Райские новости - Страница 56

— Сочувствую, — вставил Бернард, когда она вроде бы закончила или сделала паузу. — Такие вещи очень болезненны.

— Что меня доконало, — продолжила Тесса, — так это то, что никогда за все годы нашей совместной жиз­ни он ни вот столечко меня не жалел. Наши отноше­ния всегда были дружескими, приятными, приземлен­ными. Прозаическими. Разумными. Позволяющими справляться с Патриком и другими детьми. Секс был чем-то молчаливым и чисто физическим, происходив­шим в темноте, — а в последнее время еще и редким. При этом, когда он говорит о ней, его глаза наполня­ются слезами. Слезами! — Тесса вроде бы и сама пода­вила рыдание, или это был презрительный смешок — Бернард не понял, потому что ее лицо находилось в те­ни. — Я упрекнула его: «Ты никогда не выказывал мне и тени того сочувствия, какое испытываешь к этой деви­це». Он ответил, что всегда считал меня очень сильной, думал, что я не нуждаюсь в его сочувствии.

— Трудно понять, каковы на самом деле другие лю­ди, — заметил Бернард. — Чего в действительности хо­тят, что им на самом деле нужно. С собой-то трудно ра­зобраться.

Тесса вытерла нос бумажной салфеткой.

— Как здесь тепло, даже вечером, — проговорила она другим, более спокойным тоном. Встала и облокотилась на перила балкона. — Там машут двое людей, они твои знакомые?

Бернард посмотрел и увидел странную парочку своего первого вечера, на этот раз весьма изысканно одетую, с бокалами в руках. Они выглядели абсолютно нормально. И Бернард подумал, не привиделось ли ему, что женщина тогда обнажалась.

— Нет, — ответил он. — Мне кажется, что однажды я привлек их внимание, надев этот халат. На твоем мес­те я бы сел.

— Само собой разумеется, что ни слова из того, о чем я говорила, не должно дойти до папы.

— Как скажешь. Но правильно ли это?

— Ты о чем? Зачем нагружать его моими семейны­ми проблемами, особенно когда он неважно себя чув­ствует?

— Папа почти здоров. По словам его врача, процесс выздоровления идет прекрасно. Он уже передвигается с ходунком, по десять минут в день.

— Не хочу без нужды его расстраивать.

— В нашей семье всегда так было, не правда ли? Не расстраивай папу. Не огорчай маму. Не говори никому ничего неприятного. Притворяйся, что все хорошо. Я не думаю, что это такой уж правильный путь. Рана, которую не лечат, нагнаивается.

— Куда ты клонишь, Бернард? — спросила Тесса.

И он рассказал ей про Урсулу и двух ее братьев, о том давнем лете в Ирландии и своей теории, что это и есть главная причина, по которой Урсула захотела по­видаться с их отцом перед смертью. Когда он закон­чил, Тесса некоторое время хранила молчание. Потом вздохнула и протяжно, со свистом выдохнула.

— Дядя Шон. Я, конечно, никогда его не видела, но все в семье всегда говорили о нем как о божестве. Все­гда считалось, что он был чудесным человеком.

— Может, он и был чудесным человеком, — сказал Бернард. — Но подростком он был неблагополучным, и из-за этого пострадала Урсула.

— Если все это вытащить наружу, папу это убьет.

— Чепуха, — не согласился Бернард. — Он здоров как бык. В любом случае это же не он совершил над Ур­сулой насилие.

— Нет, но он потворствовал этому. Он умрет от сты­да, если поймет, что мы знаем.

— Да, вопрос непростой, я согласен. Но я не уверен, что Урсула справится с этим в одиночку. Придется спросить совета у Иоланды. — Это имя непроизвольно сорвалось у него с языка.

— Кто такая Иоланда?

— Моя подруга. Я бы хотел, чтобы вы познакоми­лись. Мы можем вместе пообедать завтра.

— То есть ты хочешь сказать, что познакомился с ней здесь, на Гавайях? Кто она такая?

Бернард не смог сдержать нервозного смешка.

— Ну, на самом деле, она была за рулем той маши­ны...

— Машины? То есть той машины, которая сбила па­пу? Ты подружился с женщиной, которая чуть его не убила?

— Между прочим, мне кажется, что я ее люблю, — признался Бернард.

— Любишь? — Тесса резко рассмеялась. — Да что это на вас, мужчин, нашло? Мужской климакс, или в во­ду что-то добавляют, в чем дело?

— Думаю, что вода здесь ни при чем, — заметил Бернард. — Фрэнк в Англии, а я — на Гавайях.

Тесса спала до десяти утра, пока Бернард ее не разбудил. После завтрака он повез сестру в больницу Св. Иосифа. Когда они приехали, отец упражнялся с ходунком, де­лая медленные, неуверенные шаги посреди палаты под бдительным оком физиотерапевта. Обнимая отца, Тес­са расплакалась. А взяв себя в руки, первым делом за­явила:

— Папа, тебя нужно подстричь.

— Это можно устроить, — сказал физиотерапевт. — В нашей больнице есть приходящий парикмахер.

— Нет, — возразила Тесса, — я всегда сама его стри­гу. Если бы вы принесли мне ножницы и что-нибудь накинуть ему на плечи, я бы сделала это прямо сейчас.

Ей принесли ножницы, одноразовую бумажную на­кидку, которая завязывалась сзади, сдвинули ширмы вокруг кровати мистера Уолша, и Тесса принялась за стрижку. Это занятие, похоже, подействовало успокаи­вающе в равной степени на них обоих.

Через несколько минут Бернард оставил их вдвоем и, выйдя из главного входа, сел в тени на каменную скамейку. Подъехало такси и высадило двух пассажи­ров, в которых он узнал сердечника Сиднея и его жену Лилиан. Когда Бернард окликнул их, они посмотрели на него озадаченно и с тревогой, пока он не объяснил, при каких обстоятельствах они познакомились.

— Ах да, я вас помню, — сказала Лилиан. — С вами еще был ваш отец. Как ему нравятся Гавайи?

Бернард рассказал о несчастном случае и выслушал их сочувственные реплики.

— Сидней тоже побывал в переделке, правда, ми­лый? — вопросительно посмотрела на мужа Лилиан.

— Со мной все в порядке, — не слишком убедитель­но отозвался тот.

— С ним случился один из его приступов.

— Стенокардия, — вставил Сидней.

— Пришлось везти его в больницу, — сказала Лили­ан. — Поэтому мы здесь. Приехали для проверки. А как в остальном ваш отдых?

— Вообще-то я здесь не на отдыхе, — ответил Бер­нард. — Мы приехали навестить папину сестру. Она здесь живет.

— На самом деле? Думаю, мы бы не выдержали та­кую жару изо дня в день, правда, Сидней? Но говорят, к этому привыкают, не так ли? Вот наш сын, Терри — это он оплачивает наш отдых, — сейчас живет в Австра­лии, и он там в своей стихии. И здесь каждый день на пляже — занимается серфингом. Он и сейчас там, вме­сте со своим другом Тони. Мистер Эверторп — помни­те его по самолету? — хочет заснять их на видео. Терри собирался привезти нас сюда в своем наемном авто­мобиле, но я сказала — нет, иди на пляж, Терри, пусть мистер Эверторп снимет свое кино, и мы взяли такси. А вашей тетушке здесь нравится?

— Конечно. Но боюсь, сейчас она не вполне здоро­ва. Она находится в интернате.

— Ну да, здесь не бывает дождей, но все время капает с неба, не так ли? — проговорила Лилиан и начала бочком отступать от Бернарда, потянув мужа за рукав, словно не­счастья родных Бернарда могли оказаться заразными.

— Придете завтра на вечеринку? — спросил его Сидней.

— На вечеринку?

— «Тревелуайз» устраивает.

— Ах, это. Может быть. Приглашение я получил.

— Пойдем, Сидней, мы опоздаем к доктору, — на­помнила Лилиан.

— Не смею вас задерживать, — сказал Бернард. — Надеюсь, все будет хорошо.

— Я ужасно боюсь, что они не разрешат ему лететь в четверг, — призналась Лилиан. — Не могу дождаться, когда мы вернемся в Кройдон.

Через сорок пять минут Бернард вернулся в здание. Отец и Тесса были поглощены беседой. Они сидели, сблизив головы, и разговаривали тихо, чтобы их не ус­лышал другой обитатель палаты — пожилой мужчина по фамилии Уинтерспун, который поправлялся после замены тазобедренного сустава.

— Пора ехать, Тесса, — сказал Бернард. — Мы сего­дня обедаем с одним человеком, папа.

— Папа говорит, что ничего не знает об этой твоей подруге, — с лукавой усмешкой заметила Тесса.