Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений - Страница 30

Публикации ленинградских (петербургских) анархистов свидетельствуют о серьезной работе по поиску источников. Ими привлекалась такая литература, которая не была известна москвичам. В частности, они знали о существовании еще одной «хрестоматии» П. Эльцбахера, помимо известной книги 1906 г.[241]

Если лидеры КАС старались по возможности замалчивать концепции П. А. Кропоткина как «неправильного анархиста» (не анархо-синдикалиста), то анархо-коммунисты, напротив, пропагандировали его произведения, делая их доступными для анархо-массы. В результате начиная с 1990 г. в общедоступный оборот (в анархистской периодике) было введено большое количество текстов Кропоткина.[242] В 1993 г. появилось даже специальное исследование, посвященное сравнительному анализу взглядов А. А. Борового и П. А. Кропоткина.[243] В декабре 1992 г. в связи со 150-летием П. А. Кропоткина в Москве, Дмитрове и Санкт-Петербурге проходила международная конференция, посвященная П. А. Кропоткину.

Постепенно в активный оборот стали вводиться тексты Л. Н. Толстого.[244] Кроме того, именно в анархистских кругах активно циркулировал журнал «Ясная Поляна», издававшийся рижским хиппи-толстовцем Георгием Мейтиным (Гариком Рижским), в котором обильно печатались тексты Л. Н. Толстого,[245] а также Мартина Лютера Кинга.[246]

В 1990 г. анархисты еще испытывали определенный теоретический голод, что побуждало их обращаться к источникам за пределами круга леворадикальной общественной мысли — начиная от идейно близких (Вадим Белоцерковский) и кончая идейно далекими (Милован Джилас) и даже откровенно враждебными (Александр Солженицын).[247]

С конца 1990 г. круг источников у анархистов стал постоянно расширяться — в основном за счет зарубежных авторов-анархистов: Э. Голдман, «дедушки анархизма» В. Годвина, Г. Лабриолы, М. Неттлау.[248] М. Цовма ввел в использование анархистским сообществом идеи выдающегося американского лингвиста, леворадикального мыслителя Ноама Хомского (которого Цовма именовал Чомски).[249] Продолжалось увлечение идеями круга «новых левых». Миф о Красном Мае 68-го захлестнул и анархо-коммунистические, и анархосиндикалистские, и близкие к ним издания.[250] Все более активно интегрировались в систему мировоззрения анархистов идеи феминизма и «сексуальной революции».[251]

Наконец, становилась все более доступной серьезная классическая анархистская литература. Были переизданы основные труды М. А. Бакунина, П. А. Кропоткина и М. Штирнера,[252] русских анархистов нанала века,[253] были изданы или переизданы популярные книги анархистских авторов по теории и истории анархизма.[254] Московские анархисты издали брошюру А. А. Борового «Бакунин».[255]

В очень благоприятном положении оказались в момент своего возникновения троцкистские группы. Опекаемые различными троцкистскими «тенденциями» с Запада, советские (российские) троцкисты не испытывали сложностей с получением троцкистской литературы ни на основных европейских языках, ни на русском. Западные товарищи снабжали российские троцкистские группы как ксерокопиями (репринтами) книг Л. Д. Троцкого на русском языке, так и ксерокопиями (репринтами) выпусков «Бюллетеня оппозиции», издававшегося Троцким в эмиграции.

К тому же с 1989 г. в СССР/России стали активно и массовыми тиражами (первоначально — официальными издательствами) выпускаться работы Л. Д. Троцкого.[256] После падения власти КПСС политическая конъюнктура, естественно, изменилась, но тогда уже к изданию тех работ Л. Д. Троцкого, которые не были изданы в последние годы на русском языке в России, приступили западные троцкисты.[257]

Еще во времена перестройки в СССР были изданы книги ряда последователей Троцкого, включая такого известного деятеля международного троцкизма, как Исаак Дойчер.[258] После падения власти КПСС книги троцкистских авторов стали издавать сами троцкисты — западные, или российские на западные деньги.[259] Среди изданной в России троцкистской литературы — важнейшие работы ведущих троцкистских теоретиков Тони Клиффа «Государственный капитализм в России» и Эрнеста Манделя «Власть и деньги», причем показательно то, что книга Манделя была издана в серии «Третий путь» А.Бузгалиным, одним из лидеров Партии труда и Ассоциации «Ученые за демократию и социализм».[260]

В относительно благоприятной ситуации оказались «новые левые». К моменту возникновения организаций «новых левых» в СССР уже было издано некоторое количество текстов теоретиков, считавшихся «духовными отцами» движения «новых левых» на Западе: Дьёрдя Лукача, Чарльза Райта Миллса, Жана-Поля Сартра, Альбера Камю, Эриха Фромма, Роже Гароди, Эрнесто Че Гевары, Карла Ясперса и др.[261] — причем в СССР издавались и художественные произведения Ж.-П. Сартра и А. Камю, которые, как обычно у экзистенциалистов, были одновременно и идеологическими текстами.

Более того, были даже изданы некоторые работы непосредственно активистов «новой левой».[262]

Помимо этого, существовало огромное количество советской литературы, посвященной теории и практике «новых левых» — разумеется, с критикой их с ортодоксальных советских позиций, но, как показала практика, российские «новые левые» научились вылавливать из этой литературы необходимые для себя факты, составлять более или менее достоверные представления отеоретических концепциях «новых левых», игнорируя советскую критику.

Огромную подготовительную работу, как уже говорилось выше, проделал журнал «молодой оппозиции» в КАС «Великий Отказ».

Начиная с периода перестройки в России стали активно издавать работы представителей Франкфуртской школы, фрейдо-марксистов, неомарксистов, французских атеистических экзистенциалистов и других идейных вождей западных «новых левых»: Д. Лукача, Э. Фромма, Карен Хорни, Эрика Эриксона, Вильгельма Райха, Ж.-П. Сартра, А. Камю, Маргарет Мид, Р. Гароди, Г. Маркузе, Вальтера Беньямина, Иммануила Валлерстайна и др.[263]

Работы теоретиков «новой левой» быстро включались в текущий идеологический оборот, леворадикалы рекламировали их в своих изданиях.[264]

Наконец, один из теоретиков «новых левых» — экосоциалист (экоанархист) Мюррей Букчин был переведен и издан в России самими леворадикалами.[265]

В 1995–1996 гг. пали многие традиционные бастионы «идеологической невинности» леворадикалов. К использованию привлекаются теоретические источники, до того табуированные для тех или иных групп леваков. Так, троцкист Д. Жвания на научно-практической конференции «Новый революционный радикализм» (24 мая 1996 г., Москва) выступил пропагандистом взглядов Жоржа Сореля — причем не как теоретика анархо-синдикализма, а как теоретика революционного насилия (Д. Жвания опирался на известную работу Ж. Сореля «Размышления о насилии»).[266] Петроградская анархистская газета «Новый свет» выступила пропагандистом взглядов революционного марксиста, теоретика городской герильи Карлоса Маригеллы.[267] Д. Костенко в журнале «Черная звезда» и на той же конференции «Новый революционный радикализм» выступил пропагандистом взглядов С. Г. Нечаева.[268] Журналы «Черная звезда» и «Радек» выступают пропагандистами шизоанализа и взглядов Мишеля Фуко «генеалогического периода».[269] П. Рябов в устных выступлениях пропагандирует помимо взглядов представителей французского атеистического экзистенциализма (Ж.-П. Сартра и А. Камю) также и взгляды религиозных протоэкзистенциалистов Льва Шестова и Сёрена Кьеркегора. Санкт-Петербургская троцкистская группа «Рабочая борьба» выступила как пропагандист идей Г. Маркузе и постструктураписта Жака Дерриды одновременно.[270] Среди «новых левых», части анархистов и троцкистов появился интерес к работам Мао Цзэдуна и Энвера Ходжи, выпущенным на русском языке,[271] а также к недавно вышедшим книгам лидера Рабочей партии Курдистана Абдуллы Оджалана.[272]