Миры Пола Андерсона. Т. 5. Враждебные звезды. После судного дня. Ушелец - Страница 81

— О чем вы, Энди? — удивилась Ивонна. — Вы это серьезно?

— Куда уж серьезней. Сами посудите, Ивонна, вы интеллектуал с либеральными взглядами и считаете себя вполне приличным и здравомыслящим человеком. И вы полагаете, что таковы все люди. Но почему вы никак не желаете применить свой строгий научный подход к реальной жизни! Вот смотрите. То, что известно сигманцу, — даже если просто захватить его звездолет — может дать господство над миром всякому, кто добьется исключительного права на информацию. Если же такую мощь получат несколько сторон, мы рискуем вернуться в эпоху ядерного противостояния, только куда страшнее. Я и представить себе не могу, какие перед нами встанут проблемы с освоением неземных технологий, свалившихся нам как снег на голову. Этого нам просто так не переварить.

Ивонна решила все-таки закурить.

— Энди, как можно говорить о возврате к холодной войне, которая осталась далеко в прошлом задолго до вашего рождения? С чего бы это? Я из конца в конец проехала весь Советский Союз и собственными глазами видела, что это такое. Тысячи американцев ежегодно ездят в Китай. А переговоры о контроле над вооружениями… Вы же, наверное, читали, видели по телевизору, вам наверняка говорили о тех усилиях, которые предпринимают русские, равно как и мы, преодолевая взаимные противоречия. Что Западная Европа и Япония… да и китайцы тоже… Энди, ведь еще лет за семьдесят до прилета сигманца земляне общими усилиями избежали вооруженного столкновения. Если и возникали вооруженные конфликты, то ни одна из великих держав не стремилась к тотальной победе. Они же не сошли с ума! За последние десять лет нигде на Земле не случилось ни одного такого конфликта, который можно было бы назвать войной. Неужели вы хотите сказать, что в правительстве Соединенных Штатов есть люди, все еще занимающиеся охотой на ведьм?

Тяжело дыша, Ивонна откинулась на спинку кресла.

— Как ни печально, милочка, эти ведьмы — реальность, — сказал Алмейда. — Вот послушайте. Вы мне нравитесь, и я вас уважаю, так что, поверьте, я не хотел обидеть вас, сказав, что ваши взгляды на жизнь устарели. Они просто не имеют отношения к реальности. Китайцы становятся гибче, как в свое время и русские. В любом случае вместе с настоящими революционерами уходит и эпоха религиозного фанатизма. Кроме того, практика доказала, что доморощенный терроризм никоим образом не работает на имперские амбиции. Ведь тем, кто жил в эпоху ядерного противостояния, в конце концов удалось успокоить даже самых ярых фанатиков. Победить в ядерной войне невозможно. Поэтому нет оснований считать, что нынешние лидеры наших прежних противников взялись за старое. К примеру, Англия — случай не самого оголтелого фанатизма. В английской истории был кромвелевский период, но англичане благополучно пережили его. Проповедь Евангелия была тогда не единственной движущей силой революции. Тем не менее они перевернули почти весь мир и вымели из страны почти всю неанглийскую культуру.

— А теперь мы стоим перед «желтой угрозой»? — съязвила Ивонна.

— Вот-вот, японцы, монголоиды, они сильны. Индонезия тоже. Правда, африканцев можно пока сбросить со счетов, но не более чем лет на тридцать. Есть еще и «белая» угроза, и это не только русские. Западная Европа, Латинская Америка… Ну и янки тоже хороши… Для китайцев мы по-прежнему враг номер один. Они считают Китай последним бастионом, защищающим человечество от ненасытной американской империи. Разве вы не слышали о речи председателя Суна?

— Риторика, — устало сказала Ивонна.

— Допустим… — Алмейда глубоко вздохнул. — Ивонна, позвольте мне немного поменторствовать. Вы бывали в СССР, вы бывали в Европе, в Мексике и прочая и прочая. Не сомневаюсь, что скоро доберетесь и до Китая. Позволю себе заметить, не желая обидеть вас, что вы не какой-нибудь там агент спецслужб и не «кузнечик», вы, извините, просто дама, путешествующая первым классом. Разумеется, вы видите лишь прекрасные пейзажи и встречаетесь с очаровательными людьми. Я даже готов поверить, что ваш замечательный коллега Ван Ли восхищается вами и не опасается вас. Но доверяет ли он президенту Бреверману? Или генералу Нигарду? Или таким, как я? Нет, черт возьми, не доверяет! Мы собрали досье на него. Член партии, возможно, и не фанатик, но женат на ярой фанатичке. Капитан запаса, патриот, любит китайскую культуру, которая, кстати, пронизана духом ксенофобии…

Я не намерен проповедовать достоинства западной цивилизации и американского государственного устройства и утверждать, что именно в них заключена вся надежда человечества. Но, поверьте, многие мужчины и женщины разделяют со мной это застарелое предубеждение. А многие другие разделяют предубеждения мистера Вана Ли, и так далее. Равновесие, обеспечивающее ныне всем мир, оказывается, является куда более хрупким, чем хотелось бы мне думать. Старые страхи и обиды далеко не забыты. Разве вы не видите, что каждая из сторон пытается использовать малейший шанс хоть на время добиться перевеса или хотя бы паритета, что любая мелочь может привести к взрыву, к вооруженному конфликту? Помимо интересов страны, Ивонна, я ведь пекусь и о своей жене и детях. И я сделаю все, чтобы они не попали в ядерную топку!

Ивонна смотрела прямо перед собой. Пригороды Денвера, словно многоцветные знаки неведомой письменности, лежали на земле, изрытой и замощенной. Яркое сияние центра было видно издалека, словно город был объят пожаром.

— Чего вы хотите? — спросила наконец Ивонна.

— Если мне развяжут руки, Америка добьется монополии, — спокойно сказал Алмейда. — Думаю, нам можно доверять больше, чем кому-либо другому. Может, потому, что американцев я знаю все-таки лучше. Если не выйдет, мы попытаемся… А если нет, попробуем договориться с другими. В общем, будем действовать по обстановке. Дело в том, Ивонна, что отныне, кого бы мы ни послали наверх, он должен будет работать на нас, соблюдать меры безопасности, исполнять приказы, имея в виду безусловный приоритет интересов Соединенных Штатов. — Полковник замялся. — А эти интересы отнюдь не расходятся с интересами большей части человечества. И в ваших интересах быть с нами, а не с какими-нибудь шовинистами. В моих же интересах привлекать к нам лучших ученых, то есть в данном случае вас. Подумайте, Ивонна.

Полковник принялся маневрировать перед посадкой, выруливая в свободный воздушный коридор. Ивонна сидела молча. Огни центральных районов Денвера засияли, замигали, поползли в сторону, запрыгали и затмили звезды. Впереди мигал огнями комплекс Эйзенхауэра, громада, мерцающая огнями. Алмейда опустил вертолет на посадочную площадку, выскочил из кабины и помог выбраться Ивонне. Здесь, наверху, звуки лежащего внизу города казались приглушенным гулом. Порывистый свежий ветер трепал волосы Ивонны.

Алмейда направился было к охранникам, но те, узнав Ивонну, не стали проверять ее документы и уточнять, с кем именно она прилетела. На прощание Алмейда пожал Ивонне руку, его улыбка была едва заметна и суха.

— Я не хотел вас расстраивать, — сказал он. — Отдыхайте. Если понадоблюсь, звоните в любое время, на службу и домой.

— Ладно. Спасибо, Энди.

Полковник залез в кабину, а Ивонна пошла к выходу. К ней подскочил охранник и, взяв под козырек, поприветствовал ее:

— Добрый вечер, доктор Кантер! Добро пожаловать домой!

— А, сержант Бэскомб! Как дела?

— Отлично. Вы не беспокойтесь. Тут целые толпы пытаются застать вас дома, но мы их не пускаем. Все наши до единого занимаются обеспечением вашей безопасности и вашего покоя.

— Очень любезно с вашей стороны, — поблагодарила Ивонна, поеживаясь на ветру.

— М-м… Извините… У меня сынишка, двенадцать лет, сущий сорванец. Он просто бредит вами, после всего, что, вы сделали… Быть может, вы согласитесь… — заикаясь произнес сержант, протягивая блокнот.

— Конечно, — сказала Ивонна, улыбнувшись краешком рта.

Сержант протянул ручку.

— Его зовут Эрнст. Эрнст Бэскомб.

Миновав охрану, Ивонна глубоко вздохнула. Она снова чувствовала себя совершенно разбитой и была не способна размышлять над словами Алмейды. В голове билась одна мысль: «Теперь я могу побыть одна!»