Новая космическая опера. Антология - Страница 135

Добро пожаловать домой, капитан Джон Макшард, последний из Морских Королей. С возвращением во дворец, королевы Шайенны Ша Шанаканы, седьмой из Семи Сестер, охранявших храм Звездного Озера, седьмой из Семи Змей, волшебницы Цитадели Безмолвия, где она проспала слишком много столетий.

Тот ничтожный смертный хорошо сделал свое дело, хотя и не подозревал о нем. Мне было нужно лоно его дочери, а теперь мне нужен ты, Джон Макшард. Наконец-то у меня есть и то, и другое. И я выйду из великого яйца, полностью вернув свою власть и положение.

Узри же секреты Цитадели Безмолвия, капитан Джон Макшард!»

Внезапно капитан оказался внутри огромного кристалла. Пронизанный радужными переливами хрустальных стен, он вспыхивал и шептал под порывами холодного ветра, дувшего со всех сторон к центру, где сидела улыбающаяся золотая женщина. Она манила его. Капитан, двигаясь как во сне, шагнул к ней, и все мысли вылетели из его головы. Сейчас он желал лишь одного — совокупиться с ней. И, если будет необходимо, он умрет, лишь бы сделать это.

Капитану Джону Макшарду понадобилось несколько долгих секунд, чтобы овладеть собой. В толще хрустальных башен сформировались лица. Знакомые лица. Лица друзей и врагов, которые приветствовали капитана и приглашали присоединиться к ним, к их доброй компании. Навечно. То были голоса сирен, искушавшие Одиссея и его команду через бездну пространства. Могучие умы, заточенные в несокрушимый хрусталь. Умы, которые, как утверждала легенда, могут быть освобождены лишь ударом священного меча в руке единственного в мире человека.

Капитан Джон Макшард содрогнулся. У него не было такого меча. Лишь его «бэннинг» в массивной кобуре. Он прикоснулся ладонью к оружию, и оно, похоже, стало наполнять его уверенностью.

Он стиснул белые волчьи зубы и процедил:

— Нет. Я не твой дубликат и не земной дубликат. Я сам по себе. Я капитан Джон Макшард. Во всей Вселенной нет личности более свободной, чем я, и более готовой сражаться, чтобы сохранить эту свободу.

«Да, — прошептал чарующий голос в его голове. — Подумай о власти и, следовательно, о свободе, которую мы обретем, соединившись… Власти делать все, что пожелаешь, обладать, чем пожелаешь, достичь всего, чего пожелаешь. Ты возродишься заново как повелитель Вселенной. Вся суть существования станет твоей, чтобы удовлетворить любую твою прихоть…»

Этот голос был полон почти осязаемой женственности. Капитан видел фигуру в центре хрустального дворца. Юное гибкое тело, увенчанное волнами золотых волос, облаченное в золото, с золотыми нитями, струящимися по ее безупречным бедрам, с золотыми чашами, поддерживающими безупречные груди, и золотыми сандалиями на безупречных ногах. Он видел ее совершенно отчетливо, хотя создавалось впечатление, что она сидит в сотне метров от него. И она манила его.

— Мне нужна лишь та власть, которая сохранит мою свободу, — ответил капитан Джон Макшард. — И она у меня уже есть. Я получил ее давно. Никто мне ее не давал. Я взял ее сам. Взял на Меркурии. Взял на Земле. Взял на Марсе и взял на Венере. Не проходило и года, когда бы мне не приходилось завоевывать эту свободу снова, потому что это единственный способ сохранить ту жизнь, которую я ценю. Я пропитан свободой до мозга костей. Все во мне готово сражаться ради обретения этой свободы. Это подсознательно и бессмертно, как сама Вселенная. Я не единственный, кто обладает ею или знает, как сражаться, чтобы сохранить ее. Это присуще всем людям-героям, сражавшимся и побеждавшим почти в безнадежных ситуациях, и это у меня в крови. Тебе с этим не справиться. Что бы ты ни сделала, Шайенна Ша Шанакана, тебе с этим не справиться.

Где-то в его голове послышался ее смех. Этот смех заструился вдоль его позвоночника, скользнул по ягодицам, спустился по ногам. Он был направленным. Она демонстрировала мощь своей невероятной ментальности.

Капитан Джон Макшард всмотрелся в тело девушки, которую пришел спасать. Конечно, марсианская волшебница овладела им. Возможно, полностью. Но осталось ли в нем хоть что-то от личности девушки? Ему было очень важно это узнать.

Он заставил себя проникнуть в ее сознание, и ему показалось, что в глазах девушки мелькнуло нечто вроде удивления. Но тут ее лицо стал контролировать другой разум, и эти же глаза вспыхнули яростью, словно богиня нашла себе достойного соперника. В этих глазах читалось древнее знание, когда они, встретившись со взглядом капитана, увидели в них равного по опыту.

Но для капитана главным стало то, что он успел заметить глаза человека, лицо человека. Где-то внутри этого тела все еще находилась Мерседес Морриконе. И это тело, пульсирующее странной, украденной жизнью и разгневанным разумом, все еще хранило душу девушки. Этого знания ему вполне хватило.

— Верни девушке ее тело, — приказал капитан Джон Макшард, переключаясь на сервопривод. Его рука автоматически поднялась, наводя «бэннинг» на золотую богиню, которая теперь улыбалась ему, суля невозможное. — Или я уничтожу его, а вместе с ним и тебя. Я капитан Джон Макшард, и ты должна знать, что я никогда не произношу угрозу, которую не готов исполнить.

«Ты не можешь уничтожить меня жалкой железякой. Это всего лишь оружие. Я черпаю свои силы из всего этого — из всех моих спутников, все еще замурованных в хрусталь. Со временем, разумеется, я могу освободить и их. Ведь они здесь, чтобы признать меня повелительницей Серебряной Машины.»

Тут капитан Джон Макшард посмотрел вверх, словно кто-то задрал ему подбородок. И увидел над собой вибрирующие провода и переплетение серебряных лент, открывшие ему ужасную истину. Сам того не сознавая, он шагнул прямо в сердце одной из древних марсианских машин.

Волшебница подготовила ему ловушку. И то была тонкая ловушка, демонстрирующая характер его врага.

Эта ловушка использовала против него его же дурацкую гордость.

Он обругал себя идиотом, но уже рассматривал хитроумные изгибы и петли машины, которые, казалось, появлялись ниоткуда и уходили в никуда. Высоко над ним, на самой вершине, находилась воронка серебряной энергии.

Но больше всего впечатляло, что эта серебряная цитадель науки работала совершенно бесшумно.

Если не считать еле слышимого шепота, напоминающего далекий человеческий голос, манящие и настойчивые внушения волшебницы-обольстительницы, проскальзывающие в его синапсы, успокаивающие его постоянно настороженную душу, готовящие его к долгому сну и бесконечному прощанию…

Все необузданное внутри него восстало. Все, что заставляло его сражаться за выживание на пустошах Меркурия. Все, что он узнал в холодных глубинах космоса и исходящих паром морях Венеры. Все, чему его учили в семинариях Дублина и академиях Лондона. Все это пришло в тот миг на помощь капитану Джону Макшарду. Но никто не мог гарантировать, что этого окажется достаточно.

Окружающие его безмолвные кристаллы почти торжествующе завибрировали. А богиня начала танец, залитая пульсирующим серебряным пламенем.

Он знал, зачем танцует Шайенна Ша Шанакана и отчаянно пытался отвести от нее взгляд. Никогда в жизни он не видел ничего столь прекрасного. Никогда столь остро не жаждал обладать женщиной. Он даже ощутил нечто, близкое к любви.

Процедив сдавленное проклятие и оскалившись, он взял «бэннинг» обеими руками, и его пальцы заиграли на причудливых линиях и плоскостях оружия наподобие пальцев музыканта, извлекающего мелодию из инструмента.

Богиня улыбнулась, но продолжала танцевать. Кристаллы ее цитадели не перестали вибрировать. Все двигалось в хрупкой и пронзительной тишине. Все обольщало его. Если бы вокруг звучала музыка, то ему, возможно, было бы легче ей сопротивляться. Но музыка слышалась где-то в его голове. Она овладевала его руками и ногами. Подчиняла себе его сознание. Он что, тоже танцует? Танцует вместе с ней, совершая странные волнообразные движения, так напоминающие змей, которые преследовали его на Меркурии, пока он не стал охотником и не сделал их пищей для себя и своего племени?