаточно громко, чтобы присутствующие услышали, пробормотал:

— Что с ней стряслось?

Дженгар серьезно посмотрел на него:

— Во время моего рассказа ты, господин, положил руку туда, куда воспитанному человеку ее класть не следует. Когда рассказ закончился, девушка осознала и свое положение, и твое намерение.

Теперь пришла очередь покраснеть барону.

— Ну, ты же видишь, тут…

Дженгар прервал его:

— Я вижу — тут и говорю — тут, и говорю правду — тут, потому что это мое проклятие. Ты что думаешь, моя история просто безобидная небылица? Она правдива, поэтому я не могу долго оставаться на одном месте. — С этими словами путешественник отнес свою пустую кружку и кружку пса к бару.

Слушатели восприняли это как официальный конец представления и вернулись к своим занятиям. Служанка так и не появилась.

Дженгар сделал знак принести еще два нива и заметил, как трактирщик бросил сердитый взгляд в сторону камина и дворянина.

— Тебе не нравится этот благородный господин? — спросил Дженгар, и удивленный трактирщик вновь обернулся к нему.

— Старый барон? Я никогда не говорил… — начал он, но потом пожал плечами.

— Тебе и не надо этого делать. Я так понимаю, он не прочь поглазеть на молоденьких женщин?

— Глазел бы и глазел, это меня не волнует, — сказал трактирщик. — Лишь бы руки не распускал. И все остальное. Он давит на меня, чтобы я отдал Мелиссу к нему в услужение.

— И ей все равно?

— Ни в коем случае. Она угрожает, что сбежит, если я соглашусь. А он тем временем создает для меня все более тяжелые условия работы. Поднимает пошлины, вводит разные мелкие законы и изводит по всяким незначительным причинам. Все это, несомненно, прекратится, как только я соглашусь на его требования.

— И ты в конечном итоге согласишься.

— Жизнь сурова, — пробормотал трактирщик, внезапно заинтересовавшись чем-то находящимся на расстоянии несколько футов.

Старый барон тем временем пытался подружиться с Золотом Глупца, но в этом ему сопутствовал такой же успех, как раньше с девушкой. Пес отскакивал, уклоняясь от прикосновения человека, и, в конце концов, спрятался под стул.

Когда Дженгар вернулся к камину, собака обрадовалась и занялась пивом. Старый барон, словно сомневаясь, бросил оценивающий взгляд на путешественника.

— Ты все еще такой же отважный воин, как описывал в своей истории? — спросил он, его глаза мерцали в свете пламени.

Дженгар пожал плечами:

— Отважный, но в определенных пределах. То, что со мной случилось, заставило меня пересмотреть эти пределы. Я знаю, что никогда больше не смогу встретиться с драконом.

Старый барон махнул ему рукой, показывая, что это не имеет значения.

— У меня неприятности, — начал он, запнулся и исправился: — У города неприятности. Дело в одном гноме, который живет неподалеку.

Дженгар опять пожал плечами:

— По крайней мере, это объясняет враждебную реакцию на слова барда. Ну а мне-то что до этого?

— Меня беспокоит то, что этот маленький гном может представлять большую опасность для моего… э-э, нашего… городка. Взрывы. Вулканы. Морские змеи. Сбежавшие великаны. И тому подобное.

— Никогда не занимался выселением гномов, — хмуро сказал Дженгар.

— Да, но ты честен, — заметил старый барон, вытянув руку, чтобы дружески похлопать воина по колену. Дженгара передернуло от его прикосновения, и путешественник сразу же понял реакцию Золота Глупца на этого человека. — Я посылал других так называемых отважных воинов на разведку в логово этого создания, но ни один из них так и не вернулся. Все они трусы. Я хочу, чтобы ты выгнал это существо или, по крайней мере, вернулся ко мне и объяснил, почему у остальных ничего не вышло.

— А что если я скажу, господин, что ты на редкость отталкивающий человечишка? — откровенно сказал Дженгар. — И недостоин того, чтобы воины тратили на тебя свое время?

— Я восприму это как подтверждение твоей честности, — ответил барон с тихим показным смехом. — За эту незначительную услугу я хорошо заплачу и, возможно, смогу предоставить тебе пристанище, где твоей… прямолинейности не будут придавать значения.