Пепел крыльев ангела: Проклятое поколение (СИ) - Страница 90

- Уверен, что тебя не украдут? – Итан вышел из лифта и подождал, пока кабину не покинет и Олле.

- Да кому я нужен, - тот только рукой махнул, выходя следом. – Я постараюсь не задерживаться. Кстати, в апартаментах душ не один, так что можешь занять какой-нибудь. Ты сегодня набегался не меньше меня, - Олле мило и чуть лукаво улыбнулся и, кивнув Итану, направился к своему номеру, у дверей которого его уже ждал коридорный.

Итан справился очень быстро. Все его вещи были аккуратно сложены назад в дорожную сумку, планшет и документы упакованы в небольшую сумочку. Ту самую «ручную кладь», с которой в любой самолет пустят. Закончив со сборами, он тихонько постучал в дверь номера Олле. Помощь иногда бывает очень своевременной.

Но тот, на собственное удивление, уже справился сам. И встретил Итана у порога, уже практически готовым к переезду.

- Ты решил не подниматься? – он оставил дверь открытой и вернулся вглубь номера за сумкой и планшетом, который прижимал к груди. – Тогда пошли вместе.

- Ты справился быстрее, чем думал, - улыбнулся Харрингтон. – Надеюсь, за пару дней я тебе не надоем.

- И не надейся, - Олле слабо улыбнулся и вышел в коридор. Дойдя до лифта, они поднялись на пятнадцатый этаж, где Олле встретил охранник, который, коротко кивнув, отдал карту-ключ, коей Хэмсворт-младший не замедлил воспользоваться. И уже через полминуты дверь за ними закрылась. Быстро оглядевшись, Олле выдохнул с облегчением. Если не подходить к двери слишком близко – ничего не случится даже во время течки. Охрана предупреждена, и в номер не пустят ни одну альфу. Вот и хорошо.

- Располагайся, - он пристроил свою сумку у дивана, а планшет – на столе. Подошел к окну, раздвинул портьеры и только выдохнул, глядя на почти черные тучи и то, как гнутся деревья и раскачиваются фонарные столбы. – Мы очень вовремя вернулись.

- Да уж, - мужчина бросил долгий взгляд вниз, на дорогу возле отеля и покачал головой. – Странно, что никаких предупреждений раньше не было. Обычно метеослужба очень четко отслеживает подобные изменения. Это ведь огромные сбои в работе аэропортов, портов и вообще чрезвычайная ситуация.

- Может, оно и было, но мы почти весь день провели на выставке, - Олле повернул к нему голову. – Душ и спать?

- Сказок на ночь уже наслушался? – Итан плечом прислонился к стене у окна и аккуратно завел особо нахальную прядку Олле за ухо. – Отцу не забудь позвонить, и сообщить что у нас здесь форс-мажор. Охрана – охраной. Но будет лучше, если ты сам.

- Конечно, - Олле кивнул, мягко улыбнувшись. – Обязательно позвоню. Да и дяде Робу надо сказать спасибо и за отзыв, и за проекторы. Но это уже только после душа. Закажи себе ужин, ладно? А я пойду, наверное: день и, правда, был тяжелым. Хорошего вечера и спокойной ночи… Итан.

Харрингтон на миг прижался губами к его губам и отстранился, улыбаясь одними глазами. Мягко и нежно.

- Хороших снов, Олле.

…Ночью хлынул ливень. Небо точно вспороли вспышки пронзительно-голубых молний, перечеркивая черно-серый тяжелый бархат штормового полотна холодными сполохами. Треск разрываемой ткани и оглушительные раскаты, вот что такое шторм над Нью-Йорком. Эти вспышки проникали даже сквозь занавешенные шторами окна.

Итан проснулся от того, что стекло жалко дребезжало в его окне под неистовыми порывами разбушевавшейся воздушной стихии. Пару секунд прислушивался к завываниям ветра, а потом заставил себя подняться и, подойдя к пульту в «гостиной», опустить штормовые ставни, отрезая номер от внешнего мира окончательно. Стекла дребезжать перестали. Зато к посторонним звукам примешался едва слышный шелест пластинок ставней, трущихся друг о дружку, стоило только ветру наподдать сильнее.

Итан едва слышно обошел номер, комнаты, в которых были окна, проверил, не разбились ли стекла. Несмотря на то, что стеклопакеты в люксах делают из бронированного стекла, здания складываются, как карточные домики, когда приходит настоящее ненастье. Все в порядке. И все-таки странное волнение его не оставляло, заставляя нарезать круги по гостиной, не давая вернуться к дивану и лечь в импровизированную постель.

Он выдохнул, подойдя к двери спальни Олле, тихонько приоткрыл дверь. Еле слышное дыхание, тот же шелест ролет за стеклом. И странное волнение, которое только усилилось, стоило открыть дверь. Тепло, тревожно. Губы мгновенно пересохли. Олле волновал его. Больше чем волновал. Хэмсворт-старший был абсолютно прав: Итан хотел парня. И не просто хотел. Олле был тем, с кем Харрингтон мог бы связать собственную жизнь. Ему не нужно было метаться и искать альфу или омегу. Он был бетой и был волен выбирать, с кем жить и кого любить. Он не зависел от гормонов и феромонов. Он мог быть сам по себе, но попался в ловушку искреннего интереса, неподдельного любопытства и чистой незамутненной проницательности юной омеги. Очаровательного мальчика. Слишком зрелой личности и потрясающего ума.

А сопротивляться сил не осталось.

Но он боялся. Боялся, что Хэмсворт воспримет его как угрозу сыну. Как альфонса, желающего жить за счет богатого мальчика. Как лжеца, как маньяка какого-то. Олле – восемнадцать. Он слишком молод для отношений. Для таких отношений. Но его природа сделала из парня заложника с самого рождения. У него есть альфа. Не любимый. Друг и защитник. А в юности хочется любви. И так легко ошибиться, приняв хорошее отношение за любовь. И, поддавшись эмоциям, влюбиться в саму любовь.

Он не лжец. Не маньяк и не альфонс. Он слишком долго выстраивал свою жизнь после того, как однажды она уже рухнула. Слишком долго боролся за себя, чтобы теперь все в одночасье потерять. Вот только стоило заглянуть в пронзительную синь взгляда Олле, в переменчивый дымчатый хрусталь его глаз, чтобы забыть обо всем. Не влюбленность, не страсть и не желание. Любовь. Чистая концентрированная любовь. Вот что такое этот парень.

…запах. Это волнение – запах. Олле ведь говорил, что у него вот-вот должна начаться течка. Ой, вовремя, малыш. Ты очень вовремя все понял.

В темноте на белой постели был виден смутный силуэт. Тонкое тело, обернутое одеялом. Итан улыбнулся, кусая губы, и прикрыл дверь, прижавшись к ней лбом. Это будут трудные несколько дней. Но важно не сорваться. Он не монстр. И не маньяк. Он просто хочет любить этого парня. Такого сильного, такого мужественного и такого уязвимого.

Неимоверным усилием он заставил себя вернуться в постель и закрыть глаза. Он уснул, когда счет перевалил за полторы тысячи барашков. И сон его спокойным отнюдь не был.

**

Привычного мягкого пробуждения не было. Олле открыл глаза, пару секунд смотрел на серое небо за окном, прислушиваясь к себе, а потом с тихим злым шипением скатился с кровати. Поджал губы, кинув взгляд на влажное пятно на простыне, и вышел, почти вылетел из комнаты, на ходу подхватив рюкзак и радуясь тому, что номер достаточно большой и душа два. Запершись в ближайшем, он стянул белье и встал под воду, чувствуя себя почти растерянно. В первый раз за долгое время во время своей течки он был не в своем «бункере», был не дома. И отца рядом тоже не было. Как и… Кола. На мысль о нем тело тут же отозвалось волной жара, и Олле, выругавшись про себя, добавил холодной воды. Надо выпить таблетки. И хорошо, что он взял с собой салфетки на всякий случай. Запах не уберут, но хоть дискомфорта не будет. Надо продержаться пару дней, дальше будет проще. Главное, чтобы не было альф рядом. И спасибо небесам за то, что Харрингтон не альфа. Но пересекаться все равно… не стоит. Пусть они и живут в одном номере, Итан сидеть в нем безвылазно не обязан. Пусть и идет дождь, но можно вызвать такси и куда-нибудь съездить. В конце концов, конференция, например, еще не закончилась.

Закончив с водными процедурами и приведя себя в порядок, Олле обвязал бедра полотенцем и вышел из ванной. Прислушиваясь к звукам в номере и шороху дождя за окном, он юркнул в свою комнату. Бросил поверх пятна захваченное из ванной полотенце и вытянулся на другой стороне монументальной кровати. Полотенце, прикрывающее бедра, немного сползло, но сонная хмарь словно уговаривала Олле не шевелиться и не беспокоиться. И он, поддавшись на ее уговоры, только перевернулся на живот, подгребая подушку себе поближе. Заказать бы завтрак, но есть не хочется. А хочется… к Итану. Такому странному, но нежно-колючему Итану. И Колину…